Огнеборец (СИ) - "Тео Дорн"

Хотя теперь краем глаза буду держать его поле зрения. Всё-таки больнее всего ударить могут те, кто ближе к тебе и от кого совсем не ждёшь удара.

Ленский оказался удивительно сильным магом. Я почувствовал, что он, не знаю, специально или нет, будто бы скрывает свою силу. Лишь на мгновение его маска дала трещину, и мне удалось буквально одним глазом взглянуть на его истинные возможности.

Но также я был уверен, что у него в рукавах припрятано ещё много козырей. Кроме того, настоящие его слабости у него будто бы отсутствовали и я если и мог его победить, то за счет напора и мощи. А это сейчас для меня было чревато…

Если бы не инструктора, неизвестно, как далеко бы мы зашли. Хотя, возможно, я бы узнал истинные пределы своего дара.

До этого момента я с такой опасностью не сталкивался. И даже при встрече с Игнитом там, в поезде, для себя я не ощущал такой опасности, там дело касалось других людей. А что если окажется так, что опасность будет и для меня и для других? Или я сам буду представлять опасность товарищам? С Ленским то можно было не переживать, но другие….

Надо будет в певую поработать над контролем своих сил…

А с Ленским, я думаю, мы сможем всё-таки найти общий язык. До этого же момента находили.

— Давай оба признаем, что наиболее вероятным исходом была бы ничья, — протянул я открытую ладонь Ленскому.

Тот приподнял руку, открывая своё лицо, повернулся и взглянул на неё.

Поморщившись, сел.

Мы пожали руки.

— Но я бы тебя всё равно сделал, — улыбнулся Ленский.

— Ага, мечтай, — ответил я. — Твоё счастье, что нас остановили, а то бы твоё эго не пережило правды.

— Утешай себя этим.

— Вы двое точно друзья? — раздался от входного полога знакомый голос.

— А ты что здесь делаешь? — спросил я, глядя, как Лена Соколова прошла через весь лазарет под восхищённые взгляды даже лежачих больных, которые резко превращались в сидячих, лишь бы проводить её взглядом.

— Принесла тебе новую форму, — сказала она и аккуратно села на мою койку, положив мне на ноги свёрток с одеждой. — Не думаешь же ты, что сможешь стоять на плацу голым и слушать результат экзамена?

На лице ее я явственно видел беспокойство. Она медленно осмотрела меня с ног до головы.

Задумалась, поморщив носик и подняв взгляд к потолку, приложила тонкий палец к нижней губе.

— Хотя я бы на это посмотрела…

Не дожидаясь моего ответа, она вспорхнула с моей койки и так же быстро и эффектно, как и появилась, исчезла из палатки, оставив после себя только шлейф цитрусовых духов.

— И что это было? — вопросительно посмотрел на меня Ленский.

— Беспокоится о тебе, — отозвался Архипов.

Я невольно улыбнулся.

— Думаю, нам пора бы поторопиться на оглашение результатов, — ответил я и, развернув свёрток с одеждой, принялся одеваться.

***

Пока Ленский возился с документами для того, чтобы его выписали из лазарета, я всё-таки умудрился освободиться пораньше и вышел из полного медицинских запахов полевого госпиталя на посвежевший ночной воздух. Пахло свежей луговой травой, ещё хранящей запах лета, и едва уловимым ароматом степных цветов.

Солнце уже час как зашло, и здесь, в степи, ночная прохлада нисколько не уступала дневной жаре. А учитывая, что уже была ранняя осень, ночное небо надо мной было усыпано бесчисленными звёздами. Светил ослепительно белый месяц, словно луна, стесняясь, спряталась за покрывало ночного неба.

— Да какого… тут ошибка-то?! — доносился возмущённый голос Ленского изнутри тента. — Я не буду это всё заново заполнять! Это же… десять минут у меня на это ушло!

Воистину, бюрократия побеждает даже самых стойких из нас.

— Так кто вообще придумал в дате сначала год писать? — Ленский всё не унимался. — То есть, как это… часы не вернёте?..

Ну что, мой дорогой друг, в этом мире есть враги, которых ты должен встретить сам.

Решив, что у меня есть ещё минут десять, я развернулся на звук журчащей воды и, выйдя с полигона, спустился по тропинке к местному прудику, окружённому небольшой лиственной рощицей и раскидистыми кустами.

Видимо, это уединённое место использовали для того, чтобы иметь возможность в самый жаркий день насладиться журчанием воды, потому что ручей, бегущий из леса по камням, звучал подобно музыке и был настоящей усладой для ушей после тяжёлого дня. В симфонию журчащей воды вплетались стрекочущие сверчки и квакающие лягушки, засевшие где-то в камышах, окружающих пруд.

Это даже если ещё не упоминать то, что в его зеркальной поверхности отражалось ночное небо, и было видно буквально каждую звезду, отчего складывалось впечатление, что ты находишься прямо посреди всего этого. Лучшего места для того, чтобы выдохнуть после тяжёлого дня, я на данный момент жизни просто не мог представить.

Я наклонился к водной глади и, зачерпнув ладонью прозрачную воду, умылся. Прохладная вода приятно освежала. Дышать стало сразу легче.

Я замер, наблюдая, как пошедшая рябью поверхность пруда под бледным светом молодого месяца успокаивается.

Два пылающих глаза висели в клубящейся за моей спиной темноте.

Я медленно моргнул. Наваждение не исчезло. Реальность? Я медленно потянулся и взял в ладонь небольшой камень

Я резко вскочил и развернулся, готовый принять бой. Пламя в груди тоже разгорелось.

— Воу, полегче! — Лена распахнула глаза и подняла ладони. — Это вместо привета?

Да что же такое. Опять эти шутки сознания? Показалось? Слишком часто за последнюю неделю. Я уже всерьез подумал, что стоит сходить к мозгоправу.

— Принял тебя за одну знакомую.

— Видимо, не совсем приятную знакомую.

— Не совсем, — кивнул я, — Что ты тут делаешь? Скоро будут объявлять результаты.

Она опустила руки и посмотрела на меня таким взглядом. Будто бы…

— Что-то ты больше не такой наглый, — тихо произнесла она.

Я сделал шаг ей навстречу, и наши лица оказались напротив друг друга.

— Тебя это беспокоит? — спросил я.

— Немного, — она отвела взгляд. — А тебя?

— Немного.

Она подняла на меня свои голубые глаза, светящиеся призрачным светом молодой луны и мириадов звёзд. По коже словно электрический ток забегал, когда она осторожно провела кончиками пальцев по моей руке. Положила изящную ладонь мне на грудь. Прямо туда, где клубилось внутри пламя. От этого казалось, оно разгорелось ещё жарче.

— Обожжёшься, — тихо сказал я улыбнувшись.

— Я не боюсь огня.

Сделав ещё один шаг навстречу, я взглянул в её глаза, медленно и нежно запустил пальцы в её распущенные мягкие волосы и привлёк её к себе. Она прильнула ко мне. Ресницы её опустились. До меня донесся запах цитруса и её волос. Я почувствовал тепло её дыхания. Наши губы соприкоснулись в поцелуе. Сердце пропустило пару ударов, и на миг я забыл, как дышать.

Наконец она отстранилась. Сделала шаг от меня и поправила волосы. Хитро, по-лисьи прищурилась и улыбнулась.

— Это тебе за то, что ринулся меня спасать на экзамене.

— Пожалуйста, — улыбнулся я.

— Но это ничего не значит! — быстро выпалила она и задорно улыбнулась.

— Посмотрим, — ответил я. — Или боишься?

Она прыснула смехом. Глаза её сверкнули.

— Ах ты, нагле-е-ец! Я тебе сейчас покажу, кто тут боится…

Она внезапно замолчала и развернулась. Я тоже это услышал. Со стороны главных корпусов учебного центра приближались голоса, оба из которых мы тут же узнали, и, судя по интонации, разговор был не из приятных.

Я схватил Лену за руку и утянул в тень под крону высокой липы, прижал её к стволу, накрыв собой. Сквозь футболку можно было почувствовать, как забилось её сердце, словно птица в клетке.

— Эй, — шёпотом возмутилась она, — мог бы и спросить сначала…

— Т-с-с-с.

По глазам было видно — я плеснул масла в огонь.

— Ты кому…

Я закрыл её губы ладонью. Раздалось её возмущенное мычание и она ударила меня кулаком по груди.

— Тихо… — шёпотом сказал я.