Чехов. Последнее дело (СИ) - "Гоблин - MeXXanik"

— Да не может быть, — я подошел к окну и впрямь увидел Волкова, который кидал в комнату моей соседки что-то размером с косточку от абрикоса.

— Пугануть его? — предложил Ярослав с азартом.

— Чем бы дитя не тешилось… — пробормотал я, выходя из своей комнаты.

В гостиной нашлась причина визита кадета. Людмила Федоровна смотрела на гостя сквозь занавеску.

— Вероятно, он догадался, что это вы и есть, — почему-то шепотом произнес я.

— Юрка просто пьяный, — усмехнулась Яблокова. — Уж это я могу понять, хоть и много лет прошло.

— Может мне с ним поговорить, — предложил я.

Соседка покачала головой и обратилась к бывшему культисту:

— Ярик, дорогой, проводи этого героя до машины. Там его ждет водитель. И как только его ребятки из «сынов» не поколотили? Те, которые дежурят у нашего дома каждую ночь.

— У нас перемирие, — пояснил я, глядя, как наш призрак мягко направил Волкова прочь. Тот и сам не понял, зачем ему понадобилось срочно вернуться в салон своей машины и скомандовать шоферу ехать домой.

— Это поможет лишь на время, — вздохнула Людмила Федоровна. — Юра очень настойчивый.

— Он был в вас влюблен…

— В меня много кто был влюблен. Одному это не помешало меня убить, — усмехнулась женщина и я заметил, что впервые она говорит о своей смерти без тяжести. А потом она и вовсе хихикнула. — Дожилась — поклонники спать не дают на старости лет.

— Может и впрямь ее замуж отдать, — тихо предложил Козырев, провожая взглядом хозяйку дома. — В следующий раз я пойду пугать жениха.

Я лишь покачал головой и направился к себе.

Глава 16

Утренние визиты

Мне снилось что-то странное.

Я стоял в саду. Вокруг было темно. Высоко в небе дрожало тусклое, сияние луны. Оно мягко касалось верхушек яблонь, освещая круглые плоды, тяжёлые от сока. Ветви деревьев медленно покачивались, и их шелест напоминал чей-то тихий, едва различимый зов.

Я остановился. Шепот повторился. На этот раз чуть яснее, будто приблизился. Голос был знаком. Узнаваем настолько, что внутри сжалось. Казалось, стоит ещё чуть-чуть, и я вспомню, чьим он был.

Я медленно огляделся. Нигде не было видно ни одного силуэта. Но ощущение, что кто-то рядом, не покидало. Шепот не угасал. Он звал, спокойно, но настойчиво.

Между стволами деревьев появилась женская фигура в простом белом сарафане. Она шла спокойно, не торопясь, словно всё вокруг было ей давно знакомо.

Казалось, что незнакомка меня не видит, но вдруг, как будто уловив мой взгляд, остановилась и обернулась. Лунный свет падал на её плечи и волосы, но лицо оставалось неразличимым, будто его скрывало само сновидение. Ни одного чёткого очертания, только ощущение, что я уже когда-то смотрел в эти черты. Она шевельнула губами, но слов я не услышал. Затем незнакомка жестом пригласила идти за ней.

Я шагнул вперёд. Земля под ногами была всё такой же влажной и тёплой, воздух стоял неподвижный. Сделав ещё несколько шагов, я почувствовал, как пространство вокруг начинает меняться. Сначала исчезла высокая трава, будто кто-то её срезал. Деревья расступались, становясь всё реже и ниже. Шепот листвы стих, его заменило ровное, глухое молчание.

Скоро от сада не осталось и следа. Вместо него раскинулось заросшее низкой травой поле, на середине которого стоял небольшой домик. Светлые стены, тёмная крыша, узкое крыльцо у входа. Окна были закрыты ставнями, и от этого дом казался тихим, будто он спал. Возле него не было ни дороги, ни тропинки, ни одного знака, что здесь когда-то бывали люди.

Незнакомка остановилась на пороге. На несколько мгновений замерла, ожидая, пока я подойду ближе. Затем она открыла дверь, медленно, без звука, и исчезла внутри.

Я подошёл. Дверь, на первый взгляд простая, деревянная, оказалась тяжёлой. Потянул на себя, и створка нехотя заскрипела, открывая проход в темноту. Я шагнул внутрь, не зная, чего ожидать.

Дом был пуст. Никаких окон, печи или даже скрипящего под ногами пола. Просто гладкая, серая поверхность. Воздух казался неподвижным. В центре единственной комнаты стояла та самая женщина в белом сарафане.

Я успел сделать пару шагов, и за моей спиной с глухим щелчком захлопнулась дверь. Женщина посмотрела на меня и улыбнулась. И наконец я смог рассмотреть черты лица моей матери.

Я хотел что-то сказать, но замер. Глаза женщины изменились.

Сначала еле заметно — как будто в них мелькнул другой свет. А потом чётко: зрачки вытянулись в вертикальную щель, стали узкими, словно у змеи. Золотой оттенок заполнил радужку, медленно расплавляясь, как металл в жару.

Спустя несколько мгновений в этих глазах не было уже ничего человеческого. Черты лица стали острее, и через мгновение Мара склонила голову, будто в задумчивости, и внимательно посмотрела на меня. Потом слегка приоткрыла рот, собираясь что-то сказать.

В этот момент за спиной раздался скрежет. Глухой, протяжный, будто кто-то провёл по доскам чем-то острым. Я резко обернулся.

Дверь, через которую я вошёл, вздрогнула. Доски чуть прогнулись внутрь, но не открылись. Скрежет повторился. Теперь уже громче. Звук словно шёл изнутри самого дерева, как если бы кто-то скреб по нему когтями — настойчиво, методично.

Я хотел двинуться, но не успел. Стены вокруг принялись дрожать. Потом они стали расплываться, будто краска сползала с холста. Дом исчезал. Комната растекалась, теряя очертания. Воздух стал плотнее, и всё вокруг словно втягивалось в себя, исчезая.

Я резко открыл глаза. Несколько секунд лежал, не шевелясь и глядя в потолок. Дыхание было ровным, но тяжёлым. Понадобилось время, чтобы понять, что я снова в своей комнате. Всё было на месте — подушка, плед, лампа у кровати. Но ощущение, будто что-то пришло со мной из того сна, всё ещё не отпускало.

Комната оставалась погружённой в темноту, тяжёлые шторы надёжно отрезали свет. Казалось, ночь всё ещё продолжается, хотя разум уже просыпался.

Скрежет повторился. Короткий, резкий, с характерным дрожанием, как будто что-то царапнуло дверь. Я повернул голову. Звук шёл от входа. Почти сразу за ним раздалось настойчивое, требовательное мяуканье.

Я вздохнул, провёл рукой по лицу и, не спеша, спустил ноги на пол. Доски были прохладными, но не ледяными. За несколько шагов я оказался у двери и приоткрыл ее.

В комнату уверенно вошёл Пряник. Его хвост был поднят трубой, усы двигались, улавливая запахи. Он по-хозяйски оглядел комнату, фыркнул и тут же потерся о мои ноги. Громкое мурчание заявило, что у кота всё идёт по плану.

Я наклонился было, чтобы его погладить, но питомец уже вышел, бесшумно ступая по полу. Будто только что он не разрушил жуткий сон, не вытащил меня из мира смерти.

Зевнув, я побрёл в сторону ванной, стараясь не думать ни о сне, ни о странном ощущении, которое всё ещё держалось где-то в груди. Холодная вода быстро вернула меня в реальность.

Я оделся не торопясь и вышел в гостиную. В комнате было тихо. Шторы пропускали немного света. Ровно столько, чтобы можно было различить очертания мебели.

В кресле, свернувшись клубком, лежал Пряник. Едва я вошел, он посмотрел на меня, потом неспешно спрыгнул на пол и направился в сторону соседней комнаты. Я пошёл за ним, не задавая вопросов.

На кухне кот остановился у своей миски, обернулся, посмотрел на меня с лёгким ожиданием.

Я присел, протянул руку и погладил его по спине. Пряник довольно заурчал и не двинулся с места.

Он знал, что я ему должен, и более того он осознавал, что я это понял. Он никуда не уходил, лишь смотрел внимательно, переминаясь с лапы на лапу. Да чуть подёргивал ушами, будто ловил каждый звук.

Прошёл к холодильнику, открыл его. На второй полке, в глубине, стояла знакомая круглая миска с прозрачной крышкой. Под ней лежали кусочки охлаждённой рыбы, уже разделанный — без костей и всего лишнего. То, что Пряник и Литр особенно ценили.

Кот напрягся, сделав небольшой шаг вперёд. Он уже знал, что это за контейнер, и лёгкое урчание у него в груди стало громче.