Жена на полгода (СИ) - Иконникова Ольга

Месье Тьери пожелал допросить меня только вечером — мы разговаривали в кабинете, и я впервые сидел не за своим письменным столом. Я словно был гостем в собственном кабинете, и это, вкупе с пронзительным и недоверчивым взглядом следователя, заставляло меня нервничать куда больше требуемого.

— Подтверждаете ли вы, ваша светлость, что женщина, обнаруженная в тайной комнате в восточном крыле вашего замка — это ваша первая супруга Абелия Вебер?

— Да, подтверждаю, — мой голос прозвучал слишком хрипло, и я прокашлялся. —рядом с ней был ее лорнет, и одета она была в платье, которое шилось перед ее последним визитом в столицу.

Я хорошо помнил, как Абелия перед поездкой в Версен выбирала ткань на платье —она не любила ярких нарядов и в итоге остановилась на бордовом бархате.

— Ну, что же, — кивнул месье Тьери. — Мадемуазель Ганьер, мадам Томази и ваш дворецкий сказали примерно это же.

А что еще он хотел услышать? Опознать Абелию по самим останкам было уже невозможно. И мне было тяжело думать о том, что Селесте и Каринн тоже пришлось отвечать на эти ужасные вопросы.

— Прежде вы утверждали, ваша светлость, что ваша жена покинула замок, намереваясь отправиться в монастырь. Но теперь, в свете вновь открывшихся обстоятельств вы, быть может, желаете переменить свои показания?

Он говорил почти доброжелательно, но я понимал, что это — всего лишь желание заманить меня в ловушку.

— Нет, не желаю, - я покачал головой. — Всё то, что я говорил прежде, является правдой.

— Но вы же понимаете, ваша светлость, что сейчас мы уже знаем, что ее светлость, не покидала замок. Кто-то заманил ее в восточное крыло и хладнокровно оставил умирать в каменном мешке. Надеюсь, вы не станете утверждать, ваша светлость, что ваша жена была чрезмерно любопытна или мечтала, как месье Дюпон, найти старинный клад?

Я вынужден был признать, что на Абелию это было не похоже.

— Я не сомневаюсь, — продолжил месье Тьери, — что ваш адвокат будет настаивать на том, что ее светлость могла прийти туда одна и открыть комнату, подперев чем-то ту панель, на которую следовало надавить. Но вы же понимаете, что даже если она вошла в тайную комнату сама, а потом случайно или по глупости нажала закрывающий дверь рычаг, то кто-то из слуг должен был обратить внимание на подпорку у панели и сказать об этом вам — тем более, что маркизу искали по всему замку. Конечно, сейчас ваш отец может заставить кого-то из горничных или лакеев заявить, что всё было именно так, и что подпорка была, но они не посчитали это важным. Но сразу хочу сказать, что подобная ложь лишь усугубит ваше положение.

Более того — чтобы не тратить время на обсуждение ложных версий, я сообщаю вам, что осмотр места преступления, — эти слова он особо выделил голосом, — дает нам основания утверждать, что ваша жена вошла в тайную комнату не сама — ее туда втащили. Наверняка к тому моменту она уже была без сознания или даже мертва. А поскольку убийца полагал, что о тайной комнате никому не известно, он даже не потрудился скрыть следы своего преступления.

Из всего того, что он сказал, я ухватился лишь за несколько слов:

— Так вы думаете, что Абелия могла быть мертва, когда попала туда?

Он кивнул.

— Возможно, более точно причину ее смерти сможет установить наш судебный врач.

Не удивлюсь, если ее отравили.

Как ни странно, но это предположение показалось мне почти благом. Мне невыносимо было думать о том, что Абелия металась в каменной ловушке, пытаясь докричаться до слуг, а потом медленно и мучительно умирала от голода или от удушья.

— Нет никаких признаков того, что ее светлость пыталась выбраться оттуда. Судя по всему, всё время, что она провела там, она не двигалась. А теперь скажите, ваша светлость, — следователь подался вперед как завидевшая добычу охотничья собака, — кто еще, кроме вас, мог знать о существовании этой комнаты?

Я сжал ладони так, что костяшки пальцев побелели, и холодно ответил:

— Я понимаю, господин следователь, что вы не поверите мне, что бы я ни говорил.

Но я даю вам слово, что именно об этой комнате я не знал. В этом замке еще много мест, что остаются тайными для всех, в том числе и для хозяев. Чистая случайность, что мой кузен наткнулся именно на эту комнату.

Месье Тьери усмехнулся:

— Разумеется, ваша светлость, это чистая случайность. Но согласитесь, очень неприятная для вас. И я надеюсь, вы понимаете, что я просто вынужден задержать, вас на некоторое время — чтобы вы не смогли оказать влияние на ваших слуг и друзей. Если я не сделаю этого, боюсь, общественность будет возмущена - на сей раз оснований для вашего задержания более чем достаточно.

Я не был удивлен. К этому всё шло еще тогда, когда погибла Габриэлла. И я не собирался требовать особого к себе отношения или подключать свои связи, чтобы поставить месье Тьери на место. Он был прав — вокруг смертей моих жен было слишком много странного, чтобы можно было этого не заметить. И сам я слишком долго старался закрывать на это глаза. Именно мое бездействие, возможно, привело к тому, что мои жены лишились жизни.

И сейчас я беспокоился на за себя — за Айрис.

Мы вышли из кабинета вдвоем, но за дверью к нам присоединились еще два человека в невзрачных темных одеждах. Я увидел, как к нам метнулся отец, изрыгавший проклятия и обещавший дойти до самого министра юстиции, но встретив его взгляд, только покачал головой, призывая его остановиться. Он замер, на месте, и руки его бессильно опустились. Впервые в жизни я увидел слёзы на его глазах.

Селеста тоже плакала. Ей не позволили подойти ко мне, и она махнула мне рукой с лестницы. Я чуть наклонил голову, приветствуя их всех.

— Я положил в саквояж сменную одежду, ваша светлость, — сказал Барруа, и я поблагодарил его улыбкой.

— Позвольте мне поговорить с женой, — я обернулся к следователю, и тот не возразил.

Айрис стояла у дверей — взволнованная и какая-то особенно красивая в простом сером платье. Она не подбежала ко мне, не бросилась на шею, да я этого и не ожидал. Но когда я сам подошел к ней и взял ее ладонь в свою, она не отдернула руку.

— Айрис, я не делал этого, что бы там кто ни говорил и ни думал. Не знаю, сумею ли я доказать свою невиновность, но больше всего меня сейчас беспокоит то, что я ‘оставляю вас одну. Прошу вас — будьте осторожны!

В её глазах не было слёз, но они были темнее, чем обычно - так темнеет голубое небо перед самой грозой. Она выслушала меня молча, и когда я задержался еще на мгновение, ожидая ответа, кивнула. Я не знал, что означал этот кивок — ее согласие с моей просьбой или то, что она верила мне, но когда я уже готов был продолжить путь, ее пальцы дрогнули, и я ощутил ответное пожатие — легкое, но такое важное для меня.

40.

Он проявил завидное хладнокровие, и наверно, в этом можно было обнаружить дополнительный признак его виновности, но именно это отчего-то убедило меня как раз в противном.

Если бы он сам замуровал Абелию в этой комнате, ему достало бы ума и хитрости выказать те эмоции, что подходили случаю. Он же остался почти невозмутим.

Только в глазах появилась печаль.

Нам не удалось поговорить, потому что весь замок сразу стал напоминать растревоженный улей, и мне совсем не хотелось докучать маркизу неуместными вопросами. Когда же приехал следователь, наш разговор и вовсе оказался невозможным.

Месье Тьери показался мне достаточно опытным и умелым в своем деле, и он производил впечатление человека, умеющего не обращать внимание на титулы и звания того, кто оказывался его противником. Он задал несколько вопросов и мне, но убедившись, что я не знала первую жену его светлости и с самим маркизом познакомилась лишь недавно, потерял ко мне интерес.

Обед в такой обстановке был ужасен — тишина была невыносимой, но и напыщенные разглагольствования герцога Лефевра лишь усугубляли ситуацию. Я не знала, что сказать, и потому предпочла отмолчаться.