Владыка Ренегона лишь кивнул.
— Да, ты правильно всё понял. Судя по всему, всё южные провинции, откуда не было вестей, были пущены под нож, принесены в жертву, и подняты в виде нежити.
— Как… Как мы могли это пропустить? — требовательно посмотрел в глаза другу верховный иерарх, поднимаясь.
— Разведчики пропадали. — отвёл глаза король. — Я уже подумывал послать больше, несколько сотен или тысячу, выстроив цепочкой, но пока ты был на фронте, в столицу прибыл герцог из южных провинций. Он рассказал, что проклятье Таллистрии расширяется, но ситуация под контролем. Попросил денег и некоторых припасов, но уверил меня, что справиться сам… Я… Я был рад услышать, что мне не надо отзывать войска с востока. И поверил.
— И он солгал. — холодно констатировал факт глава церкви.
— Не напрямую. — вздохнул король. — Но да, я был обманут. И теперь нас зажимают в клещи две армии. Но даже если бы мы знали… У нас просто нет столько сил.
— Можно было бы сделать хоть что-то. Замедлить. Пробить брешь в блокаде разведки, вывести часть людей… — сжал кулаки Этериас.
— Можно было бы. — легко согласился Кормир. — Но теперь уже поздно.
Некоторое время друзья молчали, думая каждый о своём. А потом Этериас опомнился:
— Сколько у нас времени?
— Пара недель. — ответил король. — Примерно за это время армии нежити достигнут столицы, а армии с востока подготовились к штурму. Думаю, они дождутся союзников. А дальше… Если честно, я считаю нам остаётся только умирать.
Владыка Ренегона сказал это легко, уверенно, без тени страха. Этериас посмотрел на друга неодобрительно.
— Всегда есть надежда, разве нет?
— У них многократно больше магов, больше людей, огромная армия нежити и бессмертный повелитель смерти, способный уничтожать целые королевства. Я не питаю иллюзий. — пожал плечами представитель древнейшего рода людей. — Всё когда-нибудь заканчивается, и правление моего рода, думаю, не исключение. Думаешь, ты сможешь разобраться с ним? Всё же, я предпочёл бы, чтобы королевствами правил кто-то другой, а не этот ублюдок. Если мы не можем выстоять, было бы неплохо хотя бы забрать его с собой.
Этериас отвёл взгляд. Обещать он такого не мог, но никто и не требовал. Поэтому он просто встал вместе с другом, наблюдая за тем, как солнце восходит над прекрасным каменным городом с пятью кольцам стен: возможно, прекраснейшим городом королевств. Городом, которому скоро предстояло захлебнуться кровью, смертью и пламенем: но прямо сейчас он выглядел совершенно мирным, безмятежным… Стены могли внушать его жителями чувство защиты: чувство, которого не было у их лидеров.
— Возможно… может быть… У меня найдётся пара идей, как мы могли бы попытаться сравнять счёт. — осторожно заговорил Этериас.
— Что тебе нужно для этого? — не проявляя особого интереса, спросил Кормир.
— Ничего. Хватит того что есть. Только время…
— Бери всё, что осталось, друг мой. — грустно улыбнулся король. — Жаль, но не в моей власти предложить тебе больше.
Интерлюдия. Последний путь.
Эрнхарт Грицелиус осознал себя, стоящим рядом с группой своих людей. Седой старик, один из его соратников: магистр Терциус, внимательно изучал последние следы его пламени, прикрыв глаза.
— Он мёртв. — со вздохом открыл глаза Терциус. — Отдал всего себя в последнем шторме. Не осталось даже пепла.
Глава круга стихий задумчиво посмотрел на собственные руки. Полупрозрачные, словно состоящие из призрачного, оранжевого пламени. Лучший из повелителей пламени имел свой план, как сохранить сознание и разум в потоке стихии: когда-то давно, он, как и многие честолюбивые мастера красных башен, мечтал, что именно ему удастся оказаться первым, кто сможет подчинить себе неукротимую стихию. Стать самим огнём и вернуться… Сохранить себя…
Он был в своём уме: это сработало. Но, увы, не совсем так, как ожидал того Грицелиус.
Краткая мысль: и размазавшись в воздухе, невидимый остальным оранжево-красный силуэт стоит на отдалённом валуне, что чудом уцелел во время недавнего боя.
Лучше отойти в сторону - меньше вероятность, что кто-то его заметит. Хотя было и непохоже, что кто-то из присутствующих мастеров заметил великого мага в его новой форме, старик на собственном опыте знал, что иногда интуиция волшебника может быть весьма проницательной.
Он чувствовал себя странно: словно он находится везде и нигде одновременно. Несмотря на расстояние, он отчётливо видел, как мастера Ренегона нашли полуживую, обугленную фигуру его противника. Как вливали в неё силу жизни, отчаянно борясь за выживание своего господина. Он слышал каждое слово и видел всё: словно был един с целым миром… Разум расплывался, но стальные тиски воли великого мага вновь и вновь собирали его вновь, структурируя и собирая множество новых ощущений в единую картину.
Когда магистры красных башен выполнили его приказ, Грицелиус удовлетворённо кивнул, скрестив руки на груди. Всегда приятно видеть, как подчинённые делают всё правильно: даже после твоей смерти.
Небольшая, почти незаметная вспышка света привлекла внимание лидера круга стихий: в воздухе рядом с валуном, на котором он стоял, возникло туманное, серебристо-белое облако, словно состоящие из чистого света.
Существо не излучало угрозы и не атаковало: иной человек, возможно, счёл бы его посланцем богов, духом, что призван проводить тебя в последний путь… Но Эрнхарт Грицелиус был слишком опытным мастером магии, чтобы так легко доверять неизвестному.
— Какой любопытный способ существования. — слегка наклонил голову призрачный волшебник, ощупывая существо всем доступными ему чувствами. — Ни души, ни тела, ни магии: словно чистый разум, сотканный из странного света. Что ты такое?
— Я именно то, что видишь. Разум, сотканный из света. — слегка мелодичный, спокойный голос существа словно шелестел вокруг, натягивая струны ветра.
— И чем же призрак старого волшебника заинтересовал тебя? — недоверчиво прищурился Грицелиус. — Не припоминаю, чтобы при жизни я встречал тебя, а значит, повода провожать меня в последний путь у тебя нету. Скажешь, что тебя прислал Отец?
— Нет. Я здесь по собственному решению. — после недолгого молчания ответило существо. — Но я и в самом деле здесь затем, чтобы проводить тебя дальше.
— Полагаю, я справлюсь с этим самостоятельно. — Фыркнул Грицелиус. — Так что, если это единственное, зачем ты пришёл, будь любезен, оставь меня в покое.
Внешне призрак волшебника мог показаться безмятежным: но тот, кто давно знал повелителя пламени точно сказал бы, что тот напряжён до предела, готовый к бою. Грицелиус был дезориентирован, непривычен к такой форме существования, не знал, как творить магию, лишившись тела, осознавал разницу между своей силой и тем, кто предстал перед ним: но был полон бескомпромиссной решимости дать последний бой тому, кто явился по его душу.
