Камень, на котором он стоял, в один миг раскалился и потёк, обращаясь лавой: прямо внутри защитной сферы.
Верховный иерарх закричал страшным криком, погружаясь в лаву. Из последних сил удерживая сферу, он сжал кулак, призывая воду: и это было ошибкой.
Вода испарилась, мгновенно обращаясь в пар, варящий своего создателя заживо.
Даже воле и концентрации величайших мастеров есть предел: и он был и у главы церкви. Неукротимая сила пламени последним порывом сжала божественную сферу в последний раз: и та взорвалась, не выдержав.
Глаза иерарха взорвались: порыв пламени вонзился в кожу, заставляя ту обугливаться. И рассеялся. Рассеялся, оставив обугленную фигуру, по голени погрузившуюся в раскалённый камень.
Битва затихла. Мастера Ренегона, недоверчиво поглядывая на повелителей пламени, медленно приблизился к месту, где потух огненный шторм, развеивая дым и заставляя застыть камень. Один из мастеров красных башен опустился на колено, прикасаясь рукой к раскалённому камню и прикрыл глаза.
— Он мёртв. — со вздохом открыл глаза повелитель пламени. — Отдал всего себя в последнем порыве огня. Не осталось даже пепла.
Мастер Киллиан тем временем подошёл к обугленной, обгорелой фигуре, положив руку ей на плечо. И его глаза расширились:
— Он жив. — удивлённо воскликнул мастер воды. — Едва-едва, но ещё жив! Это…
Обступившие его пятёрки мастеров Ренегона выстроились боевым порядком в один слитный миг, закрывая своего господина.
Никто не строил иллюзий: прямо сейчас их всех могли добить, и никто бы не помешал мастерам красных башен сделать это.
Повелители пламени переглянулись, принимая решение.
— Уходите. — наконец, высказал общее мнение один из седых магистров. — Такова была его воля… А у нас ещё осталась честь.
— Победил. Даже Грицелиуса. До чего же живучий ублюдок… — сплюнул один из мастеров красных башен.
— Не надо. — качнул головой седой магистр. — Он погиб бы без посторонней помощи. Так что это ничья.
Мастерам Ренегона не требовалось повторять дважды: и они ретировались с максимальной скоростью, оставив повелителей пламени стоять на плато со смешанными чувствами.
— Стоило ли оно того. — задумчиво протянул мастер помоложе. — Конец войны на одной чаще весов, и посмертная воля и честь величайшего из нас на другой.
Седовласый магистр вскинул взгляд к небесам.
— Только боги знают ответ на этот вопрос. Время покажет. Но я думаю, мы сделали верный выбор. Так будет правильно: но лучше бы нам всем молчать о том, что здесь произошло.
Интерлюдия. Момент отдыха.
Этериас пришёл в себя от солнечного луча, бьющего в глаза, и инстинктивно зажмурился.
— Проснись и пой, о наш герой! — весело хмыкнул Кормир II, откладывая в сторону книгу.
Глава церкви принялся неверяще ощупывать совершенно целые и здоровые руки и ноги. А затем, игнорируя веселье, пристально уставился на короля Ренегона.
— Как я выжил?
Напускное веселье смыло, как водой.
— Твоё обугленное тело отвезли целительницам. — ответил король. — Дальше ты был в целительном сне, пока тебе выращивали новые части тела и кожу. Таллистрийки говорили, что ходить сперва будет непривычно, так что поднимайся. У нас много дел.
Глава церкви тряхнул головой, словно отгоняя наваждение.
— Я не об этом. Почему я жив? Я проиграл дуэль…
Владыка Ренегона нахмурился.
— Разве? Мне доложили иное. Ты остался жив, Грицелиус мёртв… Что последнее ты помнишь?
— Я помню, как он пробил мой щит… И у него точно оставалось достаточно силы, чтобы сжечь меня в пепел, я был ранен и кричал от боли… Но затем…
Этериас помассировал виски, чувствуя фантомную боль по всему телу. Разум инстинктивно пытался загнать воспоминания поглубже, дальше: вспоминать последние минуты боя были почти физически больно.
— Что затем? — нетерпеливо, но серьёзно спросил король.
— Я не уверен. — выдохнул волшебник. — Кажется, я помню… Его мысли? Образы? Чувства? Когда живое пламя впилось мне в кожу… Наша сила столкнулась, слилась: моя и его. На краткий миг, сквозь боль, я помню… Образы. Эмоции. Не уверен, что мысли, но что-то схожее.
— Вот как. — качнул головой король. — Никогда о таком не слышал, но, с другой стороны, битвы великих мастеров не случались уже много веков. И что же думал величайший боевой маг всего восточного побережья в последние секунды вашего боя?
Этериас замолчал на несколько минут, погружаясь в недра отвратительных воспоминаний и сопоставляя чувства.
— Точно сказать сложно. Но я думаю… я думаю он не хотел. Не хотел убивать меня. Словно… Словно что-то надломилось у него внутри. Словно он не хотел войны как таковой, ведомый лишь долгом. Не хотел убивать. Возможно… Возможно, он просто пощадил меня. В последний миг. Ослеплённый, поглощённый болью - я не мог уже защищаться. Но что-то остановило его в последний момент. Позволило мне выжить…
— Звучит как-то сомнительно. — скрестил руки на грудь король, скептически посмотрев на друга. — Ты уверен, что не смог в последний момент просто пересилить его огонь? Выстоять, как выстоял тогда перед чёрным проклятьем после боя на плато? Я знаю, сильные маги обладают частичным иммунитетом к чужой магии, если она слабее, подавляя своей собственной силой вокруг проявления воли другого мастера…
— Не знаю. — выдохнул Этериас. — Просто не знаю. В голове всё путается: пару минут назад я горел в безжалостном пламени и моей последней мыслью было то, что я проиграл. А теперь я сижу здесь, цел и невредим. Это дезориентирует.
— Понимаю. — кивнул Кормир. — Тогда не будем забивать голову такими материалами. Ты жив, исцелён, и это главное. Готовься к бою. Пока ты валялся, мы уже отошли к столице и готовимся к защите.
— А хорошие новости будут? — уныло посмотрел на друга Этериас.
Король поднялся из-за стула и подошёл к окну, отдёрнув в сторону штору, и посмотрел на утренний город.
— Я выяснил, где он находится.
— По твоему тону не скажешь, что это хорошая новость. — осторожно заметил волшебник.
— Потому что так оно и есть. — мрачно ответил король. — С юга и юго-запада на нас надвигается огромная армия нежити. Им нет числа… Разведчики даже не смогли их подсчитать. От горизонта до горизонта. Миллион, или даже больше.
— Но откуда он… — изумлённо воскликнул Этериас.
Волшебник оборвал себя на полуслове, мгновенно все поняв.
