Мастер молний. Книга III (СИ) - Барр Яков

Остаток дня я посвятил необычному развлечению: мы вышли на берег, там я заставил Волну обучить Варвару магии. Я же тем временем уселся в кресло, которое сам себе и создал, и принялся наблюдать. Естественно, наша элементаль взяла за основу базовые знаки воды. Для первого урока у обоих девушек обучение шло неплохо. А уж силы от Байкала шло немеряно.

Варвара потом изумлялась, как она умудрилась провести несколько часов на морозе и не то, чтобы не замерзнуть насмерть, а даже не испытать дискомфорта. Она, кстати, пыталась уговорить меня согреть ее ночью, но тут уж я был непреклонен, пообещав наверстать упущенное позже. Поужинали мы в столовой отеля, которая на удивление выглядела простенько и никак не тянула на ресторан. Зато кухня мне понравилась. Девушки отдали должное рыбному меню. Я попробовал и согласился, что омуль — царь-рыба.

После этого я поцеловал учениц, предупредил, что окажусь вне доступа не меньше, чем на неделю, и ушел медитировать. Я уже поймал приветственный импульс от духа этого места, а также просьбу подождать проводника. Вряд ли ко мне придет угрюмый бурят, знающий каждое дерево в тайге на сотни километров вокруг.

Сторожевое заклинание выдернуло меня из транса. Кто-то настойчиво бился в замерзшее стекло. Я открыл окно, в него влетела совершенно задубевшая ворона. Я почти не удивился. Ожидал я скорее наглого голубя, что присылала мне Минерва, но какие места, такие гонцы.

Поняв, что птица устала и проголодалась, я создал на небольшом столике две тарелки с кедровыми орешками и раскрошенным батоном. Рядом я поставил плошку с водой. Перекусив и отогревшись, птица сердито закаркала. Поняв, что общение на птичьем языке утомит нас обоих сильнее долго пути, я наладил между нами телепатический канал.

— Ты должен был ждать в городе, — тут же пробурчала ворона. — Я устала как больная псина, а мы еще тронулись с места.

— Если хочешь, поспи, — предложил я. — Уверен, что уж лишний час у нас есть.

— Нету, — проворчала пернатая зануда. — Мы должны торопиться. Не знаю зачем, но меня уверили, что ждут с нетерпением.

— Там будет много народу? — удивился я.

— Сам увидишь. Погнали уже. Как ты собрался передвигаться? В вашей железной фырчащей коробке?

— Нет, это слишком долго. Мы полетим.

Я примерно представлял, куда мне следует явиться — где-то на полпути в направлении Усть-Кута. По-хорошему, мне следовало встретиться с ворчливой птицей в какой-нибудь деревеньке на берегу Лены, как можно ближе к пункту назначения. Но мне предложили ждать гонца в Иркутске.

Возня разбудила таки учениц. Они вломились в номер, который я и не подумал запирать, тем более что замок для моих девчуль не преграда. Варя, увидев птичку, сразу запищала: «Какая прелесть», и протянула руку, чтобы прелесть погладить. Ворона хотела было клюнуть надоедливые пальцы, но я мысленно рявкнул, клюв оторву, так что пришлось бедолаге стоически терпеть ласку.

Потом девицы полезли прощаться-обниматься и ко мне.

— Ну ладно, — сказал я наконец, — долгие проводы — лишние слезы. комнату эту сохраните, я сюда вернусь. Портал в Лазурь на двери, ключ настроен на нас троих. Окно за мной закройте, пожалуйста.

Я обратился совой, в этом облике я уже летал в окрестностях Вешних Вод. Мы с вороной, которая явно отогрелась, отдохнула и рвалась в путь, вылетели в окно.

— Не отставай, человек, — насмешливо каркнула она и стала набирать скорость.

Я думал, что мы полетим почти строго на север, но мы взяли заметно восточнее. Я только вошел в вкус свободного ночного полета, да еще и на скорости, обычной сове недоступной, как моя проводница сломалась. Пришлось затормозить, с грехом пополам дотянули до ближайшего селения. Выглядело оно куда богаче той Сибири, что я себе представлял. На вид поселок напоминал обычное дачное Подмосковье — кирпичные дома в один, а чаще два этажа. Вполне цивильные заборы с чугунными пиками на кирпичном же фундаменте. Я нашел место, где нас никто не видел, что было нетрудно в час быка, и обратился обратно в человека. Ворона обессиленно присела мне на плечо.

— Ну вылитый пират с попугаем, — пошутил я.

— Эй! — возмутилась птица.

— Сам ты «эй», — застыдил я проводницу. — Мы и пятидесяти километров не одолели. А впереди еще добрых триста, а то и триста пятьдесят, очень уж мы на восток забрали. Ты знаешь, что такое «восток»?

— Не глупее некоторых. Где солнце встает, — разворчалась птица. — Вдоль реки полетим. Так ловчее будет.

— Ладно, кафешку искать в ночи бесполезно, пошли, перекусим по-походному. Рек вокруг Иркутска было видимо-невидимо, больших и малых. Таковая текла и вблизи поселка, где мы остановились. Я нашел на берегу скамейку и кострище, которое явно прошлым днем жгли, снегом еще почти и не запорошило, развел огонек. Ворона устроилась поближе к огню греться, я даже чуть заволновался, как бы она перья не опалила. Я же снова превратился в птицу и вылетел в лес, что на том берегу стоял стеной.

Вернулся с пойманным зайцем, сове такая охота была привычной, да и я легко нашел жертву по биению сердца. Вернувшись в человеческий облик, я вспомнил походный опыт, я много шлялся в свое время по лесам, особенно, когда у эльфов учился. Бывало, месяцами к цивилизации не выходил. Короче говоря, поймал я зверька и принес на берег. Ворона, увидев добычу, оживилась. Глянув на меня слегка виновато, бочком-боком подскочила к зайчику и ловко выклевала у него глаза.

— Вкусняшка, — услышал я ее мысль.

Освежевал и разделал тушку я за пять минут, а потом сварганил нам с птичкой шашлык. Мы перекусили, и я предложил времени не терять и двигаться дальше. Но чувствовалось, что птица не в форме, ей после сытного ужина, или раннего завтрака, короче говоря, трапезы посреди ночи, хотелось спать, а не лететь триста километров.

— Ладно, — проворчал я, — вечно все на горбу у мага в рай въехать хотят! Цепляйся!

Я укрепил кожу на спине и шее, а потом почувствовал, как вороньи когти вязнут в густом совином оперении, пытаются вонзиться в кожу, но не могут пробить.

— Устроилась? — спросил я. — Ну держись как следует, полетим с ветерком.

Настоящие совы, конечно, не летают ни так быстро, ни так далеко. Ну я-то только притворяюсь птичкой, мне можно. Что такое триста километров для мага воздуха? Один порыв ветра.

Разок мы все же остановились на берегу реки. Насколько я мог судить с высоты птичьего полета, мы летели вдоль Лены. Ворона пыталась управлять мной, как всадник лошадью, царапая когтями с нужной стороны, но я велел ей говорить словами, благо телепатия от нас никуда не делась.

На самом деле птичье тело начинало заявлять свои права, мне элементарно захотелось снова поохотиться. Я снизился и полетел между ветвями деревьев, высматривая возможную добычу. Ночью ее было немного, но какие-то сумасшедшие зверьки зачем-то шлялись среди сугробов и заснеженных еловых лап.

Белку я проигнорировал из уважения к Варваре и ее боевому прошлому. Потом на меня чуть не прыгнула рысь, я показался ей вполне достойной дичью, но в последний момент она опомнилась, да и мне не особо хотелось закусывать кошечкой.

В итоге я поймал, бесшумно спикировав, какую-то куницу, а может быть и ласку. Моя спутница нацелилась на свой излюбленный деликатес — глаза. Я не стал утруждать себя превращением человека и разведением огня, а вместо этого отдался инстинктам. Видели бы мои ученики, как я рвал клювом и когтями еще трепещущую плоть.

Когда мы чуть насытились, и ко мне вернулись человеческие мысли и чувства, я решил дать птичке имя.

— Будешь Людмилой, — сообщил я вороне.

— Это почему? — удивилась она. — Я не разбираюсь в людских кличках, но должен быть какой-то повод.

Конечно же птица не выдавала такие сложные фразы, хотя местные духи явно поработали над ее разумом. Но от нее приходил по ментальной нити между нами импульс, содержащий подобный смысл.

— Почему-то как ни гляну на тебя, так и хочется сказать: «Людк, а Людк!»*

* Не вижу, почему бы такой фильм не могли снять в Царской России, а значит «прежний Беринг» мог его посмотреть и полюбить. Конечно, какие-то косметические правки в сюжет были бы внесены. А вот «Москва слезам не верит» совершенно невозможна.