Ненормальный практик 6 (СИ) - "Извращённый отшельник"

Застегиваю кожаный панцирь. Сверху плащ. Да, тот самый, что честно выиграл у Разина. Вот только тот сменил цвет на чёрный. Виноват, собственно, ДЕД со своими постоянными экспериментами. Ладно, шучу. Я. После того, как свалил с Петербурга, вспомнил, что плащ поглощал эфир и тем самым самовосстанавливался. В общем, скормил ему порцию духовной энергии. Тот запросил ещё. Жадный проглот. Минимум силу трех мастеров сожрал, а после и сменил цвет на черный. Что это дало? Не знаю. Пока не заметил отличий. Может смогу летать? Ха-х, было б забавно. Но если с маленькой скоростью, то нахрен надо. Зависну над землей, как Вини-Пух, и кранты, расстреляют с пушек. Также палят по воробьям большие дяди, да? И один бедненький воробушек станет кормом. Такого счастья не надо, спасибо. Возвращаясь к плащу, да, теперь он чёрный. Вот. Что до сапогов, то куда ж без родненьких. Конечно я в них! Застегиваю пряжки. Ну всё. К весёлой прогулке по полю боя, что через пару часов превратится в месиво из крови и дерьма, готов.

— Сашка? — приподнялся Степан. — Уже не спишь?

— Угу.

Он помолчал, потом вздохнул.

— «Сегодня» уже наступило, значит.

— Да.

Ещё одна пауза. Слышу, как он шуршит, садится.

— Страшновато немного, — неожиданно признаётся он.

Не отвечаю. Что тут скажешь? Всем страшно. Даже мне немного не по себе, хотя я пережил уже столько боёв в прошлой жизни, что сбился со счёта. Но каждый раз перед настоящей мясорубкой внутри что-то невесомое. Что-то скребет. Чувство сомнения — переживу ли? Инстинкт самосохранения никуда не девается, сколько бы раз ты ни смотрел смерти в лицо. Понятно, что в горячке боя забываешь про всё, и просто делаешь свою работу. Сражаешься. Пытаешься выжить. Но перед боем есть лёгкий флёр волнения. Нет в этом ничего трусливого. Осудительного. Просто принимаешь, как часть себя, и идёшь в бой.

— Ванька, вообще, похоже не спал, — продолжает Степан ещё тише. — Слышал, как он ворочался всю ночь? Боится парень, побольше нашего. Как бы не сорвался.

Смотрю в сторону Ваньки. Лежит неподвижно, но дыхание неровное. Притворяется спящим. Слушает. Понимаю его. Первая настоящая битва — как первый прыжок с парашютом. Либо раскроется, либо размажешься по земле. Приятного мало. Но если переживёшь — в следующий раз будет легче. Намного.

— Не сорвусь я, — проворчал он и тоже стал подниматься.

Степан улыбнулся:

— Вот и молодчага. Держись рядом со мной сегодня. Делай, что скажу. На рожон не лезь. И главное — не паникуй. Запомнил?

— Запомнил, — кивнул тот, натягивая сапоги.

— Молодец.

Из соседней палатки доносятся голоса. Косой ругается с утра пораньше. Шпала Гриша бормочет невнятно в ответ, Борис пытается командовать в их тройке. Слышно, как собираются.

У нас, как я понял, лидерство взял Степан. Логично. Он — ветеран. Мужик порядочный, насколько успел его узнать. Вон и Ваньку пытается замотивировать. Ко мне не лезет. В общем, лучшая кандидатура. Остальные трое не то, чтобы раздражали, просто слишком много болтают, ещё и голоса громкие. Пожалуй, это их главный минус. Что до Косого, коий собрался прибрать мой арбалет, если подохну, почему бы и нет? Пусть лучше достанется ему, чем британцам. Подобное — в порядке вещей среди наёмников. А то, что не станет отбирать его у меня, якобы, мальчишки при жизни. Тут даже стоит отдать ему дань уважения. Относительно порядочный человек. Серьёзно. Другой бы на его месте попросил по-доброму погонять на денёк-другой, а потом оказалось бы, что он его «потерял». И ходил бы какой-нибудь наивный Сашка «Воробей» без арбалета. Поэтому одалживать оружие, амуницию или ещё что, с чем не готов расстаться или силой вернуть, явно не стоит. Этому научился ещё в прошлой жизни, будучи зелёным пацаном. Меч не вернул, но «одалживателя» прирезал, после чего был исключён из боевой секты, так как выставили крайним.

— Пошли жрать, парни. Пока дойдём до бараков, как раз раздача начнётся, — говорит Степан, поправив на башке тёплую шапку. Тоже уже снаряжён. На поясе — полуторник. Рядом нож. На левом предплечье закреплен — баклер. Хрен знает насколько крепкий, но раз таскает с собой, выходит считает надёжным.

— Не знаю, полезет ли вообще, — пробурчал Иван. Теплая шапка с заячьей шкурки. Накидка с капюшоном тёмно-синего цвета. Из оружия — кинжал и копьё, с которым он не расставался.

— Полезет! — хлопнул его по спине Степан. — Да и воевать на пустой желудок — гиблое дело, воин! Так что, вперёд, набивать живота до отвала!

Поесть, конечно, не повредит. Очевидно, бой начнется не сразу. Пока все соберутся, пока займут позиции. Пока то, пока сё. Глядишь, и снова есть захочется.

Выбираемся из палатки. Застегиваем ту на пуговицы. На всякий. Воровать у нас особо нечего — пару одеял если только, но кому они тут нахрен сдались? Хотя в такой дубарь, кто-то особо мерзливый может и позариться, хе-х.

На улице, кстати, уже светлело. Но небо серое-серое, низкое, давящее. Ветруган ещё. Пронизывающий, злой. Дует с севера-востока. Снег валит, при том здоровенными хлопьями. Похоже, к обеду «распогодится» не по-детски. Пурга будет, сто процентов. Отличные условия для битвы — хрен что увидишь дальше десяти метров. Никаких сомнений — всё это втрое усложнит управление войсками и превратит всё в свалку. Командиры будут в ярости, солдаты в панике, а для кое-кого, не буду показывать пальцем, раздолье. Метель, не подведи! Приходи и покружимся в танце со смертью на славу! Чёрт, поток мыслишек не заканчивается. Это маска воробья так влияет? Я же обычно не болтливый! Даже сам с собой. А тут на те, нескончаемые монологи. Ладно, Саня, говори сколько влезет. Вот начнётся бой, там болтать с самим собой некогда будет. А потому, наслаждайся пока можешь. Ну вот, уже угрожаю сам себе же.

Иду за Степаном с Ванькой. Смотрю сквозь щели маски по сторонам. Лагерь просыпается. Тысячи людей выползают из палаток, кутаются в плащи. Мёрзнут. Топчутся на месте, дышат в ладони. Атмосферка сегодня совсем не та, что была вечером. Ни песен, ни игры на гармошке, ни смеха. Все такие напряжённые. Хотя нервные смешки всё же проскакивают, как и обоюдные подколки. Ничего. Взбодрятся ещё.

Пришли к столовым баракам. Очередь уже длинная — человек пятьсот, не меньше. Все хотят поесть перед боем. Встаём в очередь. Степан и Ванька впереди. Сзади подтягиваются остальные — Косой, Гриша, Борис. Борька выглядит задумчивым:

— Вы в курсе, ребзя, — говорит он негромко, оглядывая нашу группу. — Что можем больше не увидеться сегодня до самого вечера? Если не подохнем конечно.

— О чём ты? — спросил Ванька.

Тот хмыкнул:

— Да так, мелочь, но скорей всего, после инструктажа нас разобьют по отрядам. Учитывая ранги и специализации. Так всегда делают в больших битвах. Не держат маленькие группки, вроде нас, вместе, а распределяют, где кого эффективнее использовать.

— То есть мы разойдёмся? — хмуро спрашивает Косой.

— Девять из десяти даю, что да, — кивает Борис. — Я уже в двух таких битвах участвовал. Всегда одно и то же. Стрелки в одно место, мечники в другое, копейщики в третье. По рангам тоже сортируют — адептов с адептами, инициированных с инициированными.

— При мне также было, — вздыхает Степан. — Ну что ж. Значит, воюем порознь. Но по соседству. Вряд ли нас отправят в сектор регулярной армии. Вероятнее всего, все рядышком будем.

— Может и так, а может и нет, — хмыкает Боря.

Ванька бледнеет. Видимо, рассчитывал держаться рядом со Степаном весь бой. Но, похоже, не выйдет. И кто за ним присмотрит? Он прикрыл глаза и под нос пробормотал:

— Не лезть на рожон. Не паниковать. Не лезть на рожон. Не паниковать.

В общем, паника стала накрывать его по-чуть. Надеюсь, справится. Он мне никто конечно, никаких дружеских чувств мы не питаем друг другу, просто по-человечески желаю ему удачи.

Очередь медленно движется. Вокруг переговариваются другие наёмники.

— … погодка-то мерзопакостная, — бормочет мужик слева, поправляя воротник от ветра. — К обеду писец будет.