Глашатай бога войны (СИ) - Харитонов Дмитрий

— В Страшной Яме оказалось несколько трупов, ваша милость, — пояснил Ицкоатль. — Микласа мы нашли живым. Вот он, невредим, только очень напуган.

Сына пекаря трясло мелкой дрожью, у него постукивали зубы, но он хотя бы не пытался убежать с криками.

— И очень голоден, — добавил Обсидиановый Змей. — Всё это время он просидел в Яме, где его мучил злой дух, так что на нём нет никакой вины. Но вы обещали отпустить Игнака, если я приведу Микласа. Я привёл.

Барон вздохнул.

Его ждала Аранка, а этот Саркан опять всё сделал по-своему, свалить на парня убийство не получилось. Так и придётся винить во всём Ночных Теней. А если королевский дознаватель в их вину не поверит и спросит с Баласа? От королевской опалы может не спасти и выгодное родство жены…

— Пусть ему дадут помыться, переоденут и накормят, — распорядился барон. — Потом с ним поговорит дознаватель. Ты тоже помойся. Одежду придётся сжечь, не хочу, чтобы прачки испортили вашей вонью все корыта.

— Как прикажет ваша милость, — Ицкоатль поклонился и увёл Микласа мыться.

— Игнака отпустить, — донеслось до него последнее распоряжение барона.

Дождавшись, когда побратим уйдёт, уведя за собой Микласа, бард прислонил гитару к стене пещеры и снял свой камзол, оставшись в безрукавке и пришнурованных к ней штанах. Как только они остались наедине, грибы засияли ярко, и стали видны и наручи с метательными стрелками, и татуировка котёнка.

— Ну что, дух, приступим?

Котёнок непроизвольно дёрнул лапкой.

— Что это у тебя такое на руке? — тут же заинтересовался дух. — Оно живое?

— Нет, это татуировка, — ответил Халлар. — Ну, такой рисунок на коже. А изображает он молодого кота.

— Оно мне нравится, — заявил голос. — Хочу.

Халлар в ответ, вытащил метательную стрелку и царапнул себя по руке выше и ниже татуировки. Дождавшись появления бусинок крови, он улыбнулся.

— Значит, ты не знаешь, ни кто ты, ни как тебя зовут?

По мерцанию грибов пошёл лёгкий трепет — дух уловил запах крови.

— У меня нет имени, — повторил он. — Кровь… Дай мне её!

— Во имя исполнения нашего договора, — начал бард. — Своей кровью и именем, предоставляю тебе убежище, безымянный дух и нарекаю тебя…

Халлар помедлил пару секунд, чувствуя лёгкий холодок там, где были царапины. Какое имя дать злобному духу, чтобы связать его и в то же время не заставить чувствовать себя угнетённым? Нельзя, чтобы он озлобился ещё больше. Начнёт искать лазейки и в конечном итоге жестоко отомстит…

— Нарекаю тебя Элек — Защитник, и называю твоим убежищем татуировку кота. Я, Халлар, обязуюсь: давать Элеку кровь, играть для него и предоставлять убежище. Элек обязуется — защищать Халлара и его побратима, помогать и не вредить им, а также не взаимодействовать с посторонними без просьбы или крайней на то нужды.

— Принимаю! — раздалось в ответ.

Капли крови исчезли, словно их слизнул кто-то невидимый. Татуировка налилась тяжестью и холодом, задвигалась сама по себе, словно кто-то с трудом втискивался в её пределы, потом замерла. Грибы погасли — но Халлар вдруг обнаружил, что видит в темноте, словно сквозь слабую зеленоватую дымку. У него под ногами из дымки соткался призрачный котёнок и побежал к выходу из пещеры, будто показывая дорогу.

— Чуть подожди, мне же ещё одеться надо, — с улыбкой попросил бард, укладывая стрелку на место. Натянул камзол, подхватил и повесил на плечо гитару.

И только около выхода он обнаружил, что протискиваться сквозь него не надо. Проход оказался достаточно большим, чтобы можно было пройти в полный рост.

— Не понял. Это что, морок был? — удивился бард.

— Так страшнее, когда ползёшь и не видишь, что впереди, — подтвердил дух.

— Хитёр, — улыбнулся Халлар. — Выберемся, сможешь совсем закрыть проход? Нам ведь не надо что бы кто-то растоптал твои грибы?

— Но я в них больше не живу, — удивлённо отозвался дух. — Теперь не страшно, если и растопчут.

— То есть тебя с пещерой больше ничего не связывает? — теперь, когда не надо было ползти, выход сложностей не представлял, и бард без труда выбрался на волю.

— Ничего, — подтвердил призрачный котёнок, пробираясь к тропинке сквозь густую траву.

Уже совсем стемнело, но зеленоватая дымка, застилающая зрение, позволяла видеть каждый стебелёк вдоль тропы.

Ночное зрение в исполнении духа сильно отличалось от привычного заклинания со свитка. И хоть зеленоватый отсвет никуда не делся, но дымка позволяла видеть яснее и чётче, чем заклинание. Правда, неизвестно было, чем это обернётся завтра — привычное заклинание имело очень неприятные последствия, но что, если подарок духа окажется ещё хуже?..

Однако идти было легко. Настолько легко, что бард сделал нечто немыслимое для ночного времени: он перекинул гитару на грудь и выдал что-то похожее на марш — и чтобы облегчить себе путь, и чтобы очистить голову от роившихся там вопросов.

Дорога к городским стенам пролетела под музыку незаметно. Ворота в город были уже заперты, и барда окликнули со стены:

— Стой! Кто идёт?

Но стоило ему назвать себя, как загремел засов и отворилась дверца в воротах, пропуская его внутрь.

— Господин Саркан предупредил, что вы должны подойти позже, господин бард. Что там было? Почему у Микласа голова совсем седая? — засыпали его вопросами.

— Дух там был, пугал каждого проникшего в пещеру, — ответил Халлар и закинул гитару за плечо. — Мы нашли способ его изгнать, и теперь там безопасно. Вот только тела погибших там похоронить надо. И родных бы известить…

— Утром всех оповестим, — пообещали стражники, запирая дверцу за бардом. — Там же много народу сгинуло, иных уже и не узнать, истлели поди, и родных не осталось… Но этих его милость похоронить велит как-нибудь на городском кладбище. Вам, господин бард, сопровождение дать? А то время позднее, не обидел бы кто…

— Как те разбойники, что ли? — хохотнул кто-то. — Так господин бард их сам заобидел, ещё и ушёл от них… Даром что стрелять не умеет.

— Вот чего не дано, того не дано, — рассмеялся Халлар. — Да и зачем оно мне? Человек с лютней — не всегда бард. Зато человек с луком — всегда воин. Ладно, пойду я. Устал за сегодня.

Усталость действительно повисла чугунными гирями на ногах и руках. Выступление на площади, потом несколько часов работы молотом в кузне, наконец поход к Страшной Яме… Бард буквально валился с ног.

Когда ворота остались далеко позади, послышался обиженный голос:

— И ничего меня не изгоняли, я сам с тобой вместе ушёл.

— Думаешь, что мне надо было так и ответить? — улыбнулся Халлар. — "Да, пещера безопасна, духа там нет. А где он? Да я с собой забрал". Боюсь, что нас бы расстреляли из луков, не успели бы сделать пару шагов за ворота. Кстати, если я прав…

"То мы можем разговаривать и мысленно".

Последние слова прозвучали только в сознании барда.

Он ощутил некое усилие, словно кто-то копошился у него в голове невидимыми тонкими и длинными пальцами, и наконец не то услышал, не то почувствовал в ответ:

"Я бы их всех напугал до смерти! "

"Я, конечно, не знаю всех твоих возможностей, и надеюсь, что ты мне про них расскажешь, — начал бард, но закончил почему-то не так, как собирался. — Думаешь, так приятно жить в опустевшем городе?"

"Если ты будешь мне играть — да", — уверенно ответил дух.

"Тебе — может быть. Но не забывай, что нас сейчас двое, — сказал Халлар. — Человек не может жить в одиночку".

"У тебя есть твой побратим, — напомнил Элек. — Ты не одинок".

В чём-чём, а в логике духу не откажешь. Однако…

"Я бард и воин. Моё предназначение — развлекать людей и защищать близких, — ответил бард. — Побратим — он только воин. Никто из нас не умеет выращивать пищу, изготавливать одежду. Думаешь, мы долго протянем?"

"Как у вас всё сложно, — вздохнул дух. — Быть мной гораздо лучше. Всегда есть кто-то, кто боится, пусть это даже мышь. Напугаешь — и сыт, а одежды и вовсе не нужно. Хотя быть котом мне нравится. Это как одежда… Ты хотел знать, что я могу? Могу напугать почти любого. Только вас двоих не получилось. Могу вселиться во что-то и жить там. Могу заставить видеть то, что мне нужно. Может быть, и ещё что-то могу, но ещё не знаю об этом, потому что ни разу не нужно было это делать".