Хладная рать (СИ) - Командор Анастасия

Ладонь его была прохладной, но все равно теплее, чем кожа Меры. Как-то отстраненно она заметила, что он босиком и что даже на ночь не вынимает бусины и кольца из волос. Скользнула взглядом по его исполосованной шрамами груди, по мускулистым рукам. Но взгляд быстро вернулся обратно, к раскинувшемуся посреди покоев телу.

— Кровь… — Она нахмурилась, сглотнула стоящий в горле ком. Внутри вдруг проснулась нестерпимая жажда, какой ей прежде испытывать не доводилось. — Кровь…

— Позвать кого-нибудь?

Ингвар все ещё поддерживал ее, хмуро глядел на пятно на ее рубахе, чёрное в тусклом свете луны, проникающем сквозь слои мутной слюды. А Мера не могла оторвать взгляд от такого же черного пятна на полу. Отстранилась.

— Нет. Просто уходи, — твердо повелела она. — Постой снаружи, пожалуйста, и не впускай никого, пока я не скажу.

Он все не двигался, а на лице было сомнение. Девушка вздохнула, из последних сил пытаясь сохранить спокойствие.

— Могу я на тебя положиться?

Наконец он кивнул и молча покинул покои, снова перешагнув через мертвеца. Едва он прикрыл за собой дверь, Мера упала на колени и склонилась над мертвым. Руки ее задрожали то ли в предвкушении, то ли от отвращения перед тем, что предстоит сделать.

Сейчас она уже не была собой. Чувствовала, как трепещет сердце от восторга нечисти, как голод нечисти становится ее голодом. Вдыхала запах чужой жизни, что все ещё скрывалась в неостывшем пока теле. Этот запах казался слаще аромата цветов и спелых фруктов, и Мера не могла ему противиться. Она жадно припала к ране — и медленно стала пить.

Кровь была обжигающей и пьянящей, как самый крепкий мед. Сила тут же потекла в ее уставшее тело. Мера ощутила, как притупляется боль, как чешутся срастающиеся раны, как крепнет ее связь с Навью и с собственной нечистью, ведь та тоже становилась сильнее.

Но хотелось больше и больше. Жадность брала верх. Так много вытекло драгоценной крови, которая могла бы стать ее силой! Девушка едва сдержалась, чтобы не вгрызться в шею зубами, но затуманенный новыми ощущениями разум говорил, что выдавать себя ей не следует. Укус никак нельзя счесть за простую самозащиту, а новые вопросы сейчас нужны ей меньше всего.

Зато нужны ответы.

Когда жажда чуть притихла и раны на животе больше не пульсировали болью, Мера отстранилась от покойника и попыталась отдышаться. Разум постепенно оживал. Ощущение опасности ушло, остались только отголоски гнева и обида.

Нападение не было неожиданностью. В глубине души Мера с самого первого дня своего княжения ожидала чего-то подобного. Предательства. Учитывая недавний разговор со старшей дружиной, не оставалось сомнений, что убийцу прислал кто-то из них.

Глава 24. Похожи

Ингвар сидел на ступенях у двери в покои княгини. Хоромы застыли в ночной тиши и полнейшей темноте. Не слышалось ни шорохов, ни скрипов. Так непривычно безлюдно было здесь. Огромный дом в три этажа высотой и шириной в несколько комнат, почти все из которых пустовали. Ингвар уже знал, что основная часть холопов проживает в людской на нижнем этаже, эта половина дома полностью принадлежит княгине, а гости разместились в другой половине, соединенной проходом. И больше здесь никого. Да и вряд ли найдется ещё хоть один человек, который, как и он, решит проверить, все ли в порядке на этаже княгини. Так почему же она закрылась в одиночестве и не желает принимать помощь?

Он тяжело вздохнул и попытался пригладить растрёпанные волосы. Мысли и поступки Меры пока ещё были для него столь же непостижимы, как и замыслы Владыки.

Иногда Ингвару снились сны. Они отличались от пророческих видений, за которыми он специально приходил на капище, хоть сны тоже отчасти оказывались правдивы. Вот и сегодня он видел Меру. Видел, как растекается кровавое пятно по ее рубахе. До того сон казался реальным, что при пробуждении Ингвар немедленно двинулся к ее покоям. Даже мысли не появилось о том, как он будет выглядеть, если потревожит княгиню из-за простого дурного сна. Плохое предчувствие давило на сердце, а страх опоздать затмевал собой все.

И когда он заметил тусклую полоску приоткрытой двери, когда увидел то кровавое пятно на одеждах Меры — он застыл, не желая верить, что Владыка позволит этому вот так вот закончиться. Чему — он и сам пока не знал, видел только, что миссия уже переросла в нечто большее. Что он становится свидетелем великих перемен.

И что Мера, именно Мера сейчас важнее всех.

За ее дверью послышался шорох, и какое-то время спустя девушка вышла на лестницу со свечой в руке. На ней уже была чистая рубаха с широкими рукавами и поверх цветная подпоясанная накидка. Небрежная коса лежала на плече, а пряди блестели влагой в теплом оранжевом свете. Даже в такой ситуации она не забывала о том, что княгиня всегда должна выглядеть подобающе.

— Как твои раны? — тут же спросил Ингвар, не заметив ни следа крови на ней.

— Почти затянулись. Колдунью сложно убить.

Мера оставила свечу на полу, опустилась рядом с ним на широкую скрипучую ступень и спокойно взглянула в глаза.

— Ты и твои люди в опасности из-за наших разногласий с боярами. Они против вашего пребывания здесь и не оставят попыток навредить, пока я не узнаю, кто за этим стоит. Думаю, они хотели подставить вас, обвинив в моей смерти, чтобы потом по закону осудить и покарать прилюдно. Чтобы лишний раз напомнить ранндам, кто их настоящий враг, а Далибору доказать, что все ещё преданы ему. — Она помедлила немного, давая Ингвару время осмыслить сказанное, и так же твердо продолжала: — Я не могу просить вас остаться. За свою жизнь я постою, но быть ответственной за ваши… Решать только вам.

— Смерть давно смотрит мне в спину, — откликнулся Ингвар с детства заученной фразой. — Я поступаю, как велит Владыка, а он велит мне быть здесь.

— Владыка… — нахмурилась княгиня. — А чего хочешь ты?

— И я хочу того же.

Мгновения они глядели друг на друга. Мягкий трепещущий свет блестел в глазах Меры. Ингвар даже мог видеть в них свое отражение — темное и перевернутое. Ещё одна загадка.

Мера пожала плечами, принимая его ответ.

— Не знаю, как можно так запросто отдать свою жизнь на волю бога. Мне сложно понять тебя, но, если ты хочешь остаться — оставайся. Вы все ещё желанные гости в моем доме.

— Благодарю, — склонил голову Ингвар. — Мне тоже непросто понять тебя, Мера. Похоже, ты не желаешь принимать помощь. Почему? Не все можно решить в одиночку.

Ее настрой вмиг переменился, она отстранилась немного, ощетинились. Холодно бросила колючим голосом, в котором таилась тщательно скрытая злоба:

— Мои люди только что пытались убить меня. Как думаешь, могу я хоть кому-нибудь верить и не ждать, что тот при первом же удобном случае решит мне кишки вспороть?

— Мне верить можно, мы ведь с тобой…

— Похожи? Оба не понимаем, что делать, и оба можем умереть? Прости, Ингвар, но мы знакомы всего пару дней. Если бы не моя нечисть, я не рассказала бы ни о чем.

Ее безжалостные слова могли бы задеть, но Ингвар чувствовал, что не на него она злится, а на себя саму. Будь он в ее ситуации, сам бы не стал доверять случайному знакомому, пусть даже их пути свёл Сернебок. Потому он откликнулся спокойно, желая лишь объяснить свою истину:

— Что ж, понимаю. Ты, верно, боишься, что когда-нибудь и мне твоя сила покажется… черной, неправильной. Отталкивающей. Но ведь и наш бог кажется вам жестоким, а наши традиции, — он обвел рукой шрамы, — бессмысленными. Мне неважно, используешь ли ты силу для защиты или в свою угоду, проклинаешь кого-то или убиваешь. Она все равно будет восхищать меня.

Миг они провели в молчании, потом Мера нахмурилась и тихо, жёстко рассмеялась. Выпалила чуть громче, чем следует:

— Я только что пила кровь. Чужая жизнь в обмен на клочок могущества. Как это может восхищать?!

Ингвар слышал в ее голосе боль, видел, что ей самой слишком тяжело принять свою суть. Когда с детства внушали, что такие, как она, — зло, волей-неволей начнёшь в это верить.