Шеф с системой в новом мире (СИ) - "Afael"

— Что со мной на самом деле? — спросил он тихо, и в его голосе прозвучала та уязвимость, которую он никогда бы не позволил себе показать никому другому. — Лекари твердят про усталость, но я чувствую, что дело не в ней. Я слабею, но внутри все горит. Пытаюсь тренироваться, но силы уходят, как вода сквозь пальцы. Что это?

Я выдержал его взгляд. Сейчас решалось все. Я мог бы отделаться общими фразами, но понял, что этому человеку нужна правда. Без прикрас. Объяснение, в которое он мог бы поверить.

Я решил рискнуть.

— Ваша сила горит слишком ярко и без контроля, княжич, — сказал спокойно и ровно, без тени заискивания. — Представьте себе печь, у которой сломана заслонка, а дымоход забит сажей. Сколько дров в нее ни кидай, она не даст ровного жара. Она будет лишь чадить, дымить и пожирать топливо впустую. Ваше тело — это такая печь.

Он слушал меня, затаив дыхание. В его глазах отражался напряженный мыслительный процесс. Моя аналогия была ему понятна.

— Лекари, видя, что огонь слабеет, пытаются подлить масла — свои бодрящие отвары. От этого пламя на миг вспыхивает, сжигая последние остатки сил, а потом гаснет еще сильнее. Моя задача — не подкинуть еще дров. Моя задача — починить печь.

Я кивнул на тарелку с кашей.

— Вчерашний бульон начал прочищать организм. Этот завтрак — первый шаг, чтобы укрепить стенки и научиться контролировать заслонку. Он успокоит огонь и позволит телу начать восстанавливаться, а не сжигать себя.

В комнате повисла тишина, наполненная лишь треском дров в камине.

Я впервые в этой жизни говорил с аристократом не как раб, а как специалист. Не лечил его, а объяснял ему, как работает его собственный организм.

Ярослав долго смотрел на меня. В его взгляде уже не было ни господского высокомерия, ни любопытства к диковинке. Там медленно зарождалось нечто новое. Уважение и доверие.

Он ничего не сказал. Молча взял ложку и начал есть, но теперь доедал свою кашу не просто как еду, а принимал как лекарство, понимая его суть.

Когда тарелка опустела, он поставил ее на поднос и откинулся в кресле, впервые за долгое время выглядя не больным, а просто уставшим человеком, который встал на путь к выздоровлению.

В этот момент, увидев пустую посуду, я получил свой заслуженный отклик.

[Вы успешно применили блюдо [Каша «Ясное Утро»] к цели «Княжич Ярослав Соколов»!]

[Эффекты [Успокоение Пищеварения], [Ясность Мысли] и [Снятие Тревожности] активированы.]

[Вы получили 25 ед. опыта.]

Это был хороший, стабильный прирост. Каждое такое уведомление было для меня не просто цифрой, а подтверждением того, что я на верном пути, и шагом к моему собственному, новому уровню

Между нами был заключен безмолвный контракт. Контакт не господина и поваренка, а воина и его оружейника, который взялся перековать его заново.

Глава 17

Следующие два дня превратились в беспрерывную готовку. Моя золотая клетка стала моим королевством, а я — его единственным, полновластным правителем.

Утро начиналось не с рева Прохора, а с тишины. Я полностью погрузился в работу, в реализацию первого этапа своего плана — «Очищение и Восстановление». Ушел в него «с головой».

На обед первого дня я потребовал молодую курицу. Когда ее принесли, приготовил из нее бульон — полную противоположность вчерашнему телячьему. Если тот был «фундаментом», то этот станет — «успокоением».

Обжаривать ничего не стал. Сегодняшняя цель была не в богатстве вкуса, а в его чистоте и целительной силе.

Я взял молодую, упитанную курицу. Острым ножом, одним плавным движением, отделил обе грудки — самое нежное, диетическое мясо. Их отложил в сторону, а вот все остальное — каркас, крылья, ножки, все то, что было полно коллагена и желатина, — отправилось в большой медный котел.

Затем залил их ледяной, кристально чистой водой так, чтобы она немного покрывала кости, и добавил лишь два компонента для аромата — пучок свежих стеблей укропа и один очищенный корень петрушки. Мой [Анализ] показывал, что именно в них содержатся эфирные масла, обладающие свойством [Снятие Спазмов].

Я поставил котел на самый-самый край очага, на едва тлеющие угли. Бульон не должен кипеть. Он должен томиться, медленно, едва заметно подрагивая.

Пока бульон нашептывал свою тихую песню, занялся мясом. В отдельном котелке, в слегка подсоленной воде, отварил куриные грудки, но и здесь была хитрость. Я довел воду до кипения, опустил в нее мясо, тут же снял котелок с огня и плотно накрыл крышкой, оставив на двадцать минут. Мясо готовилось не в бурлящей воде, а в остывающем жаре, оставаясь невероятно сочным и нежным, не теряя ни капли своего вкуса. Остудив его, я не нарезал, а вручную разобрал на тончайшие волокна.

Когда бульон был готов, я процедил его через несколько слоев чистой льняной ткани. В миске оказалась сама душа курицы — кристально чистая, как слеза, золотистая, источающая тончайший, едва уловимый аромат свежей зелени.

В глубокую миску я положил щедрую горсть этих нежных куриных волокон. Затем осторожно залил их горячим, прозрачным бульоном. В самом конце посыпал все мелко-мелко нарубленными свежими листьями укропа, которые добавили финальную, свежую и яркую ноту.

Это было блюдо-объятие. Блюдо-успокоение. Простое, чистое и созданное для того, чтобы исцелять. Система подтвердила мои расчеты: [Куриный бульон «Покой»], эффекты: [Поддержка Пищеварения (сильное)], [Снятие Воспаления (слабое)].

Ровно в полдень, без стука, в кухню вошел Борислав. Я молча передал ему поднос. Он так же молча принял его и унес.

Через час он вернулся с подносом, на котором стояла идеально пустая и вымытая пиала. Это был наш язык. Он означал полный, безоговорочный успех.

И в тот же миг, когда я увидел пустую посуду, перед моим мысленным взором вспыхнуло короткое уведомление:

[Вы успешно применили блюдо [Куриный бульон «Покой»] к цели «Княжич Ярослав Соколов»!]

[Эффект [Поддержка Пищеварения (сильное)] активирован. Состояние цели стабилизировано.]

[Вы получили 25 ед. опыта.]

На ужин я готовил не еду, а саму безмятежность. В моих руках были самые простые дары земли: пара молодых, сладких морковок и один крепкий, ароматный корень пастернака. Варить их в воде означало бы отдать всю их душу, всю сладость и пользу этой самой воде. Мой путь был иным.

Я не стал их даже чистить. Лишь тщательно обмыл и обсушил. Затем плотно завернул каждый корнеплод в большие, сочные листья лопуха, которые специально попросил принести. Эти листья должны стать их временной колыбелью — они защитят от прямого, агрессивного жара, но позволят всей внутренней влаге превратиться в пар, который будет готовить овощи изнутри, делая их невероятно нежными.

Я разгреб горячие угли в очаге, создав уютную, серую колыбель из золы. Именно туда и положил свои зеленые свертки, а затем полностью засыпал их горячей золой и углями. Там, в этом сухом, всепроникающем жаре, им предстояло провести следующий час. Томленая сладость моркови, пряный, чуть ореховый аромат пастернака — все это концентрировалось внутри, становясь ярче, глубже, насыщеннее во время запекания.

Когда извлек их из золы, листья были обугленными и сухими, но стоило мне их развернуть, как наружу вырвался густой, сладкий пар. Сами корнеплоды были мягкими, как сливочное масло, их кожица легко сходила от одного прикосновения.

Затем начался самый медитативный этап. Я взял большое и очень мелкое сито. Клал на него по одному куску еще горячего, дымящегося корнеплода и терпеливо, деревянной ложкой, протирал их. Это была медленная, кропотливая работа. На выходе получал нежнейшую, абсолютно гладкую, без единого комочка или волокна, шелковистую массу сияющего, солнечного цвета.

В это еще теплое, воздушное пюре добавил последние штрихи. Щепотку тончайшего порошка из сушеной ромашки, чтобы успокоить разум. И, наконец, маленький, с ноготок, кусочек свежего сливочного масла. Оно было нужно не для вкуса. Растаяв в теплом пюре, оно должно было помочь организму усвоить все жирорастворимые витамины.