Плюсик в карму. Книга четвертая (СИ) - Штефан Елена

Пока землянка повязывала бант довольной нгуруле и угощала ее пуйфинами, публика сдержанно, но одобрительно гудела. Представление вышло зрелищным. Наездница выглядела умелой и волевой, а нгурула — вполне послушной и выдержанной. Куда и девалась та непоседливость, которую очаровательная щена так мило демонстрировала во время боя Шенола.

Олю потихоньку отпускало напряжение. Пронесло, слава шельмам. Не опозорилась и Тырюхин боевой азарт благополучно стравила. Пусть получилось совершенно спонтанно, но неутомимая Тыря все-таки слегка подустала, и теперь была совершенно спокойна и довольна. Дорогая подруга так здорово с ней поиграла! Нарядила, угостила и сказала, что Тыря — самая лучшая собаконька, принцессонька и лапушка любименькая. Отвлеклись эти двое друг от друга только когда над ними нависла грозная фигура попечителя Восточного корпуса.

— Вы закончили свое выступление, госпожа Вадуд? — с прохладцей в голосе осведомился Шенол. — Или желаете еще что-то продемонстрировать уважаемой публике?

— Я, э-ээ… — Ольга лихорадочно придумывла ответ. Внешне спокойный, и даже благодушный Раим так и клокотал неудовольствием. Даже руки не подал, чтобы помочь ей встать. Эту нарочитую оплошность нахально исправил Эрик.

— Аррата, — величество номер два изобразил поклон в сторону Ольги, одновременно подставляя ей согнутую кренделем, напружиненную руку. О, да, на такую руку можно было опереться, как на перила моста и будет также надежно. — Мы бы с удовольствием насладились вашим мастерством и обаянием вашей подопечной, но увы. Времени до приема осталось совсем немного. Завтра мы посмотрим все, что вы пожелаете нам показать. Договорились? — Оля молча склонила голову, заодно и Тырю заставила изобразить поклон с дружелюбным хвостонаяриванием.

Публика приняла предложение венценосного брата благосклонно.

Глава 18

Столичная эпопея. День второй. Перед королевским приемом. Суета вокруг гардероба

Только на пути к поместью Шенолов до Ольги дошло: венценосная заноза назвала ее арратой. Тревожный звоночек. Аррата — обращение к аристократке не из последних. К столбовой дворянке как минимум. Там, на арене, Ольга была так увлечена настроением Раима, что этот интересный фактик задел только поверхностный слой внимания. А сейчас вдруг всплыло. Тут же захотелось обсудить эту странность с Раимом. Благо, что в коляске извозчика они были только вдвоем. Ольга мысленно чертыхнулась — вот как с ним заговорить? Сидит с каменным лицом, каменной спиной и за каменным щитом. Позаботился, противный, чтобы до Оли его эмоции не долетали. Но они долетали. Едва ощутимые, как водяная взвесь тумана на лице. Для анализа вполне достаточно.

Раим был обижен. Недостаточно сильно, чтобы учинить разборку прямо сейчас или, того хуже, уйти, но весьма изрядно. Сил поискать причины Ольгиного поведения он в себе не находил. От ристалища они уезжали последними из команды. Все логично: нужно было убедиться, что нгурулы устроены и спокойны. Кому, как не Попечителю, заботиться о первом. Кто лучше Ольги разберется во втором? Тем более, что нужно было ублажить наф-нуфиков — беднягам даже прогулки сегодня не перепало. Чертов прием!

А теперь вот Раим окаменел. Нежный, внимательный, заботливый Раим. Всегда понимающий и готовый пойти навстречу. Он очень галантно усадил ее в наемный экипаж, сел рядом, соблюдая максимальную дистанцию, и замер каменюкой с острова Пасхи.

Ольга сама едва сдерживалась, чтобы с головкой не нырнуть в свои очень болючие обидки. Только просьба-наказ мудрого Семеныча удерживали ее от вполне закономерной и объяснимой, но все же глупости. У нее, матери и жены, двадцать пять лет брака за спиной, между прочим. Было время научиться лавировать. Первые годы замужества только мамочкиной наукой и справлялась. Та все твердила: терпи! Хочется куснуть, а ты лизни! До такого Олю жизнь не доводила, но держать мозги включенными это наставление помогало, даже если душа полыхает. А что у Раима? Правильно Семеныч сказал: пожалей! Мужику шестой десяток, а у него всего опыта совместной жизни: маманя — королева аспидов, да пяток юных гадючек по контракту. Сцеживание яда за отдельную плату.

Оля скосила глаза и коснулась щеки своего лавэ вектором нежности. Скорее материнской, чем любовной. Раим не дрогнул, но из внутренней вселенной вынырнул. Ольга отчетливо это почувствовала — ее вновь видят и слышат.

— От чего я тебя отвлекла?

— Просматривал вероятности, — на автомате ответил Рэм и встрепенулся. Его взгляд Олю чуточку пугал, в нем не было привычного тепла. — Я не хотел обсуждать это до приема, чтобы не рассердиться вконец, но все же… Почему ты не выполнила приказ?

Теперь Ольга внутренне закаменела. «Не захотел спустить все на тормозах, да еще и разборки планировал отложить „на после приема“. Знает ведь, как она переживает из-за этого дурацкого раута. Так ей в добавок уготовали отправиться туда в состоянии ссоры с единственным надежным человеком, который знает всю кухню!». Опять накатила холодная злость.

Острый клин волос качнулся, на пару мгновений скрыв лицо Ольги от Раима. Почему-то ему стало неприятно. Как будто их разделило промороженное стекло.

— Какой приказ? — уточнила Ольга.

— Я велел тебе не появляться на арене!

— Не было такого приказа, — совершенно спокойно парировала Ольга и сделала движение рукой, призывая его не перебивать. — В спальне, натягивая подштанники, ты очень экспрессивно вещал, что будь хоть какая-то возможность, ты бы меня даже на построение не выпустил, чтобы не спровоцировать новую волну оскорблений, слабой и глупенькой мне. Это все.

— Этого достаточно!

— От моего командира приказов не поступало. Приказы любовников я не выполняю. Охотно выполню разумную просьбу. Конкретную просьбу, а не туманный намек, в котором меня же еще выставили никчемной дурочкой. Можно подумать, эти ублюдочные словеса меня сильно задевали. А теперь, когда я знаю, что парни под влиянием, обижаться на них — все равно, что умом скорбного дубасить. Что заставило тебя усомниться в моем здравомыслии, Раим? Это было обидно. Очень.

Керамогранитная маска на лице Шенола трескалась на глазах. Слова доходили до сознания и совсем не вписывались в уже отыгранный сценарий, который больше двух часов отравлял ему жизнь.

— Тебя, может быть, и не задевали, но парни вполне могли…

— Первая тройка? Так сильно распереживается за землянку, что утратит самоконтроль и пойдет за меня заступаться против воли короля? — сдерживать ядовитую иронию Ольга не пожелала. — И как влияет на ситуацию мое присутствие на арене? Кстати, столичные вели себя вполне в рамочках. Даже не смотрели в мою сторону, хотя могли бы и зацепить, когда мы пересекались в виварии.

— Все равно! Тебе не следовало выходить на арену! Я не хотел,чтобы ты привлекала к себе внимание перед приемом! Ты такая необычная! Наши женщины так себя не ведут.

Оля молчала, наверное, целую минуту. Потом судорожно вздохнула и легонько прижалась плечиком к его все еще каменному плечу.

— Очень даже ведут. Только вам показывают ровно то, что вы желаете видеть. Или ты хочешь, чтобы я тоже так…

Шенола ощутимо передернуло. Представить себе Ольгу сюсюкающей, шатко семенящей и трепетно вздыхающей от каждого глупого комплимента, хоть убей, не получалось. Нрекдольская аристократка встанет и будет ждать, пока ей помогут выступающий корешок или трещинку на тропинке перешагнуть, а то и на руках перенести. А землянки — что Ольга, что Серафима — через ручей сиганут и дальше потопают, не оборачиваясь. В крайнем случае, помогут друг другу, а мужчин от дела отвлечь им и в голову не придет. Пожалуй, было глупостью ждать от его самостоятельной Оленьки слепого подчинения. Да, она, бывало, подчинялась. Но только тогда, когда была полностью согласна или не имела аргументов для возражений. Сегодня аргументы явно были, да шанса высказаться ей не дали. Он не дал. Чувствовать себя глупцом Рэму не нравилось. Подбирать слова, чтобы оправдать свою позицию, стало еще труднее.