Сошествие в Аид (ЛП) - Райли Хейзел

— Хейвен? Ты что берёшь?

— Хейвен?

Отвечаю на автомате:

— Яблоко.

В поле зрения появляются Джек и Лиам, оба с недоумёнными лицами.

— Яблоко? — повторяет Лиам.

— Да. Жёлтое.

Я поднимаю взгляд на Хайдеса — он улыбается с таким видом, словно добился своего. Кто-то вкладывает мне фрукт в ладонь, и его серые глаза тут же скользят к нему. Его губы выпрямляются в тонкую линию, взгляд мрачнеет — но лишь на секунду. А потом он запрокидывает голову и смеётся, грудь ходит ходуном.

Чуть позже, уже за полночь, я тихо прикрываю за собой дверь комнаты, стараясь не разбудить Джека. Оглядываюсь, словно Ньют вот-вот выскочит и поймает меня.

По коридору всё ещё бродят студенты, но на меня никто не обращает внимания, к счастью. Может, через месяц все забудут про мой стриптиз в театре и перестанут пялиться в ожидании, что я снова закину бельё на сцену. Может. Я не слишком оптимистична.

Я застёгиваю молнию на чёрной худи и быстрым шагом иду к главному входу Йеля, а потом дальше, к западному крылу. Поднимаюсь по мраморной лестнице и оказываюсь в коридоре планетария.

Когда я сорвалась с кровати с идеей прийти сюда и посмотреть на звёзды, я не подумала, что зал может быть закрыт в этот час. К счастью, ручка поддаётся, и я прохожу внутрь. С подсветкой телефона пробираюсь к выключателям. Лёгкое нажатие — и оживает весь небосвод: тьма взрывается россыпью звёздных точек на тёмно-синем фоне. В центре загорается Солнечная система, все планеты — яркие, в цветах.

Я стою, зачарованная, несколько секунд. К этому невозможно привыкнуть, даже если видишь каждый день.

Выбираю кресло в последнем ряду, с отличным видом и на звёзды, и на планеты. Устраиваюсь, закидываю ногу на ногу.

И каждый раз, как пытаюсь сосредоточиться на какой-нибудь созвездии, мысли возвращаются к одному и тому же вопросу. Был ли здесь сегодня Хайдес? Может, ушёл всего пару минут назад. Может, мы разминулись буквально в секунду.

Я закрываю глаза и глубоко вдыхаю.

Мне требуется вся сила воли, чтобы не вскочить и не помчаться к комнате Лайвли, не постучать и не сунуть им под нос ту записку, обвиняя, что это их рук дело. С бонусом в виде парочки пассивно-агрессивных оскорблений в адрес Афины. Так, на всякий случай: чтобы напомнить ей, что я существую, что хочу её достать и что хочу быть приглашённой в её игры.

Какой-то странный звук заставляет меня открыть глаза. Первой гаснет Земля, и это тут же приковывает моё внимание. За ней — все остальные планеты, вразнобой, перестают светиться. Я не двигаюсь, в замешательстве.

А когда и потолок разделяет их участь, и зал погружается в абсолютную темноту, по позвоночнику пробегает долгий холодный дрожь и застревает там.

Я приказываю ногам двигаться. Потом убеждаю мозг, что это, наверное, просто короткое замыкание, и нужно всего лишь проверить кабели.

Но едва я ставлю ногу на пол, ещё полулёжа, как слева слышу шорох. Кто-то садится в кресло рядом со мной — молча.

Хайдес? Но зачем он всё выключил?

— Привет.

Сердце пропускает удар. Это не голос Хайдеса.

— Привет, — повторяет мужской голос, как бы намекая: здороваться положено взаимно.

И это не голос никого из тех, кого я знаю.

— Привет, — отвечаю я. Если хотела показаться непринуждённой — не вышло.

— Влезать в аудитории Йеля глубокой ночью — плохая идея, — продолжает он. Голос у него бархатный, почти сладкий, мелодичный. Каждое слово звучит так, будто он поёт.

Я с трудом сглатываю.

— Кто ты?

Щёлчок языком.

— Если бы я хотел, чтобы ты знала, кто я, стал бы я тратить силы на то, чтобы выключить весь свет?

Логично. Но попытаться стоило.

— Почему я не могу знать, кто ты?

— Знаешь, что ещё — паршивая идея? — он полностью игнорирует вопрос. — Закрыть глаза в планетарии и позволить кому-то подойти сзади и погасить все огни.

Отлично. Совсем не смешно. Хотя с самого начала и весёлым не было. Я уже собираюсь встать, но холодная рука скользит по моей и хватает за предплечье, вынуждая снова опуститься.

— Я только пришёл. Уже уходишь?

— Я не знаю, кто ты и что собираешься сделать, но я точно не намерена сидеть тут и давать тебе меня пугать. Так что я ухожу. И в следующий раз, когда попробуешь меня тронуть, я оторву тебе руки и засуну их тебе в задницу по кускам, — огрызаюсь.

Незнакомец не отвечает. Я пытаюсь понять, вызвала ли моя угроза у него смех или хоть каплю страха. Скорее первое. Честно говоря, звучала я не слишком убедительно.

— Ты подумала над тем, что я тебе написал?

Каждый мускул замирает. Даже если бы я захотела уйти, уже не смогла бы. Человек, который прислал мне записку, сидит рядом. И ни малейшего проблеска света, чтобы увидеть его лицо.

Я стараюсь держать нервы в узде и поворачиваюсь к нему. Рано или поздно глаза привыкнут к темноте, и я увижу хоть какую-то деталь.

— Да.

— Поняла, что я имел в виду? — тут же уточняет он.

Я долго думала. И пришла к одному выводу:

— Лучше играть с теми, кто не соблюдает правил. Они иначе и не могут предать. А вот те, кто следует правилам, могут ударить в спину в любой момент — когда ты меньше всего ждёшь и опускаешь защиту, — шепчу я.

Он хихикает.

— Умница.

— Ты про Лайвли? — срывается у меня. На кого ещё может быть эта «игровая» метафора? Хотя, думаю, это уже и не метафора вовсе.

— Не совсем. — Пауза. — Лайвли как раз правил не соблюдают, помнишь? Они сами об этом говорят.

Я хмурюсь и забываю о том, что застряла в западном крыле Йеля ночью, один на один с незнакомцем, скрывающим личность.

— Значит, ты меня не о них предупреждаешь. Ты, наоборот, советуешь играть с ними.

— Возможно.

— Но зачем? Кто ты? Причём тут я?

Слышу, как его пальцы отбивают ритм по коже кресла. Стук мерный, но меня он только сильнее нервирует.

— Ты поймёшь. Не сейчас. Не скоро. Но поймёшь.

— Прекрати эти криптовые загадки и скажи прямо, что происходит! — срываюсь я.

— Что происходит? Хейвен. — То, как он произносит моё имя, заставляет меня покрыться мурашками. Не из-за интонации. Из-за того, что он знает моё имя, а я не знаю ничего о нём. — Всё куда хуже, чем ты думаешь.

Вот тот момент, когда я должна сорваться с места и бежать. Это не должно быть сложно.

Но он не закончил:

— Есть глаза, которые не смотрят честно, и губы, что произносят ложные имена. Если начнёшь внимательнее всматриваться в людей, поймёшь, кто лишь притворяется, будто следует правилам.

Что это ещё за хрень? Ещё одна головоломка?

— Слушай, мне правда пора…

— Нет! — его голос взмывает ввысь.

Я бросаюсь вперёд, но он хватает меня за капюшон худи и вместе с парой прядей — дёргает назад. Я вскрикиваю от боли, снова тяну вперёд, вырываю волосы, но ткань всё ещё тянет горло. Капюшон душит, и на миг я задыхаюсь, хватаясь руками за шею.

— Подожди! — приказывает он.

— Отвали! — кричу я, в тщетной надежде, что кто-то услышит.

Чувствую его за спиной, и начинаю лупить локтями наугад, пока не попадаю ему в рёбра. Хватка срывается, и меня буквально вышвыривает вперёд — настолько сильным было давление.

Я перескакиваю через кресла, почти наугад, движимая одной паникой — убраться отсюда как можно быстрее. Моё имя раз за разом звучит позади, всё злее и громче, но я уже у двери.

Свет коридора бьёт в глаза, я щурюсь и лечу к лестнице, прыгая через три ступеньки. На середине падаю, но времени нет, поэтому даже не встаю: ползу, торопливо цепляясь руками за пол.

И именно тогда, когда я думаю, что спаслась, две руки хватают меня за талию и поднимают. Я вскрикиваю.

— Хейвен! — обрывает меня знакомый голос.

Серые глаза впиваются в меня. Хайдес — между тревогой и раздражением.

— Что ты здесь делаешь? Где… — Я гляжу за его спину, кверху лестницы. Там никого.

Он следует моему взгляду, нахмурившись.

— Где кто? И что ты делаешь в западном крыле в час ночи?