Сошествие в Аид (ЛП) - Райли Хейзел

Я молчу. Сердце грохочет в груди, колени начинают ныть от падения.

— Хейвен? — Хайдес снова зовёт. — Ты дрожишь. Что случилось? Хейвен?

Я вижу его лицо, но не могу сфокусироваться. Глаза всё время соскальзывают за его плечо, блуждают по углам крыла, в поиске.

— Я… — запинаюсь. — Кто-то был со мной в планетарии. Он выключил весь свет и говорил странные вещи… Схватил за капюшон, задушил воротником. Хотел удержать. Я не знаю кто. Он не сказал. Я сбежала, но…

Хайдес ведёт меня к выходу из Йеля, пока я сбивчиво тараторю свой полубредовый рассказ. Вокруг никого. Я всё продолжаю лепетать обрывки, сама не понимая, что именно.

Потом подношу руки к горлу, туда, где ткань худи душила меня. Взгляд Хайдеса следует за движением, его глаза сужаются до щёлочек, серый темнеет почти до чёрного. Он убирает мои руки и осматривает кожу. Тот, кто дёрнул меня за капюшон, наверняка оставил след. Хайдес шипит и отводит взгляд.

— Мне нужно в свою комнату, — шепчу я.

— Я провожу тебя, — мгновенно отвечает он. — Просто скажи, где это.

Стоит мне сделать шаг, как в голове вспыхивают воспоминания о том, что только что произошло. Больше, чем сам опыт, меня терзает мысль: что было бы, если бы я не сумела вырваться? Он бы мне навредил? Если бы я не врезала локтем в рёбра, он в конце концов бы меня задушил?

— Хейвен? — снова зовёт Хайдес, ни капли нетерпения в голосе.

Я отчаянно моргаю. Воздуха в лёгких катастрофически мало. Я задыхаюсь, словно всё ещё в планетарии, в хватке неизвестного.

Хайдес бормочет что-то неразборчивое и обнимает меня за талию, подталкивая в выбранном им направлении. Я замираю, когда понимаю: мы идём не к моему общежитию. Он мгновенно считывает, что у меня в голове, и толкает чуть настойчивее:

— Идём ко мне. Тебе нужно успокоиться. У тебя паническая атака, ты даже не можешь сказать, где твоя комната.

Я киваю, хотя не уверена, что поняла. Глоток не проходит — будто в горле застрял ком, который не сдвинется никогда.

— Хейвен, дыши, — приказывает чей-то далёкий голос. Кто-то становится передо мной и кладёт ладони мне на плечи. — Дыши.

Голова кружится от нехватки воздуха. Я раскрываю рот, пытаясь вдохнуть как можно больше, но не выходит. Смотрю на него во все глаза. Почему я не могу вдохнуть? Это же так просто.

Хайдес наклоняется ко мне, наши носы почти соприкасаются.

— Смотри на меня. Лови мой ритм. Дыши вместе со мной, Хейвен. Давай.

Я пытаюсь отвернуться, но он перехватывает мой подбородок и снова фиксирует взгляд на себе.

— Смотри на меня, — шепчет он. Твёрдо, но мягко. — Дыши вместе со мной, хорошо? Сделай это. Вдох со мной.

Я повторяю его движения. Вдыхаю, когда он вдыхает, держу до выдоха, выдыхаю вместе с ним. Мы повторяем это снова и снова, и кажется, проходит вечность. Сердце всё ещё бешено колотится, но лёгким уже легче.

Хайдес едва заметно улыбается. Открывает дверь в комнату, которую делит с Гермесом и Аполлоном, и впускает меня без лишних слов.

— Где… — начинаю я.

— Тсс. Пойдём.

Я позволяю ему взять меня за руку и увлечь в комнату с открытой дверью. Там темно, лишь бледный свет луны льётся из окна.

Две руки толкают меня вниз, и я падаю на кровать, которая жалобно скрипит.

— Хайдес, что ты… — пытаюсь возмутиться.

— Хейвен, сыграем в игру? За каждую минуту тишины — карамелька.

Кровать тёплая и пахнет чистотой. Не сладкими или фруктовыми ароматами, а свежестью — именно такой запах я люблю у белья. Хайдес стягивает с меня кеды и проводит руками вверх — от щиколоток по голеням до коленей. Лёгким нажимом задвигает их под одеяло и натягивает его до груди.

До меня не сразу доходит, что происходит.

— Я не могу тут спать. Не в твоей комнате. Не в твоей постели.

— Завтра поговорим о том, что случилось, — обрывает он. — Сейчас спи здесь.

— Хайдес.

— Тихо.

Лунный свет ложится на его лицо, высвечивая шрам. Серые глаза становятся ледяными, и от этого он выглядит одновременно опасным и красивым.

Я прочищаю горло.

— А где ты будешь спать? — спрашиваю. Кому-то может показаться странным, но мне совсем не спокойно от мысли, что он ляжет рядом.

Он отходит от кровати, вздыхает и проводит рукой по волосам, растрепав их.

— На диване. Спокойной ночи.

Я прикусываю губу. Он роется в шкафу, достаёт, похоже, одеяло. Потом снимает ботинки и натягивает тапки. Я слежу за его спиной, пока он отходит.

— Хайдес?

Он бурчит:

— А?

— Карамельки я хочу по-настоящему.

Неожиданно его губы трогает кривая улыбка.

Глава 16

Осязаемая часть снов

Сын Гипноса и Ночи, Морфей, среди братьев-Онейров, — тот, кто придаёт снам форму. Миф рассказывает, что он касался спящих век пучком маков, даря иллюзию реальности.

Хайдес ушёл всего пару секунд назад, а я уже соскальзываю с кровати и бегу вслед, туда, где он исчез.

— Подожди! — окликаю слишком громко.

Он стоит спиной, на полпути между диваном и комнатой, которую уступил мне на эту ночь. Снимает рубашку, и я оказываюсь лицом к лицу с его спиной. Он не оборачивается:

— Чего ты ещё хочешь, Хейвен?

Я мгновенно жалею, что остановила его. Надо было остаться под одеялом, зажмуриться и приказать себе дотянуть до утра. А потом сбежать отсюда и юркнуть в свою кровать, пока Джек не заметил пропажу.

— Почему ты так добр ко мне? — спрашиваю. Я смачиваю губы. — Честно, не думаю, что заслужила. Я только и делала, что доводила тебя. Мы почти месяц игнорировали друг друга. И вот теперь ты отдаёшь мне свою постель, а сам идёшь на диван?

Он едва поворачивает голову. Две серые радужки гвоздят меня к месту.

— Ты хочешь сказать, что мне не стоило этого делать? — Он не даёт мне ответить; похоже, это риторика. — Мне следовало бы выставить тебя вон?

Я морщусь:

— Ну, это уже перебор.

Уголок его губ дёргается в улыбке.

— Тогда, может, просто скажешь спасибо и наконец пойдёшь спать?

Я почти говорю «да». Почти говорю «спасибо» и разворачиваюсь. Но что-то в его взгляде не даёт мне сдвинуться. Там — разочарование от мысли, что я и вправду поставлю точку и уйду в его комнату. Точно так же, как я жду от него крошечного знака, что он на самом деле не хочет, чтобы я уходила.

Новая эмоция накрывает меня с такой силой, что перехватывает дыхание, а сердце бахает в такт тиканью часов за моей спиной. Эта эмоция и толкает меня шагнуть к Хайдесу — осторожно, ставя ногу за ногой, будто я ребёнок, который только научился ходить и боится шлёпнуться лицом вниз.

Хайдес скользит взглядом по моим ногам, поднимается выше — по корпусу — и останавливается на лице.

Когда я подхожу на минимально допустимую близость, рубашка выскальзывает у него из рук и падает на пол.

Я даже не пытаюсь бороться с собой. Смотрю на его грудь без тени стеснения. И хотя выразительные мускулы и выточенный пресс мгновенно будят моё нездоровое любопытство, шрам, который тянется с лица дальше по телу, крадёт всё внимание.

Он спускается от шеи, бледнеет на уровне груди, но снова проступает, резче, вдоль рёбер, по боку. Исчезает под поясом, и я не знаю, продолжается ли дальше.

— Хочешь посмотреть, докуда тянется шрам? — хрипло шепчет Хайдес.

Длинная дрожь пробегает по позвоночнику. Надо сказать «нет». Нет, спасибо, спокойной ночи. И уйти в комнату.

— Да.

Хайдеса это не удивляет — в отличие от меня, которая лихорадочно вспоминает все ругательства, чтобы обрушить их на собственную голову.

Но по-настоящему меня шокируют его руки: они ложатся на пояс брюк. Он расстёгивает чёрную пуговицу и одним резким движением тянет молнию вниз.

— Хайдес, я…

— Нет, — перебивает он. — Смотри.

Он освобождается от последней вещи на себе. Теперь Хайдес Лайвли во весь свой метр девяносто стоит передо мной — только в чёрных боксерах.