Башни Латераны 3 (СИ) - Хонихоев Виталий

— А… ты про этот вопрос. — говорит она и выпрямляется в седле: — сестра Клара порой… бывает своеобразной. Скажи мне, Леонардо, ты и правда любишь эту девушку, которая осталась во власти Северина?

— Нет! Конечно же нет. Она мне просто коллега. Я наемник, она наемница. Она отлично умеет бросать ножи и вообще чокнутая стерва. Если честно, то терпеть ее не могу, такая она… а еще она порой меня пугает. — признается Лео: — так что Сестра Клара все поняла неправильно.

— Хм. Сестра Клара поняла неправильно… Знаешь, однажды она мне сказала, что, когда человек говорит правду — это не означает что он и в самом деле говорит правду. Например, если спросить у юного воина, готов ли он сражаться до последнего — он ответит, что готов и будет в это верить. Но когда вокруг запоют стрелы, начнут разрываться огненные шары заклинаний и зазвенят мечи… — она качает головой: — он может побежать. И не потому, что он говорил неправду. Сестра Клара не может отличить правду от неправды. Она может лишь сказать, когда человек верит в то, что он говорит, а когда — нет. Чтобы отличить правду от неправды нужен куда более сильный дар. Умение заглядывать в сердце. Только так ты поймешь, что воин действительно не побежит, когда говорит, что не побежит. Но… есть и другие, Леонардо Штилл. Такие что говорят «о, я обязательно убегу во время боя, зачем мне умирать!». Но когда придет время — они никуда не побегут. И мне кажется, что ты из таких…

— Я сказал правду. — твердо заявил Штилл.

— О, да. Ты сказал, что постараешься не умирать во славу Господа… и считал это правдой. Но что будет на самом деле, когда придет твое время… — Сестра Бенедикта качает головой: — из тебя вышел бы хороший Инквизитор, Леонардо Штилл.

— И когда это монахини научились так хорошо в людях разбираться?

— О… ну так чего люди только на пыточном станке не рассказывают…

Глава 18

Они догнали основной отряд через полчаса. Колонна двигалась быстрее, чем Лео ожидал — Мать Агнесса задала жёсткий темп, и лошади шли размашистой рысью, пожирая мили одну за другой. Когда маленький отряд Бенедикты влился в строй, никто не обернулся, не замедлился, не задал вопросов. Приняли как должное. Было видно, что и сами Сестры и их воины — опытные ветераны. Никто не суетился. Не задавал ненужных вопросов, не было слышно нервных смешков как у любых новобранцев перед битвой.

Да и снаряжение выдавало их с головой — все пригнанное, ладное, нигде ничего не звякает, не стучит во время движения, на каждом — белая накидка, защищающая от палящих лучей солнца, под накидкой угадывались доспехи, кираса, наплечники, наручи, почти полный комплект. Вместо мечей на боку — короткие боевые молоты. Есть такая легенда, что служителям Церкви не принято кровь проливать, так они трактуют слова Архангела в Святой Книге о «не пролей крови». Вот и носят монахи боевые посохи, дубинки и моргенштерны… и конечно боевые молоты.

Но Лео знал, что боевой молот против одоспешенного противника куда как эффективнее чем меч, в опытных руках такое оружие ничуть не хуже. Единственное, он короче, да и парировать им не получится, но к этим недостаткам монахи привычны. И, кстати, несмотря на гипотетический отказ от «кровопролития», у них были и копья. Хорошие, длинные копья на крепких древках, около трех метров в длину. Узкие жала, расширяющиеся к середине, черно-красные вымпелы сразу за жалами… судя по форме и длине они привыкли биться в пешем строю. Несмотря на то, что вся сотня воинов была на конях несмотря на то, что с собой они вели еще примерно две дюжины запасных в поводу — это были пехотинцы. Так называемая тяжелая пехота, с большими щитами и длинными копьями, выстраиваемая в плотный строй и способная выдержать натиск даже таранного удара рыцарской конницы.

Впрочем, рыцарская конница — это особый род войск, таких даже у короля немного, чтобы рыцаря в доспех с головы до ног одеть, да коня найти такого чтобы смог его на себе нести в бой, и желательно коня тоже защитить… это слишком много денег. Тяжелая пехота Инквизиции была в шлемах, но обычных, не закрывающих лица забралами. Кираса цельная. Но наручи и наплечники — из полос металла, дешевые. И… нет поножей. Для тяжелой пехоты не так уж и критично, они щиты выставляют в два ряда — один на землю ставят и второй сверху. Все равно в свалке ближнего боя лучше иметь поножи чем не иметь их. Ах, да, еще и кольчуга у каждого. Такое вот снаряжение на оружейном рынке Тарга примерно в двадцать-сорок золотых обойдется, в зависимости от качества. А рыцаря полностью одеть… это, пожалуй, и пять сотен отдать можно. Плюс конь.

Качаясь в седле Лео старался думать о том, сколько стоят доспехи у воинов-монахов, почему они не носят мечей, как действует Покров Странника, ведь они едут под палящим солнцем, а ему даже пить не хочется… думать обо всем, кроме…

Отец Северин… как сказала Сестра Бенедикта — он начинал в столице. Магистр Шварц всегда носила кристалл ментальной защиты, тратила ману, запитывая его. Больше никто и никогда не будет влезать ко мне в голову — так сказала она один раз. Что же произошло с магистром Шварц в далекой столице? Получается она попала в лапы к Северину, ее фамилия знакома Матери Агнессе, значит ее спасли королевские гвардейцы. Но что же с ней было такого, что она через всю жизнь теперь носит этот кристалл? И именно об этом он старался не думать, но мысли возвращались — снова и снова.

Он помнил, что Беатриче вместе со своим братом была продана на Верхнем как рабыня. И что никто не знает, что с ними было, но ни она, ни ее брат об этом не вспоминают. Никогда. А еще он помнил глаза некоторых рабынь, которых продавали на рынке Верхнего — отработанный материал, как говорили торговцы. На ум также приходили слова Сестры Клары о том, в каком состоянии обнаружили некоторых их девушек в подвале отца Северина.

Он старался об этом не думать. Надо догнать караван, а там… там как получится. Что толку себя сейчас терзать? Надо беречь силы. Инквизиторы уверены в себе и своих силах, здесь больше сотни тяжелых бойцов, Мать Агнесса явно владеет магией, не менее Второго Круга, у них серьезная сила. Что у Северина? Несколько сотен легковооруженных людей. Даже если он им голову заморочит и даже если бы их тут тысячи были — они ничего не смогли бы сделать против плотного строя тяжелой пехоты, выставившей щиты и ощетинившейся стальными жалами копий. Смазка для мечей — так бы их назвали наемники из отряда «Черных Пик», так бы назвал их сам Курт Ронингер.

Сестры знают про заклинание «Пелена Майи», у них есть артефакты, он своими глазами видел такой же кристалл как у Элеоноры Шварц. Значит заклинание не защитит Северина. Нет, тут все понятно, Инквизиция свое возьмет, им бы только найти, догнать караван.

Но Лео больше беспокоило другое. В развязавшейся схватке Северин наверняка будет использовать всех своих людей. В том числе и Альвизе с Беатриче. Инквизиции все равно кто погибнет, кто станет смазкой для копий тяжелой пехоты, а вот Лео не все равно. Как спасти своих товарищей и самому не помереть в грядущей битве?

— Там, — сказала Сестра Клара, указывая вперёд и он отвлекся от своих мыслей.

Он прищурился, всматриваясь в дрожащее марево над горизонтом. Сначала он не понял, что видит — просто тёмное пятно посреди бесконечного стеклянного сияния. Потом пятно обрело форму. Скальная Чаша.

Он слышал о ней раньше — старые истории, байки караванщиков, пьяный бред в тавернах. Идеальный круг посреди Стеклянной Пустоши, словно великан вдавил палец в расплавленную землю. Говорили, что это место проклято. Говорили, что там слышны голоса мёртвых. Говорили, что умные люди обходят его за десять миль. Никто в здравом уме не станет идти в центр Пустошей чтобы увидеть это.

Через некоторое время — час, может два, они подъехали к самому краю Чаши. Она была огромной, несколько миль в диаметре. Края её вздымались оплавленными валами чёрного стекла, гладкого и блестящего, как обсидиан. Внутри — провал, уходящий вниз, в темноту. А на дне этого провала…