Разочарованная, или Проклятье Чёрного герцога (СИ) - Маслова Ника

— И всё же не могу не признать: вы заинтересовали меня. — Он смотрел мне прямо в глаза. — Вы привлекательны, но в этом нет ничего уникального. Симпатичных женщин в Азарии хватает. Есть среди них и красивее вас, и, конечно, моложе, и с магией у большинства из них нет проблем. Но вот ваши поступки, характер — другой такой не найдёшь. Только вы осмеливаетесь смотреть мне прямо в глаза, да ещё и других подзуживаете спорить со мной. Любопытно, почему вы ведёте себя настолько дерзко?

Нет, ну какой же он хам!

— Вы видите моё поведение дерзким?

— О да, вы самая смелая, нахальная и искренняя женщина, которую я когда-либо видел.

Искренняя и смелая — звучит неплохо. Но нахальная? Он это серьёзно?

Чтобы сдержаться и не нахамить в ответ, пришлось приложить немало усилий. И всё же, думаю, он увидел не милую улыбочку, а злобный оскал.

— Какой же бедной была ваша жизнь, — притворно посочувствовала ему я.

— Я серьёзно. Вот даже сейчас, когда мы с вами наедине...

Не смогла сдержать удивление:

— Простите, а молодой леди рядом с вами и вот Инес рядом со мной, их здесь нет?

— Они крепко спят, — ответил человек, претендующий на то, чтобы считаться последовательным и логичным. — Так что можно считать, что мы с вами наедине. И вы смотрите мне прямо в глаза, позволяете себе спорить со мной и смеяться над тем, что я говорю.

— Но я не смеюсь.

Он шумно выдохнул через нос.

— Лина, вы очаровательная женщина, но лжи я не переношу. Ваши чувства будто огромными буквами горят у вас на лице.

Я похлопала себя по щекам.

— Не ощущаю здесь пылающих букв, вы уверены, что не ошибаетесь?

— Вы всё смеётесь.

— А что мне ещё делать, рыдать? — Вздохнув, я решила высказаться до конца: — Старую собаку новым трюкам не научишь. Я прожила долгую жизнь в другом мире, здесь начинаю всё заново, но подстраиваться под ваши обычаи, когда они настолько глупы и бессмысленны, не собираюсь. Пусть вы мужчина и маг, а я женщина и без магии — мы люди. Я такой же человек, как и вы. С какой стати мне притворяться безмолвной, смущённой, послушной? У меня есть своё мнение по любому вопросу, и я имею право его высказать, ведь я человек. И не собираюсь я никого слушаться беспрекословно. Вы мужчина, я женщина, мы равны по определению.

Валентайн покачал головой.

— Но мы не равны. В вашем мире, возможно, но у нас всё не так. Здесь женщина следует за мужчиной, у неё не может быть мнения, отличного от мнения мужа.

— Но я не замужем! Поводырь мне не нужен!

— Раз вы не замужем, значит, находитесь в поисках мужа или благодетеля. Если вы, к несчастью, пока что одни, то за вас отвечает глава вашей семьи. А именно, Дарьян как муж вашей дочери.

Боже, ну что за мир, что за дремучее средневековье!

— И не закатывайте глаза, — неласково посоветовал герцог.

Он прав, мне не следовало показывать раздражение. Но, все дьяволы ада, как же сильно меня раздражал его тупой шовинизм и привычка командовать. Он вёл себя так, будто моя святая обязанность — ему подчиняться. Причём, беспрекословно и в притворном послушании опуская глаза.

Не дождутся!

Глядя Валентайну в лицо, я заявила, возможно, чересчур громко и эмоционально:

— Дарьян слишком молод, ему пока не хватает мудрости и жизненного опыта, чтобы отвечать за меня. И он не здесь. Да и вообще, что значит «отвечать»? У меня свой ум есть. Моя жизнь — только моя, и я буду ею распоряжаться. И своим мнением, и своими поступками. Всем.

— Ваши убеждения ошибочны. Вы пытаетесь жить по правилам своего мира в чужом. Здесь вы, женщина, обязаны вступать в разговор, только если к вам обращаются напрямую. Вы не имеете права сами его начинать. И уж точно не имеете права что-то требовать. Не должны смотреть мужчинам в глаза. Вы женщина, и этим всё сказано.

Как же этот мужчина меня раздражал! Бесил, как никто в двух моих жизнях!

61

Подобное я слышала от него уже не раз, а тут подумала: может, в этом причина противоестественного поведения Макарии? Если ей всю жизнь вдалбливали в голову этот бред, она могла привыкнуть так думать. С женщинами она ведёт себя нормально, но в присутствии мужчин превращается в бессловесную тряпку. При мне она всего раз возразила мужчине, и то не Валентайну. Отец прикрикнул, и её протест немедленно захлебнулся. Хм.

— Знаете, какие женщины смотрят мужчинам в глаза и сами начинают беседу? — продолжил учить меня Валентайн.

— Не тряпки, — раздражённо ответила я.

— Я бы так не сказал, как раз таки тряпки, пользуясь вашим сравнением. Речь идёт о женщинах, готовых отдаться за деньги или покровительство. Это их способ показать, что они свободны от условностей общества. Глядя в глаза мужчинам, они обнажают свои души так, как готовы обнажить тела.

Ничего себе новость! Я скрестила руки на груди.

— Вы шутите.

— Абсолютно серьёзен. Я бы понял, если бы вы смотрели так только на меня. Вы и правда нуждаетесь в моей защите и покровительстве. И я нравлюсь вам, я вас привлекаю.

«Боже, этот несносный болван от скромности не умрёт».

— Но на Андерсона вы смотрели точно так же, как на меня, прямо в глаза, — с возмущением добавил Валентайн. — И на других мужчин тоже смотрели. Совсем недавно, в гостинице, вы настолько смутили хозяина, что приём гостей он перепоручил дочерям, а сам отправился заниматься кошмарами.

«Ого, оказывается, и в этом я виновата».

— Вы всё смеётесь, а я пытаюсь вам показать, насколько скандально вы ведёте себя.

Моё терпение закончилось.

— Вы крайне неудачно шутите. — Я похлопала по лежащей рядом со мной сумке. — В книге, описывающей правила поведения в обществе, этого нет.

Он неприятно усмехнулся.

— В вашем мире нет неписаных правил? Уверен, в этой книге есть раздел, где описывается, куда лучше смотреть, беседуя с обладателями различных титулов. При встрече с королём, к примеру, дамы обязаны смотреть строго в пол у своих ног. И ни в коем случае не в его лицо, даже если он прямо к ним обратится.

Такой раздел в учебнике имелся. Я как раз недавно читала его, делясь с Люськой дурацкими перлами.

У меня всё клокотало внутри, но герцог молчал, не провоцировал больше.

Я достала книгу, нашла ту главу, принялась быстро проглядывать бесчисленные советы. Хмурилась всё сильней, но ничего обнадёживающего не находила.

— Не думала, что это настолько серьёзно, — призналась я. — Тогда почему мне этого никто не сказал?

Говорили, только не прямо, а уклончиво, витиевато как-то, словно бы извиняясь. Когда я доказывала, что такого быть не может и всё это ерунда — смущённо улыбались и ни на чём не настаивали. При этом я как раз смотрела мужчинам-преподавателям прямо в глаза.

Получается, когда я так делала, то это как если бы я вышла из дома в экстремально короткой юбке или накрашенная, как индеец на тропе войны.

— Дьявол, — выругалась я, отбрасывая в сторону проклятую книгу.

— Я рад, что теперь вы понимаете.

— Не понимаю, а принимаю как данность. — Шумно выдохнув, я закрыла глаза и запрокинула голову к потолку. — В моём мире есть страны, где женщины прячут волосы под платками, есть и те, кто скрывают волосы и лица, но не глаза. А есть страны с особо рьяными поборники морали, там женщины носят паранджу. Такое покрывало с головы до пят и плотная сеточка там, где глаза, чтобы женщина хотя бы могла видеть дорогу.

— Это странно.

— Не более странно, чем местное требование притворяться слепой бессловесной куклой. Ничего нового о положении женщин вы мне не открыли. Такое бывает в разных местах. Просто я думала, что этот мир — добрая сказка, а оказалась в месте, где люди делятся по сортам в соответствии со своим происхождением, силой магии и полом. И это не комплимент Азарии. Это плохо.

— Таковы правила нашего мира, вы должны их соблюдать. Или будете неверно поняты.

Я вновь посмотрела ему в лицо.

— Сделайте над собой усилие, очень прошу. Запомните, что, когда я смотрю на вас, то не пытаюсь привлечь вас или соблазнить, или продать себя вам подороже. Я всего лишь вижу в вас человека и хотела бы, чтобы вы видели во мне человека, не вещь.