Исекайнутый (СИ) - Flow Ascold

Я бросил взгляд на Аврелию, потом на Эрика, потом снова на Люцианну, которая выражением лица говорила: «Ты можешь сказать „нет“, но тогда мне придётся тащить вас силой».

— Ладно, — вздохнул я. — Будем рады компании. Особенно такой… харизматичной.

— О, я знала, что ты не разочаруешь, — улыбнулась магиня, чуть наклонив голову. — Тогда так и договоримся: завтра утром встречаемся у дороги сразу за трактиром. Там и двинем.

— Подъём в шесть утра? — вставил Кайзер с отсутствующим видом.

— Восемь, — быстро поправила Люцианна, стрельнув в него взглядом. — Ты же знаешь, что я люблю выспаться перед долгой дорогой.

— Отлично, — кивнул я.

Мы одновременно развернулись и нос к носу столкнулись с Елисеем. Ну как «нос к носу»… В его случае это была скорее духовная версия этого действия.

Парень стоял рядом с матерью. Вид у него был растерянный, почти виноватый. Мол, простите, что слегка умер, не удержался.

— Кажется, мы кое-что забыли… — растерянно произнесла Аврелия.

Люцианна закатила глаза, затем достала отжатый у некроманта гримуар и щелчком пальцев раскрыла его почти на середине.

— Та-а-а-ак… Я когда-то пользовалась похожей книжечкой. Там как раз было нужное заклинание. А что у нас тут?.. Заклинание изгнания, формула развеивания нежити… Максимум секунд тридцать и от призрака не останется и сл…

— Стойте! — вмешалась Аврелия. — Не надо…

Люцианна прищурилась:

— Это ещё почему? Что вы собрались делать с обычным призраком? Или хотите дождаться, когда он снова в лича превратится?

— Потому что… — она сделала шаг вперёд и повернулась к духу, — у личей почти нет шансов на нормальное перерождение. Если сейчас развеять его, то душа просто рассыплется. Без шанса на второй круг. А если он… ну, скажем, задержится в этом мире и сделает хотя бы немного добрых дел, то есть шанс, что его карма подправится и душа сможет очиститься.

Я выдохнул:

— Типа: «Очисти свою душу, прежде чем отправиться в следующую жизнь»?

— Именно. Боги всё-таки не монстры и дают людям шанс на исправление.

Аврелия с лёгкой укоризной посмотрела на Люцианну, на что последняя не обратила никакого внимания.

— Ну-у-у-у… — с сомнением посмотрела магиня на Елисея, — оставить нежить в таком виде я тоже не могу. Мне по должности положено разбираться с подобными проблемами.

Повисло молчание. И все взгляды медленно, очень медленно перевелись на меня.

— Ну что ж… — с деланным равнодушием произнесла Люцианна, смахнув невидимую пылинку с плаща. — Раз уж в вашу разношёрстную группку затесался начинающий некромант, — она многозначительно посмотрела на меня, — может, он возьмёт молодого лича… ну, скажем, на полставки?

— Как стажёра, — добавил Рудгард, не моргнув глазом.

— Слышала, приручённый лич может превратиться в очень могучего противника.

— Отличная идея, — оживилась Аврелия. — Ему нужно искупить вину, а путешествия — отличный способ это сделать! Посмотрит мир, научится чему-то полезному. Да и нам такой помощник может пригодиться в будущем.

— Я против! — тут же фыркнул Эрик. — У нас уже есть одна жутковатая нежить. Зачем заводить вторую?

Я с невозмутимым видом отвесил Эрику лёгкий подзатыльник. Профилактический. Чтобы знал, когда лучше держать язык за зубами. А сам задумался над предложением Аврелии. В целом идея неплохая. Даже отличная! Собственный лич в команде — это ведь не просто экзотика, а, можно сказать, стратегическое преимущество! Однако… Да, впрочем, какое, блин, тут может быть «однако»? Как ни крути, в этом предложении сплошные плюсы.

— Ну раз уж пошла такая пьянка, то можно и приручить, — протянул я, глядя на Елисея. — Где там у нас лицензия на содержание нежити? Люцианна, это надо как-то регистрировать?

— Только когда в городе появишься, — невозмутимо ответила магиня, убирая некрогримуар обратно в сумку. — Там надо будет зарегистрировать приручённую нежить и сообщить, с какой целью прибыл в страну. Кстати… — она посмотрела на Аврелию, — если дело касается богов, то лучше… Лучше придумайте другую причину. Особенно когда будете находиться в пределах крупных городов.

Елисей сиял. Нет, реально. Его костяной череп начал едва заметно мерцать от счастья. Однако радость стремительно померкла, стоило парню обернуться. Чуть поодаль стояла его мать, опустив голову. Плечи её подрагивали, словно она едва сдерживала слёзы.

— Мам… — голос у Елисея дрогнул, будто готов был сломаться. — Я… Я не хотел становиться личом. И мне так жаль, что из-за меня погибли люди… Прости меня.

Она кивнула, улыбнулась сквозь слёзы и шагнула к нему. Протянула руки, но, как и следовало ожидать, прошла насквозь. Елисей тоже потянулся, но пальцы прошли сквозь плоть. Пустота…

Слёзы женщины заструились сильнее. Она всё ещё стояла перед сыном. Так близко, но недосягаемо…

Я отвёл взгляд. Не могу смотреть… Это слишком… по-настоящему. Слишком глубоко, чтобы спрятаться за иронией или очередной шуткой.

Даже Эрик, вечно ехидничающий, демонстративно отвернулся и уставился на что-то. И, кажется, сделал он это вовсе не потому, что потерял интерес. Просто не хотел, чтобы кто-то увидел блестящую предательскую слезу, медленно подступавшую к уголку его глаза.

Возникшую тишину нарушила Аврелия. Стиснув зубы, она вышла вперёд и с пламенной решимостью в глазах посмотрела на Люцианну.

— Вот на что способны жрецы Богини Аврелии, — произнесла она тихо, но с такой уверенностью, что даже здоровяка Рудгарда проняло.

Сначала ничего не произошло, но потом будто сама реальность прислушалась к желанию богини. Откуда-то изнутри её существа начал струиться мягкий золотистый свет. Он не ослеплял, не жёг, а наоборот, казался живым, тёплым, словно солнечный лучик. Свет обвил её силуэт, окутал плечи, пробежался по рукам, собрался в ладонях, а потом плавно перелился на Елисея.

Парень встрепенулся. Сначала Елисея охватила лёгкая дрожь, потом он замерцал и, наконец, начал испускать сияние, которое шло изнутри, будто кто-то зажёг свечу прямо в его сердце.

Тело призрака начало меняться. Вокруг костей появилась дымка, как лёгкий пар над озером. Она сгущалась, прорисовывая черты лица, кожу, мышцы и даже волосы. Всё возвращалось слой за слоем. С каждым мгновением наш Каспер становился всё более реальным.

— Я… чувствую… — прошептал он. — Мам… Я могу…

Мать, которая всё это время стояла чуть в стороне и с замиранием сердца наблюдала за происходящим, не выдержала. Она бросилась к сыну и обняла его так крепко, как только могла, боясь, что он снова исчезнет у неё на глазах. А Елисей — обнял в ответ. И руки не прошли сквозь. Он обнял по-настоящему. И со всей любовью, которой мог.

— Я так скучал… — шептал парень. — Так скучал…

— Я тоже, мальчик мой…

Они плакали. Оба. Без лишних слов, без пафоса. Только объятия. Только слёзы. Настоящее прощание, которого им не хватало.

Люцианна, наблюдавшая за всем с каменным выражением лица, вдруг слегка выдохнула. И ни слова. Просто короткий, почти неслышный выдох.

— Может, от ваших богов и правда есть толк… — пробормотала она, глядя на рыдающую пару, а затем, словно чтобы сбросить с себя что-то тяжёлое, повернулась и махнула рукой: — Пойдём, Рудгард. Дел ещё выше крыши.

— Жрица — красава, — буркнул тот, показав большой палец, после чего махнул на прощание и пошёл вслед за напарницей.

А мы остались стоять. Молча, не нарушая момента. Иногда даже в этом странном, поломанном мире кто-то получает вторую попытку. Пусть и на пару минут…

Тем же вечером.

Когда Аврелия ушла принимать свои традиционные три часа ванны (до сих пор не понимаю, чего она там делает без телефона или хотя бы планшета), я наконец-то остался один в комнате и решил заняться куда более важными делами.

И нет, это была не медитация. И даже не подготовка к завтрашнему походу. В данный момент меня волновал совершенно другой вопрос…