Мстислав Дерзкий часть 1 (СИ) - Машуков Тимур

Я закричал. Закричал так, что, казалось, горло порвется. Я ринулся вперед, слепой от ярости и горя. Мой меч ударил по черным доспехам… И сломался. Как стеклянный. Второй постигла та же участь. Существо повернулось ко мне. Я не видел его лица. Я видел только бездну. Холодную, безразличную, бесконечную.

Оно подняло руку. И я почувствовал, как моя собственная жизнь начала вытекать из меня, втягиваясь в эту пустоту. Я упал на колени, теряя силы, чувствуя, как память, чувства, сама душа вырываются из тела.

И тогда… случилось что-то еще. Что-то, чего я до конца не понял. Земля под нами взорвалась. Но не от силы врага. Из нее вырвался столп золотого света. Древний. Первозданный. Не божественный — старше богов. Свет ударил в существо, отбросив его назад, в разлом. Разлом с грохотом схлопнулся.

А я… я падал в этот золотой свет. И он не обжигал. Он обнимал. Как мать. И голос — даже не голос, а само понятие, сама мысль пронеслась в моем умирающем сознании: «ЖИВИ. ПОМНИ. ЖДИ.»

Потом был удар. И боль. И мрак.

Я очнулся много позже. Город лежал в руинах. Небо было все таким же багровым. Но тишина… Она была абсолютной. Ни криков, ни стонов. Только треск пожаров да далекий, победный рев тварей, празднующих конец всего.

Я был один. Совершенно один. Среди гор трупов. Среди пепла моей семьи, моего народа, моего мира. С пустыми руками и с пустотой внутри, более страшной, чем та, что пришла из разлома.

Я брел по мертвому городу, спотыкаясь о кости тех, кого знал. И видел, как тени начинают шевелиться. Как мертвые поднимаются. Не все. Но многие. И их глаза горели тем же холодным светом, что и у того существа. Они были уже не людьми. Они были частью Тьмы. Частью нового мира. Мира мертвых.

А я был в нем чужой. Последний осколок старого. Живой. И поэтому обреченный.

Я бежал. Бежал из города. Бежал по мертвой земле, где больше не пели птицы, не шумели леса. Где только ветер безнадежно выл над полями, усеянными костями. Бежал, не зная, куда. Только бы подальше от этого ужаса. Только бы не слышать этот звон в ушах — звон абсолютной, окончательной тишины смерти…

Глава 19

Глава 19

Я проснулся с тихим, захлебывающимся стоном. Сердце колотилось, пытаясь вырваться из груди. Все тело было мокрым от холодного пота, простыни прилипли к коже. В горле стоял ком, а в глазах — призраки того ада.

Просто лежал. Не двигался. Тихо дышал, пытаясь загнать обратно в кошмар те образы, что вырвались на свободу. Рука инстинктивно потянулась к мечу… и не нашла его. Паника, острая и дикая, кольнула меня. Где я? Что случилось?

И тогда до меня стали доноситься другие звуки. Тихий треск огня в камине. Ровное, тяжелое дыхание где-то рядом. Запах лекарственных трав и мазей. И тихий, настойчивый голос:

— … должен жить. Слишком многое зависит от него. Мы не можем его потерять.

Я медленно повернул голову. Боль пронзила шею и плечо, но это была знакомая, земная боль. В тусклом свете камина я увидел Наталью. Она сидела на стуле у моей кровати, склонившись над каким-то пергаментом. — Бумага, это называется, бумага, -почему-то вспомнилось мне. Она выглядела уставшей до смерти, с темными кругами под глазами, но ее поза была прямой, собранной.

Рядом, растянувшись на кресле и громко посапывая, спал Тихомир. Его плечо было туго перебинтовано.

Я был в своей комнате в поместье. В безопасности. Ну, относительно.

Кошмар отступил, оставив после себя тяжелый, свинцовый осадок и дрожь в руках. Я сглотнул, пытаясь прочистить горло. Звук вышел хриплым, как скрежет.

Наталья вздрогнула и резко подняла голову. Ее глаза встретились с моими.

— Мстислав? Ты… Ты пришел в себя? — она вскочила, подошла ко мне, осторожно касаясь моего лба. Ее пальцы были прохладными. — Слава богам… Мы уже думали…

— Воды… — просипел я.

Она кивнула, засуетилась, налила из кувшина в кружку и поднесла к моим губам. Вода была прохладной, чистой, лучшей, что я пробовал в жизни.

— Сколько? — спросил я, отпив.

— Два дня. Ты потерял много крови. Лекари из Приказа едва тебя вытянули, — она отвела взгляд. — Тихомир… Он тоже был серьезно ранен, но отходил быстрее. Он… Это он дежурил здесь, пока не свалился с ног.

Я кивнул, глотая новую порцию воды. Память возвращалась обрывками. Бой. Тени. Обнулятор. Падение…

— Остальные? — спросил я. — Вера? Девочки?

— Все живы. Все целы. Подкрепление из Приказа здесь. Поместье запечатано, защита восстановлена и усилена.

Я закрыл глаза. Ад в голове и ад снаружи. Все как всегда.

— Ты… ты кричал во сне, — тихо сказала Наталья. — Звал отца. Мать… сестру…

Я открыл глаза и посмотрел на нее. Прямо. Она выдержала мой взгляд, и в ее глазах я увидел не любопытство, а… понимание. И ужас.

— Это был не сон, — хрипло сказал я. — Это было воспоминание. Того дня. Когда мир умер в первый раз. Того, как все могло сложиться, если бы я не умер в Нави.

Она не отвечала. Просто смотрела на меня, и я видел, как в ее голове складываются кусочки паззла. Витязь. Инлинг. Тысяча лет. Кошмары.

— Теперь ты понимаешь, — я отвернулся к стене, снова чувствуя ту самую, давнюю усталость, старше этих стен, старше этой империи. — Почему мне нет дела до тронов и политики. Я уже видел, как все это горит. И я не хочу видеть это снова….

Сон не отпускал. Он висел на мне, как мокрый плащ, пропитанный дымом и смертью. Я просыпался с криком, застывшим в горле, и еще несколько минут лежал, вслушиваясь в стук собственного сердца, проверяя — здесь ли я? В этой ли комнате, в этом ли времени? Или все еще там, на стенах рушащегося Новгорода, теряю все, что любил?

Картины кошмара были ярче, чем реальность. Я до сих пор чувствовал на ладони тепло материнского плеча, видел, как рассыпается в прах отец, слышал тот самый, леденящий душу звон абсолютной тишины, что воцарилась после. Это было не просто воспоминание. Это была незаживающая рана, которую тот бой с тенями вскрыл снова.

Но, заглянув в себя поглубже, туда, где прячется источник силы, я понял кое-что еще. Что-то странное и пугающее.

Тело мое было слабым, как тряпка. Каждое движение отзывалось болью в затягивающихся ранах, голова кружилась от малейшей попытки сесть, мышцы не слушались. Потеря крови давала о себе знать — я был бледен, как призрак, и руки дрожали.

Но внутри… внутри горел огонь. Не тот, привычный, ровный свет моей силы. Нет. Он был ярче. Горячее. Более… ненасытным. Как будто я проглотил солнце, и теперь оно жгло меня изнутри. Я сконцентрировался, прислушался к нему, и меня пронзило холодное понимание.

Мой магический источник… вырос. Впитал в себя что-то. И это что-то было смертью. Смертью тех десяти теней, что мы убили.

Они были нежитью. Настоящей, глубокой, старой нежитью, лишь прикрывающейся человеческой формой. Только их уничтожение могло дать такой эффект — подпитать силу витязя, чья магия всегда была направлена против Нави. Обычные бандиты, даже маги, оставили бы после себя лишь пустоту. А здесь… здесь был избыток. Я чувствовал, как энергия бродит во мне, не находя выхода, как молодая лоза, рвущаяся из семени. Она была готова к работе. Ждала лишь, пока окрепнет сосуд.

А сосуд — то есть, я — был пока дырявым и хрупким. Ирония судьбы.

Несколько дней я провел, балансируя на этой грани. Лежал, прислушиваясь к шуму за дверью — к голосам, шагам, звяканью оружия. Приказ Тайных Дел раскинул в поместье свой походный лагерь. Через мою комнату, как через проходной двор, прошли с десяток лекарей — от суровых бородатых мужчин с руками, пахнущими травами и кровью, до юных девушек с тонкими пальцами и печальными глазами. Они меняли повязки, заливали раны чем-то жгучим и пахучим, заставляли пить отвар горче полыни. Пытались лечить магией, но мое тело плохо принимало чужой эфир.

Я пил и молчал. Спал и просыпался в холодном поту. И чувствовал, как с каждым часом та сила внутри крепчает, наливается тяжестью, а тело потихоньку, с неохотой, начинает ей подчиняться.