Паутина натягивается (СИ) - Веден

— У императора просто нет войск на подавление мятежей — все заняты на охране столицы и Границ — и главы отколовшихся провинций об этом тоже знают. До тех пор, пока они все делают тихо, император может притвориться, будто ничего не происходит. В противном случае он будет вынужден оголить Границы, забрав оттуда людей, а значит, пострадают уже те провинции, которые находятся с Границами рядом.

— То есть выбор сейчас — потерять или несколько окраинных провинций, или несколько центральных? Только окраинные уйдут тихо, а падение центральных вызовет волнение в народе и новые волны беженцев?

— Да, — Амана кивнула.

— И при этом ты говоришь, что до критической ситуации еще далеко?

— Предательство нескольких провинций Империя переживет, как пережила уход предыдущих. Защита Границ важнее.

— Ясно. А что насчет бунта боевых магов? Императорская казна настолько пуста, что им нечем платить жалование?

Амана вздохнула и потерла висок.

— Скоро будет новое собрание Совета, и в этот раз лично приедут очень многие главы Старших кланов. Вопрос казны мы будем обсуждать в первую очередь. Она действительно почти опустела.

— Как так получилось? — несмотря на все проблемы и сложности, Империя была богата и налоги собирались исправно. Из всех государственных трат плата боевым магам, охраняющим Границы, должна была стоять на первом месте.

— Ты слышал, наверное, о фаворитках императора? — нехотя проговорила Амана.

Я кивнул. И слышал, и одну из них даже видел, когда бродил по городу, а она ехала в роскошной карете во дворец и выглянула в окно. Беленькая, пухлогубая, с золотистыми кудряшками. Симпатичная, но сногсшибательной красавицей я бы ее не назвал.

— Он меняет фавориток каждые два-три месяца, причем последнее время у него их одновременно несколько, — продолжила Амана. — И они все происходят из знатных родов могущественных кланов или, как минимум, из самых уважаемых семей гильдейцев. И сами они сильные магички. Такие девушки не прыгнут в постель монарха только потому, что он поманил их пальцем, каждой нужны драгоценные подарки, титулы, поместья. Они все прекрасно понимают, что долго внимание императора не удержат, и потому за то время, пока находятся в милости, вытягивают что только можно. Будь у него одна-две постоянных фаворитки, казна бы пустела медленнее, а так он тратит на них едва не больше, чем на содержание армии.

— Это безумие, — пробормотал я. — Он что, сам не понимает? Не видит, что творится в стране?

Амана вздохнула.

— Император одержим идеей оставить престол своему собственному ребенку, а не двоюродным племянникам. Но он бесплоден. Далия ведь рассказывала тебе о проклятии, лежащем на императорском клане?

Я кивнул.

— Так вот, от жены у него детей нет, но его величеству внушили мысль, будто проклятие удастся преодолеть, если только он встретит женщину с «правильной» магией. И вот он уже который год перебирает подходящих кандидаток, а казна все пустеет и пустеет.

Я задумался. Ну это хоть как-то объясняло поведение императора, пусть и не оправдывало. Правителем он все равно был никудышным.

— «Правильной» магией — это такой, как у аль-Ифрит? — спросил я. У Далии с Хеймесом родилось четыре ребенка, так что проклятие они успешно преодолели. — Не было бы тогда логично взять в фаворитки аль-Ифрит?

Амана кивнула.

— Было бы. Император действительно пытался ухаживать за несколькими девицами из нашего клана.

— Как понимаю, безуспешно?

— Верно. Ни в одну из этих девушек он влюблен не был, а без влюбленности Искра не загорится и взаимности не будет. А вступать в связь без любви ни одна аль-Ифрит не захочет — наша магия для нас важнее любых милостей.

Я отвел взгляд — все это я помнил по нашей с Аманой печальной истории.

— И что, император смирился с отказом?

— А что ему оставалось? — Амана слегка удивленно пожала плечами.

— Не знаю. Человек он, как понимаю, не особо хороший. Не пытался их заставить?

— Только глава клана обладает полной властью над своими людьми, император им приказывать права не имеет. Ну а Хеймес никогда бы не пошел на то, чтобы подобное приказать и тем самым заставить кого-то из наших потерять магию… Император все же не настолько глуп, чтобы откровенно злить Старшие кланы — а попытайся он, например, благородных девиц похитить и силой заставить стать своими любовницами, такое злоупотребление властью разозлило бы всех. Мы и без того недовольны поведением его советника, недовольны постоянной нехваткой денег в казне… Недовольны очень многим.

Я задумался о том, сколько реальной власти было у императора, вернее, даже не у него, а у императорского клана, потому что император сам по себе мощной силой не обладал.

По отдельности каждый клан был слабее императорского, но кланы не собирались оставаться «по отдельности». Они создавали союзы, и они были готовы сражаться за свою власть и свои права, едва лишь ощущали намек на опасность.

— Это не кровная вражда между несколькими кланами, которая касается только их самих и немного их соседей, — продолжала говорить Амана. — В чужую вражду никто, конечно, влезать не будет. Тут уже речь заходит о линиях, которые нельзя пересекать, о глобальном балансе сил между правителем и всеми кланами. Мы знаем, что перед императорами нельзя показывать слабину — это чревато слишком плохими последствиями.

Глава 22

— Скажи, — я на мгновение сделал паузу, оглядев ярко сияющие талисманы, защищающие от подслушивания, но все же понизил голос. — Скажи, а тебе… вам с братом не приходило в голову, что для страны будет лучше, если правитель сменится?

Амана ответила не сразу.

— Я не буду говорить об этом, — сказала наконец. — Пока не буду.

Я моргнул. Ее слова прозвучали так, будто она не могла мне рассказать.

— Ты дала клятву молчания? — спросил я.

Амана согласно склонила голову.

Мне вспомнились давние рассуждения Кастиана о причинах того, зачем мы с ним нужны аль-Ифрит. Одна из его версий заключалась в том, что приютивший нас клан желает посадить на трон супругу своего нынешнего главы. То есть заговор против императора реально существовал? Интересно, как давно они это задумали?

— Хорошо, — сказал я и добавил: — Если что, я с удовольствием поучаствую в том, о чем ты пока не будешь говорить.

Уважения нынешний монарх мне не внушал ни капли, а вот Далия внушала. Императрица из нее получилась бы достойная — и уж она точно не стала бы тратить половину государственного бюджета на любовников, пренебрегая армией и оставляя своих подданных умирать от голода и холода у ворот столицы.

На мои слова Амана, впервые с начала моего рассказа, улыбнулась, но ничего не сказала. Помолчала, о чем-то размышляя, и улыбка с ее лица опять сползла.

— Мы не знали ни о гнездах Древнего, ни о том, что Райхан Сирота занимается их разрушением. Это… все меняет. Мы не сможем продолжить его работу, если, гм, с господином советником случится неприятность.

— Можно взять его живым и вытащить из него под ментальным давлением все детали охоты за поклонниками Древнего, и вообще все, что он знает об этом демоническом почти-боге, и только потом от него избавиться, — предложил я свой вариант.

— Так было бы идеально, — согласилась Амана. — Но взять могущественного мага в плен куда сложнее, чем просто убить.

— Кстати, — вспомнил я. — Он хвастался, будто является сильнейшим магом в Империи.

Амана поморщилась.

— Боюсь, это не пустое хвастовство, — сказала она нехотя. — У нас есть подозрение, что у него, как и у тебя, больше десяти камней. Вопрос только в том, насколько больше.

Да, верно. Камни при стихийной инициации посчитать невозможно. Наличие десяти камней у советника было лишь предположением, основанным на разрушениях, нанесенных его магией.

А раз избавиться от советника не получалось, то и император оставался неприкосновенным. Уж не знаю, насколько глубокой и искренней была преданность советника его величеству, но понятно, что защищать императора советник будет изо всех сил. Вся власть, все влияние Райхана Сироты существовали лишь до тех пор, пока был жив его высочайший покровитель. Без него советник стал бы обычным бесклановым магом, пусть и с официальными десятью камнями. А учитывая, со сколькими могущественными людьми он успел поссориться за годы службы, пережить императора надолго ему было бы сложно.