Молот Солнца 3: Сердце Дракона (СИ) - Смит Дейлор

В воздух взмыли клубы пыли, а потом на головы им посыпались камни и песок.

— Это змей! — закричал Кэндер Фогг не своим голосом. — О, черви земные, это гигантский змей! Он живой!

Только теперь стало видно, что это действительно был колоссальных размеров змей. Стены террас были его нескончаемым туловом, свитым во множество огромных колец, окаменевшими за время векового сна, а голова его… Его грандиозная голова с раззявленной пастью нависала сейчас на ними высоко в воздухе и сонно осматривала землю под собой!

— Отвязывайте лошадей! — закричал Крас, бросаясь к животным. — Их нельзя здесь оставлять!

Но он не добежал. Земля вздыбилась, ушла из-под ног, и они все покатились вниз по склону — кувыркаясь, иногда вставая на ноги, снова падая, и снова кувыркаясь. Сорвавшиеся с привязи лошади летели следом за ними…

Глава 11

Сначала дракон шел точно над Утренницей, заставляя вышедших на водопой ящеров и прочих тварей в страхе шарахаться обратно в чащу. Перепончатые крылья, покрытые блестящей чешуей, мощно отталкивались от воздуха, унося боевого ангела все дальше от пляжа, на котором осталось покоиться бездыханное тело Грача.

Потом река круто завернула вправо, уходя на длинную излучину, и Томми повел Сило-Нумо над лесом, в сторону Кривого Пика, который уже был виден в туманной дымке вдали. Эта скала была самой высокой вершиной во всей горной гряде, протянувшейся с юга на север, и она действительно была кривой. Томми она чем-то напоминала руку ментора Прита из гвардейской школы, когда он поднимал вверх свой сухой узловатый палец, слегка его изогнув, и говорил шипящим голосом: «И помните, господа курсанты: честь и слава достанутся лучшим…» А курсанты вторили ему дружным хором: «Честь и слава достанутся лучшим!»

Пагги Ши-Кан на заднем сидении седла словно прочитал его мысли и толкнул в плечо, а когда Томми повернулся, то прокричал:

— Честь и слава достанутся лучшим, Том! Честь и слава!

Улыбаясь, он показывал на Кривой Пик. Томми кивнул в ответ.

— Честь и слава! — заорал он, чтобы заглушить бьющий по ушам ветер.

Сило-Нумо покосился на него одним глазом, но никак не отреагировал. Эти слова не были привычной командой и не требовали от него каких-либо действий.

И они продолжали полет. Вскоре перед ними выросла рыжая череда горных пиков, которая постепенно становилась все выше, выше, и при этом срасталась в одну сплошную отвесную стену. Здесь даже блокпостов не было, все они уже остались позади. И если бы они сейчас перевалили через эту стену, то могли бы увидеть издали Туманное Ущелье, где в эту самую минуту наверняка шел бой седьмого контуберния с отрядом ушанов. Командир Друв считал его основной ударной силой, и пока не знал, что они были лишь прикрытием для другого отряда, идущего на прорыв через скалы. А может таких отрядов было несколько, и какой-то из них уже перевалил через скалы…

Кривой Пик встретил их серой тучкой, зацепившейся за самую вершину. Место для посадки боевого ангела здесь было только одно, и всем гвардейцем оно было хорошо известно. В гвардейском обиходе оно именовалось Гнездом Лентяя, и связана с этим была одна занимательная история.

Лентяй — кличка боевого ангела из одной воздушной когорты. Третьей или пятой — этого Томми уже в точности не помнил, да это и не было важно. И вот однажды один гвардеец, имени которого уже никто не помнил, на этом самом Лентяе облетал с дозором местность вокруг Спящего Мира.

Как известно, летать над самим Спящим Миром запрещено. Почему именно — никто никогда не объяснял, но все знали это и так. Летать разрешалось только до скал, его окружающих. На перевалах и других местах, доступных для прохода, были установлены блокпосты Неустрашимого Легиона. А там, где пройти было невозможно, не было и охраны, но зато эти места ежедневно патрулировали боевые ангелы.

Но драконы не могли летать непрерывно, им тоже требовался отдых. Отдыхать на земле было опасно — из леса могли нагрянуть горцы, ушаны или зеленухи. У них имелось оружие, способное поражать драконов, а рисковать своим боевым ангелом не желал ни одни гвардеец. Поэтому и нашли очень удобную площадку на Кривом Пике. Она была довольно просторной, расположиться там могло одновременно три боевых ангела, а сухая пещера позволяла укрыться от ветра и дождя.

Долгое время это место не имело названия, и все говорили просто: «Отдохнули на Кривом Пике». Или же: «С утра мы с Гарти были в дозоре, а потом пообедали на Кривом Пике…»

Но одним летним днем гвардеец на боевом ангеле по кличе Лентяй остановился там на кратковременный отдых — перекусить и размять кости. И пока гвардеец ел свои консервы, сидя в сторонке на камне, Лентяй снес яйцо… Снес яйцо!

Как известно, при определенных перепадах температуры драконы способны порой менять свой пол. Из девочки могут стать мальчиком, мальчик способен обернуться девочкой. Это могло быть кратковременным эффектом, а могло остаться и навсегда. Такое не часто, но все же случалось.

Этот эффект этот изучен был слабо, поскольку угадать момент, когда подобное произойдет, было невозможно, да и анатомия у драконов такова, что увидеть какие-то внешние изменения при смене пола очень сложно. В основном это было связано с какой-то внутренней перестройкой организма.

И можно представить себе удивление того гвардейца, когда он, расправившись со своими консервами, вернулся к дракону и вдруг обнаружил снесенное яйцо! Самое настоящее драконье яйцо, серое с зелеными и красными разводами на пористой очень прочной скорлупе.

Из этого яйца позже вылупился драконенок, занявший впоследствии место в рядах боевых ангелов, а гвардейца стали называть не иначе, как Папаша. Имя его в историю не вошло, а вот это прозвище сохранилось — Папаша.

Сама же площадка на Кривом Пике отныне стала именоваться Гнездом Лентяя.

Именно сюда сейчас и направлялся Сило-Нумо. Они облетели вокруг Кривого Пика, зависли ненадолго над Гнездом Лентяя, высматривая место для посадки, а потом плавно пустились на площадку. Сило-Нумо бывал здесь уже ни один раз и потому сразу отполз на западный край площадки, подставляя под солнечные лучи свои бока. А Томми и Пагги перешли на ее южный край, откуда открывался отличный вид на всю горную гряду.

Томми бросил на камни свою увесистую сумку, раскрыл ее и достал треногу с раздвижными ножками. Надежно установил, вставив концы ножек в специальные углубления в камнях, которые уже давным-давно догадался сделать кто-то из гвардейцев. На самый верх треноги Томми специальным винтом закрепил зрительную трубу, навел ее на горную гряду и неторопливо осмотрел. Затем протер линзы рукавом и осмотрел снова.

Противника он пока не увидел, но скалы не были абсолютно пусты. Да, стены эти были отвесны, но и здесь кипела жизнь. Зрительная труба позволяла рассмотреть на фоне рыжих камней серые силуэты горных козлов, замерших на таких микроскопических уступах, что на них, казалось, трудно было устоять не то что крупному зверю, но даже небольшой птице.

А козлы стояли. И не просто стояли, в ужасе замерев, а прыгали по этим стенам, непонятно каким образом цепляясь своими копытами за мельчайшие выступы. Внизу под ними разверзлась бездонная пропасть, а и сверху простиралась ровная почти бесконечная каменная стена, но животные при этом чувствовали себя здесь в полной безопасности.

Хотя, нет, не в полной. Сквозь зрительную трубу Томми видел, как огромный снежный барс быстро и ловко спустился по склону, струясь промеж камней, похожий на пласт снега, и замер на краю обрыва, вжавшись в самые камни и даже слившись с ними. А какой-то горный козел не заметил его и в несколько прыжков перескочил со стены на край обрыва. И только тут он заметил опасность. Но было уже поздно. Снежный барс рванулся вперед, словно пущенная из арбалета стрела. Козел пустился было бежать, но в мгновение ока был сбит с ног и схвачен могучими челюстями прямо за голову.

Даже на таком расстоянии Томми показалось, что он слышит хруст раскалывающегося черепа. Козел затрепыхался всем телом, забил ногами, но это уже была просто агония. И барс, цепляясь за камни, поволок свою жертву куда-то наверх.