Моя попытка прожить жизнь Бессмертного Даоса V (СИ) - Мордорский Ваня

Так-так-так… Эти символы нужно запомнить, — мелькнула мысль, — Хотя для начала, надо попросить нейросеть их расшифровать. У нее есть уже образцы в виде Символов, которым меня обучил отшельник с озера.

Ли Бо? Этих Символов ты, конечно же, не знаешь?

«Верно мыслишь, ученик, зачем мне знания Праведников?»

Ну а действительно, чего я ожидал от него?

Я направил Ци в глаза и нейросеть вывела передо мной описание:

[Предмет: Камень Завершенного Покоя Ранг: Земной (разрушающийся)

Описание: Вместилище не выдерживает заключенной в него энергии и постепенно разрушается. Несколько десятков лет — и от этого камня останутся только крошки.

Свойства: Комбинация Символов на этом камне одновременно изгоняет духов, очищает место в котором он расположен и тянет Ци из окружающей среды, подпитывая.]

Я задумался… Этот камень был совершеннее моего. Потому что мой не мог сам себя подпитывать. У меня не было таких знаний. Хотя…возможно теперь появятся. Надо только разобраться с этой вязью символов на камне.

Вдруг я решил кое-что попробовать. А что если…

Я направил Ци в этот камень, но получил какой-то слабый отклик.

Может, кровь? — мелькнула мысль.

Я царапнул острым камнем палец и капля моей крови медленно упала на камень.

«Ван, почему-то мне кажется, что это плохая идея? Там уже есть чужая кровь… Ван⁈»

Я не знаю, какого эффекта я ожидал, но точно не того, что одна капля крови погрузит меня в чужие воспоминания.

В воспоминания Праведника, зачаровавшего этот камень.

Я стоял у берега Желтой Реки.

В этот момент я и был тем Праведником.

Глава 17

[Произошло единение крови.

Доступна фрагментарная память существа, зачаровавшего камень своей кровью.

Выбор фрагментов невозможен…Он заложен владельцем]

Вот те на…С таким я еще не сталкивался.

Я застыл, осматриваясь вокруг, привыкая к реальности и пытаясь осознать произошедшее. Это были не просто воспоминания, меня затянуло словно в жизнь того, кто создал этот камень. Такого еще со мной не было. Я стал будто не просто наблюдающим, а участвующим в непосредственных событиях.

Впрочем, через секунду я понял, что это ложное ощущение.

Прошлое было непреклонно в своей неизменности. Никак повлиять на произошедшие события я не мог.

Я стоял на берегу Желтой Реки.

Она была такая же большая и сияющая золотыми частицами в воде, как и сейчас. Я чувствовал, что тело какое-то маленькое, и… не мое.

Через еще мгновение я увидел-услышал-ощутил мысли Праведника, в теле которого оказался. Они, мысли-воспоминания, струились в моем сознании как река, несущая воды прошлого куда-то вперед.

Время будто растянулось. Замедлилось.

Я был мальчиком по имени Цинь Юй. Хрупкий и тонкий он-я, погрузил свои босые ноги в песок на берегу Желтой Реки. Вода бурлила, а в ее глубинах черными тенями мелькали шуйгуи — духи утопленников. Они были другими. Они не имели плоти, они не были такими огромными, нажранными и выросшими на чужих эмоциях. В реке всё было по-другому — это не стоячее озеро, где всё копится столетиями. Река несет свои воды

Мальчик завороженно смотрел на шуйгуев, на их бледные лица, всплывающие на поверхность и исчезающие внизу, на их сияющие, как светлячки глаза. Ему не было страшно. Ни капельки. С самого детства, как он начал видеть духов, он их не боялся, в отличие от других людей, которые ощутив их бледнели, пугались и…убегали.

Даже его мама, которая стояла рядом с ним, уставшая после работы в поле, боялась их. Вот и сейчас она схватила его за руку. Ее пальцы дрожали.

— Сынок, не смотри на них.

Его мать не видела шуйгуев так как он, лишь замечала каким-то боковым зрением тени в воде и чувствовала, что вода «злая». Цинь Юй же видел их полностью.

— Они шепчутся, — ответил Цинь, — И я хочу понять, что они говорят.

— Не смотри на них, сынок! — голос её был полон страха. — Они тянут за ниточки… Они хотят твою душу.

Но мальчик не отводил взгляд, потому что он видел не просто и не только духов. Он видел нити. Тонкие как паутина, они сплетались в воздухе и рассказывали истории каждого духа, вплетая их в окружающее. Алая нить вела к старой иве на берегу, где когда-то повесился рыбак. Чёрная уходила в глубину реки, к костям утопленников. А третья, его собственная, вилась вокруг запястья, словно браслет, и тянулась далеко в горы, к людям в белых одеждах, чьи лица скрывались в тумане.

Когда я увидел эти нити, то понял, что одаренность бывает разная. Этот Цинь не просто чувствовал Ци, он чувствовал судьбы призраков, их эмоции…их «души», вернее то, что от них осталось.

Я подобного не умел. Да, я видел духов, но уже злых, сформированных. Я чувствовал лишь их общий настрой, эмоции, а мальчишка… Вернее, Цинь, чувствовал их как-то по особому тонко и понимающе, сразу видя их историю, их трагедию. Он смотрел на духов как на живых. Это было…необычно для меня. Да, когда я разговаривал с отшельником, или с духом девушки, которая нашла пристанище в синем лотосе, то я тоже смотрел на них как на людей, но…Цинь смотрел так на всех. Это было какое-то особое видение мира. Не такое как у других людей, не такое как у других Практиков, не такое как у меня.

Это было с рождения. Я и Цинь одновременно стояли и смотрели на духов, и я увидел мир так, как видел его этот мальчишка. Он видел духов ранами мира, крошечными, но закупоривающими ровное течение Ци в природе. И чем больше их было, тем хуже было Поднебесной.

Через минут двадцать мальчишка сидел на краю обрыва над рекой, и, болтая ногами, разговаривал с каким-то духом. И тем удивительнее было то, что дух его не трогал. Злой дух.

Миг — и воспоминания детства сменились другими.

Я-Цинь стоял в Великих Карповых Озерах. Спутать эти места тому, кто их видел, с какими-то другими было невозможно. Перед Цинем-мной, лет двенадцати, стояли несколько старых Праведников. Не Святых. Но уже достигших высоких ступеней. Я не видел во взглядах этих старцев доброты или сочувствия — я видел в их суровых лицах непреклонность соблюдения обетов, ощущение собственной бесконечной правоты и…настороженность. Они смотрели на мальчишку как на что-то другое. Не такое, как они сами. И я понимал их. Всего лишь от двенадцатилетнего Циня веяло какой-то потусторонностью и другим пониманием жизни. Вроде бы он и придерживался Праведного пути, но этот путь был какой-то другой, непонятный им.

Наставник с орлиным взглядом заговорил:

— Ты видишь много, юный Юй, слишком много. Но видение — не сила. Сила в том, как ты используешь то, что видишь. Ты пытаешься усложнить то, что просто. Если ты видишь злого духа, мальчик, ты должен его изгнать, а не пытаться убедить стать добрым, понимаешь?

Юй склонил голову, но не кивнул. У него была своя, детская правда. Старые Праведники лишь покачали головой, как бы говоря о том, что поняли бесполезность своих слов.

Цинь Юй смотрел на них, и вспоминал, как духи тянутся к нему, цепляются за нить его судьбы, а их боль режет его сердце. Ведь это рвались нити жизней людей, оставляя кровавые следы и превращаясь в духов. И это делало его сердце тяжелее и…взрослее, чем могло показаться окружающим.

И тут время понеслось вперед. Я стал сторонним наблюдателем. Юй показывал мне годы тренировок в Великих Карповых Озерах, — как он учился очищать демоническую Ци, скверну, гниль, въевшуюся в ткань мира, как учился рисовать Символы, как пытался слушать и управлять Ци. И тем не менее тренировки и пребывание в этом месте покоя Цинь Юй не приносило. Он чувствовал, будто впустую тратит время — то время, которое мог использовать для помощи другим. Цинь был еще большей одиночкой, чем другие Праведники — еще более замкнутым, еще более погруженным в себя. Когда он впитал в себя знания других Праведников, то начал искать новые Символы, новые сочетания, новые улучшения, в отличие от собратьев, которым хватило их Чистой или Просветленной Ци для решения всех вопросов. И он находил новые решения там, где их не видели собратья. Одно из таких решений я держал в руках, до того как меня перенесло сюда.