Тактик 2 (СИ) - Кулабухов Тимофей "Varvar"

Бумажная память

Архивы Алатора оказались не просто комнатой с пыльными полками, а целым подземным комплексом, высеченным в глубине горы где-то на отшибе города.

Огромные, гулкие залы, уставленные стеллажами из тёмного, почти чёрного камня, уходящими в полумрак под высокими сводами. Здесь хранились тысячи, если не десятки тысяч, свитков, перевязанных кожаными ремешками, толстых фолиантов в потрескавшихся от времени переплётах, карт, начертанных на дублёной коже, и бесчисленных стопок донесений, приказов и отчётов, написанных на грубом пергаменте разными почерками и разными чернилами — от ярко-красных до выцветших, почти невидимых. Воздух был густым, пахнущим пылью веков, старой кожей, высохшими чернилами и чем-то ещё, неуловимо тревожным, словно сами эти стены впитали в себя отголоски былых сражений, крики умирающих и горечь поражений.

«Вот это дата-центр, — присвистнул я мысленно, оглядываясь. — Информации тут, похоже, на несколько терабайт. Только вот файловая система, судя по всему, отсутствует как класс. И никакой тебе функции 'поиск».

Фрор Простобород, который вызвался быть моим «проводником» по этому лабиринту знаний, кряхтя, повёл меня вглубь. Старый гном ориентировался здесь, как у себя дома, безошибочно находя нужные секции и стеллажи.

— А кто смотритель Архива, дедушка Фрор?

— Какой я тебе дедушка⁈ Нет у нас смотрителя. Ну то есть раньше был один, Карбинн Сопящий, но в первые месяцы войны он переволновался и помер, а назначить другого его величество Хальдор назначить не удосужился. Вот мы, самые старые из гномов Алатора присматриваем.

— То есть, ты подскажешь?

— Куда я денусь. Вот, смотри, человек, — он указал на груду свитков, сваленных на одном из столов. — Это донесения с наружных пограничных постов за последние десять лет, в том числе и с первых дней войны… Ну, пока ещё существовали пограничные посты. Скажи, ты намерен найти таинственную причину нападения на Оша?

— Да какая там таинственность, дедушка Фрор? Виновен в том ты, что хочется мне кушать. Естественная борьба за среду обитания. Остальное — шелуха.

— Ну, тут ты не совсем прав, орки тоже когда-то жили в этих горах, пока четыреста лет назад Баригган Стальные Крылья не провёл ряд рейдов и сжёг их поселения.

— Все вы хороши. Вы их, они вас… У всех есть исторические обоснования для своих войн, эта истина тоже стара как мир. Нет. Меня мало волнует мохнатая старина, а вот то, что исторически близко, четыре и около того года назад это да, интересно.

— Ну, надо смотреть. Никто их толком не разбирал, не систематизировал. Так, складывали в кучу. Скажи, твоя это… Как его, — задумался старый гном, — толмаческая способность понимать подгорный язык, она распространяется на письменность? Мало какие записи велись на всеобщем, а переводить тебе… Хотя если придётся, нагоню сюда десяток молодых гномов они тебе что хошь переведут и в любых количествах.

— Прямо гугл-переводчик… Нет, общий поток текста я воспринимаю, а вот ваши рунные переплетения, нет. Если что, запрошу помощи.

— Ну, уж чем смогу, насколько зрение позволит.

Мы погрузились в работу.

Это действительно был хаос. Ну, то есть, более ранние доклады были сухими, неспешными и не информативными — всё, что до войны, просто доклады командиров гарнизонов о службе, не более того. До войны королевство Оша жило спокойной размеренной жизнью. Ну может изредка разбойников поймают или контрабандистов, не более того.

А потом начинаются сбивчивые, написанные наспех доклады о первых нападениях орков, панические сообщения о пожарах на заставах, списки потерь, приказы о переброске отрядов, которые часто опаздывали или приходили не туда.

Хотя точную дату начала войны я не смог для себя определить и конкретный эпизод, ясно, что орки прошли во множестве и напали сразу во многих местах на восточной и юго-восточной границе королевства.

То есть орки-то то действовали вполне себе подготовлено и организовано.

Да, некоторые гарнизоны героически держали оборону, однако посланные им на подмогу роты попадали в засаду, потому что всё приграничье фактически превратилось в «серую зону».

Попадались наброски карт боёв, которые менялись с пугающей быстротой. Пошли первые записи дружин кланов, мобилизованных в связи с войной. Доклады от кланов, где героические победы перемежались с трагическими поражениями, часто приукрашенными или, наоборот, стыдливо замалчиваемыми.

Я читал, сортировал, делал пометки на прихваченных с собой листах пергамента.

Удивительно, но информация усваивалась на лету. Даты, названия крепостей, имена командиров, численность отрядов — всё это как-то само собой укладывалось в голове, выстраиваясь в определённую систему. Я помнил каждую деталь, каждую цифру, словно мой мозг внезапно получил апгрейд оперативной памяти.

«Надо же, — подумал я с кривой усмешкой. — В институте я бы за такое качество обработки информации получил бы „отлично“ на любом экзамене, даже не готовясь. А тут… тут от этого зависит, выживем мы или нет. Мотивация, однако».

Иногда я ловил себя на том, что мои собственные воспоминания: институт, общага, ночные посиделки за компом с друзьями, жаркие споры на игровых форумах, кажутся какими-то далекими, нереальными, словно это было не со мной, а с кем-то другим, в другой жизни. Тот мир, с его комфортом, безопасностью и предсказуемостью, отступал все дальше, вытесняемый суровой, кровавой реальностью этого мира, где каждый день нужно было бороться за выживание. И, как ни странно, эта новая реальность, несмотря на всю ее опасность и жестокость, затягивала, заставляла работать на пределе возможностей, чувствовать себя… живым. По-настоящему живым.

Фрор, со свойственной ему прямотой и едким сарказмом, комментировал попадавшиеся нам записи.

— А, это битва у Паучьей Гряды, — говорил он, тыча пальцем в полуистлевший свиток. — Командовал тогда старый дурак Тоббин Кривозубый. Повёл своих ребят в лобовую атаку на укреплённый орочий лагерь. Положил там три сотни лучших воинов, а орки просто посмеялись, обошли его и перебили остальных. Герой, мать его…

Или:

— А вот это донесение от Грондера Одноглазого. Хитрый был лис, этот Грондер. Он тут пишет, как заманил отряд орков в узкое ущелье и обрушил на них камнепад. Потерял всего десяток своих, а орков положил больше сотни. Жаль, таких, как он, у нас было мало. Большинство предпочитало орать «За короля!» и лезть на рожон.

Часы складывались в дни. Я слушал, впитывал, сравнивал.

Постепенно из этого хаоса информации начала вырисовываться определенная картина. Гномы, особенно на первых порах войны, действительно часто выигрывали локальные стычки. Их тяжёлая пехота, закованная в броню, их дисциплина и умение держать строй были серьёзным преимуществом против поначалу неорганизованных орочьих орд. Но они раз за разом повторяли одни и те же тактические приемы, использовали одни и те же маршруты для переброски войск, полагались на одни и те же виды оружия.

Они были до боли предсказуемы.

Орки же, наоборот, быстро учились. Они были гибкими, как вода, и коварными, как змеи. Они избегали лобовых столкновений там, где у гномов было преимущество. Они использовали местность, устраивали засады, нападали внезапно, били по слабым местам, по тылам, по линиям снабжения. Они не гнушались никакими методами, если это приносило результат. Они постоянно меняли тактику, оружие, даже внешний вид, если верить некоторым донесениям, в которых описывались орки то с болотной кожей, то с северной выправкой.

«Они не просто учатся, — подумал я, откладывая очередной отчёт о разгроме гномьего отряда, попавшего в засаду. — Они адаптируются. Эволюционируют. А гномы… гномы застряли в прошлом, в своих героических сагах и устаревших представлениях о войне».