Урожай Смерти (СИ) - Магнус Гэвин

Герцог окинул меня пристальным, оценивающим взглядом, словно не готового к бою солдата.

— Ты не выглядишь умирающим. — недовольно заявил он.

— Иногда человек в таком состоянии умирает от болевого шока. — заметил Наддок. — А если нет, и рядом есть целители: валяется в бреду от боли. Повреждения духовных оболочек - это не шутки. Я видел такой только два раза в своей жизни: когда сошедший с ума мастер огня пытался убить всех вокруг, и когда старая виверна окатила желудочной кислотой моего товарища на охоте. Такое вызывают только сильные повреждения веществами с высокой нейтраль-активностью, или нефизические атаки магией: например, пламенный луч, что воздействует не только как обычный огонь. Так что по всем параметрам нашему короля стоило бы лежать под присмотром целителей, а не штурмовать мосты. Однако я вижу странные шевеления в ауре: разрывы то увеличиваются, то стремительно зарастают. Отмирающие части ауры словно собираются вновь из пустоты, а остальные - стремительно зарастают, делая вас лишь сильнее. Должно быть, у вас невероятно сильная воля.

— Я бессмертен. Даже если у меня отомрут всё духовные оболочки, я соберусь вновь. — вздохнул я, потирая виски. — Сколько, по вашим прикидкам, займет восстановление?

Душа всё ещё горела болью. Я мог терпеть это, но настроения это явно не добавляло.

— В обычных условиях под присмотром целителей: от полугода до года. — пристально посмотрел на меня Наддок. — В вашем же… Не знаю. Никогда не видел столь сложных процессов. Если прикинуть по скорости отмирания ауры - думаю, несколько недель. Агония волшебника после таких повреждений редко затягивается дольше.

Прелестно. Скверная, почти патовая ситуация: чтобы восстановиться, мне надо чтобы поврежденные части ауры умерли окончательно или зажили естественным путем. Похоже, кое-что в ритуале я всё же не предусмотрел, сосредотачиваясь на больше на том, чтобы он не влиял на меня самого.

Духовная оболочка - часть меня, что находится в постоянном изменении. Если бы с меня содрали её полностью, бессмертие бы восстановило её в последнем виде, который я помнил. Но повреждения - это суть фактор изменений, как разорванные мышцы, что становятся сильнее. В ином случае я просто не смог бы тренироваться, навсегда застыв в той же форме, в которой был на момент ритуала.

Всё же, концептуальная магия имеет и свои недостатки, несмотря на все свое могущество. Впрочем, несколько недель слабости после тяжелого - боя малая цена, с учетом того, что обычный волшебник остался бы инвалидом на целый год после такого.

— Выходит, ты не сможешь показать себя в лучшем виде. — Констатировал Шеридан, устало прикрыв глаза.

Герцог делал так, когда принимался что-то лихорадочно просчитывать. Быстро придя в себя, он тряхнул головой, внимательно посмотрев мне в глаза.

— Нам не пробиться вовремя без твоей помощи. Никак. Просто не успеваем. Здесь нужно что-то тяжелой… Может, не на весь бой и не постоянно, но хотя бы несколько ударов.

— Думаю, я мог бы это сделать. — задумался в свою очередь я. — Однако… Возможны сложности.

— Какого рода? — нетерпеливо уточнил Шеридан.

— Как в Таллистрии. — прямо ответил я.

На башне повисло тяжелой, тягучее молчание. Наверно, даже в таком состоянии я мог бы создать шторм смерти: несмотря на повреждения, несмотря ни на что. Да, я был изранен и не мог быстро и точно формировать могущественные проклятья, что изрядно сужало возможности. Но шторм… это было нечто иное. Иногда я задумывался, как у меня вообще получилось сотворить проклятие, уничтожившее целое королевство: в гневе, отдавшись чистой первобытной ярости, по наитию.

Это было нечто большее, чем просто техника смерти. Не заклинание и не проклятье, не ритуал и не техника: это был всемогущий вихрь чистой силы, что могла уничтожить всё живое, и я был его источником.

Сила, что дарована мне бессмертием: любой иной мастер смерти погиб бы на месте, до костей обтесанный безжалостным водоворотом черного шторма. Или, быть может, она была у меня всегда? И бессмертие лишь позволило мне выдержать её?

Лишь трижды мне удалось сотворить такую магию. Первый раз - по наитию, и результатом была гибель королевства жизни. Второй раз - намеренно, и итогом стала неуязвимость, ибо никакая атака, магическая или нет, не смогла пробить этот бушующий шторм. Древние чародеи королевств бросили мне вызов в битве на плато: раскололи землю до самой магмы, бросили в бой стихии, сносящие города, и проиграли, став навеки выписанными из истории.

И третий раз - при первом штурме Кордигарда. Битва, которую я проиграл: и в которой осознал и недостатки подобной силы. Ударь мастера на плато чуть раньше, не дожидайся они моего истощения - и возможно, они, подобно крылатым тварям, смогли бы разорвать вихрь смерти раньше, чем тот набрал необоримую мощь.

Подготовка подобного удара, помимо прорвы силы - требовала времени, которого тебе просто не дадут в открытом бою с могущественным противником.

— Я берусь советовать, как вам применять своё могущество, милорд. — наконец, прервал тяжелое молчание Улос. — Однако хочу заметить, что есть ещё одно обстоятельство, которое имеет смысл упомянуть в контексте нашего обсуждения.

С этими словами старый слуга протянул мне сложенный вдвое листок бумаги.

Я знаю, сейчас ты, скорее всего, уже раскусил наш план. Армия Альянса уходит, и только твое личное могущество может помешать этому. Возможно, ты надеешься, что сможешь убить меня вместе с армией: но в этот раз меня нет в её рядах. Я буду ждать тебя в одном неприметном местечке на юго-западе, в дне пути от Кордигарда, что находится вдоль дороги на темные топи.

Я уйду с полуденным солнцем второго дня с тех пор, как прошла наша битва. Делай свой выбор - встретить меня ещё раз, рискнуть попасть в мою новую ловушку - или добить тех невинных, что хотят уйти из под гнета твоей власти.

Я думаю, нам настало время поговорить наедине, и буду на месте один: впрочем, не ожидаю того же и от тебя. В любом случае, об этом выборе узнают всё в королевствах: об этом я позаботился независимо от исхода нашей встречи. Делай свой выбор, мастер смерти.

Этериас Инвиктус.

Я медленно, неторопливо положил записку на каменный зубец. На обратной стороне листка была грубая карта с крестиком в нужном месте. Порыв ветра сорвал её с места, унося в воздухе: но краем глаза я заметил как Наддок осторожно левитировал её обратно, пряча в полах своей мантии.

— Я отследил отправителя. — кивнул на мой ответ Улос. — Мне передал её мальчишка-беспризорник, ему - передал старик-калека из церковного приюта, а тот получил её от одного из мастеров альянса. Тот пал в бою за город, но мне удалось поднять и допросить тело: это письмо действительно от главы церкви.

— Это очевидная ловушка. — заметил Итем. — А ты в не самом лучшем состоянии для боя. Разумно ли будет идти туда?

К моему удивлению, я не испытывал гнева и ярости: лишь удивительное, четко спокойствие. Кто опаснее для моей власти? Остатки армии ветераном, прошедшие бои с мертвецами и магам смерти? Или духовный лидер, единственный выживший из по-настоящему великих магов королевств?

Внезапно для себя я понял что не боюсь ни того, ни другого. Я и раньше не было трусом: но теперь… Словно что-то изменилось за время этой войны: и как я ни старался, я не мог понять, когда это произошло. Были ли это кровавый поход, опустошающий провинции? Взгляд древнего ужаса из глубин небытия, что я призвал в этот мир - и перед которым выстоял? Разум, расколотый надвое? Миг, что когда я поставил своё бессмертие на кон: выдержав атаку безжалостного света? Или когда я пустил смерть в собственное я, вырезая из себя слабость? Когда израненный: пошел в атаку на мост?

Каждый из выборов был важен: но который сделал меня тем, что я есть сейчас? Наверно, в конце-концов, это было неважно.

Сэр Кадоган сделал из меня рыцаря без страха: но где-то в глубине души, я всё ещё оставался тем человеком, которым был всегда. Хитрым, скользким, изворотливым, педантично истребляющим все что может представлять угрозу.