Император Пограничья 1 (СИ) - Астахов Евгений Евгеньевич

Закрыв глаза, я сконцентрировался, формируя в воображении облик будущего меча. Длинный, изогнутый клинок с лезвием, заточенным с одной стороны, и острым скошенным концом. Не слишком широкий, чтобы не терять в манёвренности, но невероятно прочный благодаря свойствам Сумеречной стали. Изящная крестовина и навершие из тёмного металла, покрытые затейливой гравировкой. Рукоять, обтянутая чёрной кожей — взята у местного скорняка, удобно ложится в ладонь. На голубоватой стали клинка проступают полосы узора, характерные для этого редкого металла.

Прикоснувшись к неровному куску металла, я направил поток энергии, заставляя материал течь и меняться. Сумеречная сталь охотно повиновалась, принимая задуманные формы. За считанные секунды в моих руках оказалась сабля, в точности повторяющая ту, что я представил.

Покрутив оружие, я задумался о возможности усилить его с помощью Эссенции. Однако единственный кристалл среднего размера, имевшийся у меня, едва ли подходил для этой цели.

«Использовать такой простой кристалл на Сумеречную сталь — всё равно, что вешать рваный тулуп на королеву, — хмыкнул я про себя. — Тут нужен минимум крупный, а лучше экстра. Придётся обойтись без этого».

Зато я решил нанести на клинок усиливающие руны. Они также требовали энергию, так что к работе я смог приступить только спустя сутки.

Формируя их прямо на поверхности металла силой Таланта, я аккуратно прорисовывал замысловатые символы. Затем, сконцентрировавшись, влил в них тридцать капель энергии из своего резерва. Вспыхнув голубоватым светом, глифы впитались в сталь, образуя единое целое с клинком. Тридцати влитых капель хватит, чтобы руны действовали около месяца, а потом покупателю придётся самому подзаряжать их.

При ударе этот конкретный вид глифов превращает кинетическую энергию в магический импульс, усиливая силу удара в точке соприкосновения. Это позволяет наносить урон, превышающий физические возможности владельца. Руны работают на полную мощность, пока в клинке есть хотя бы одна капля энергии. Однако у них есть свой суточный лимит активности — после серии мощных ударов они временно перестают действовать, восстанавливая силы до следующего рассвета. Независимо от того, сколько энергии осталось в клинке.

Ровно такие же руны я нанёс ещё позавчера на свою глефу. Существовали и гораздо более совершенные варианты, но их создание требовало Реликтов, которых у меня просто не имелось на руках в настоящий момент.

Я повертел в руках готовую саблю, любуясь игрой света на гравировке. Превосходный образец оружия, достойный самого взыскательного аристократа. С такой работой я точно сумею продать её по достойной цене.

Могилевский смотрел на меня с плохо скрываемой тревогой в глазах. Мы стояли у ворот Угрюмихи, готовясь распрощаться — его отряду пора было возвращаться во Владимир.

— Послушай, боярин, — негромко произнёс сержант, явно подбирая слова. — Будь осторожен здесь. Если станет опасно — уезжай, теперь тебя никто не держит. И будем надеяться, что граф о тебе забудет… Бывай, может, ещё увидимся.

На моём лице мелькнула искренняя улыбка. За недолгое наше знакомство я успел проникнуться к этому простому, но честному служаке невольной симпатией.

— Не переживай, Демид Степанович, — отозвался я, крепко пожав ему руку. — Не пропаду. А там, глядишь, и тебя к себе на службу возьму. Пойдёшь ко мне в дружину?

Сержант недоуменно нахмурился, явно озадаченный таким предложением. Неудивительно, в его понимании, служа князю Веретинскому, он мог бы попасть ко мне в подчинение, только если бы князь сменился. Что от опального боярина звучало крайне абсурдно.

— Это что же получается… — сержант замялся, подбирая слова. — Ты на княжье место метишь?

— Всему своё время, — спокойно ответил я, похлопывая его по плечу.

На том и расстались. Стражники один за другим потянулись к воротам, понукая коней, запряжённых в повозку. Имущество-то княжеское, оставить его нельзя. Напоследок Могилевский обернулся и отсалютовал мне. Я ответил тем же, провожая взглядом удаляющийся отряд.

Пора было собираться в дорогу.

Вокруг Угрюмихи располагались четыре крупных города: Владимир, Суздаль, Муром и Сергиев Посад. В первый въезд мне был воспрещён под страхом смертной казни, а путь во второй пролегал мимо Владимира, поэтому его я тоже отмёл. Из оставшихся двух вариантов я выбрал последний, поскольку он находился вблизи крупного Бастиона — Москвы, а значит, и ассортимент там будет поинтереснее.

Застав Василису в доме воеводы, я предложил ей присоединиться ко мне. Лишние глаза и руки не помешают, да и к тому же девушка хотела покинуть этот медвежий угол. То, что не отправилась с отрядом сержанта, меня не удивило. Она ведь знала о моей намечающейся поездке на торги. Наверняка поэтому и выбрала данную опцию.

— Благодарю, но вынуждена отказаться, — Ольховская резко мотнула головой, удивив меня своей категоричностью.

— Как же так? — нахмурился я. — Вы ведь просили отвезти вас в Покров. Из Сергиева Посада вам будет гораздо удобнее найти попутный конвой в ту сторону. Если уж не поехали с Могилевским, и отказываетесь ехать со мной, как же вы намерены добраться до крупного города?

— Я ещё не закончила изучение проб, — Василиса отвела взгляд, нервно теребя прядь волос. — А ведь я обещала дать вам своё заключение, относительно месторождения руд…

Её поведение сказало куда больше, чем слова. Похоже, что в наличии руды она как раз убедилась, и сейчас всеми силами хотела поучаствовать в их разработке. Что же, мне это только на руку.

— Хорошо, — кивнул я. — Захар останется с вами, Борис присмотрит за порядком. Но всё же подумайте ещё раз, неизвестно когда представится следующая возможность.

Собеседница лишь кротко кивнула.

В путь я отправился в сопровождении троих охотников. Из двух имеющихся в деревне телег одна принадлежала мельнику Степану, и он её предоставить отказался, сославшись на плохое состояние, а вторая — плотнику Михею, и вот она действительно находилась в ремонте. Видел своими глазами.

Зато у него же нашлись крепкие утеплённые сани, с которыми он легко расстался в обмен на обещание заказать у него новый частокол и ремонт сторожевых вышек.

Я не возражал, поскольку и так собирался обновлять укрепления, а других мастеров в поселке не было.

Пару лошадей пришлось брать на время у прохвоста мельника. Торговаться за них я посчитал ниже своего достоинства, зато Захар воспринял это чуть ли не как личный вызов.

— Степан Иваныч, побойся бога! — слуга картинно всплеснул руками. — За этих костлявых кляч просишь как за породистых скакунов! Да их впору воронам глодать, а не по зимним дорогам ездить!

— А ты думал, призовых коней тебе предложу? — мельник хитро прищурился, поглаживая бороду. — Зима на дворе, фураж почём нынче знаешь? Меньше сотни алтынов не возьму, и то, считай, себе в убыток.

Я наблюдал за их торгом со стороны. Селянин то и дело бросал в мою сторону настороженные взгляды, но продолжал упорно торговаться с Захаром. Тот же, казалось, был в своей стихии — размахивал руками, то возмущённо фыркал, то принимался расхваливать мою честность и благородство.

После получаса яростных препирательств они сошлись на восьмидесяти алтынах, включая фураж. Учитывая, что в моём кошеле оставалось всего шестнадцать серебряных монет да россыпь медных копеек, пришлось договариваться об отсрочке платежа.

— Десять алтынов сейчас, остальное по возвращении, — объявил я своё решение.

Когда он понял, что придётся доверить мне своё имущество, рискуя его больше никогда не увидеть, физиономия мельника скривилась так, что казалось, обратно уже не разгладится:

— А может, боярин, трофеями расплатитесь? — вкрадчиво предложил он. — Вся деревня только и говорит о ваших лесных находках… С удовольствием приму их в качестве платы.

— Принять-то примешь, а дальше что ты с ними делать станешь? — я насмешливо приподнял бровь. — Продать всё равно не сможешь. К старосте побежишь? А он когда ещё купца дождётся? И много ли тебе с той продажи перепадёт? Пятая часть в лучше случае. Не лучше ли дождаться моего возвращения, получить полную сумму и наладить со мной добрые отношения? Чтобы в качестве нового воеводы я не имел причин так уж усердно лезть в твои дела, — невысказанная угроза повисла в воздухе.