Император Пограничья 1 (СИ) - Астахов Евгений Евгеньевич

— Я на санях.

— Тем более! — обрадовался собеседник. — В ту сторону лыжня уже накатанная. Его лавка тут рядом, на Вознесенской.

Я кивнул, мысленно выстраивая картину. Занятная система — в приказе процветает коррупция. Бесконечный перерыв, чтобы охотники не могли продать трофеи казне за справедливую цену, а перекупщик тут как тут, готов помочь… за солидный процент, конечно. И явно делится с кем надо, раз такая схема работает.

— А ты, значит, неравнодушный доброжелатель? Абсолютно случайно здесь оказался, да?

— Нет, я — Ждан, — внезапно счёл нужным представиться мужчина. — Будем знакомы. Я приставлен здесь Онуфрием Павловичем ждать и направлять к нему всех, кто хочет сбыть Реликты, — бесхитростно улыбнулся мужчина.

— Давай-ка лучше вернёмся к Мухину. Где тот трактир?

— А в Северном проезде. Тоже тут недалеко. Кстати, не советовал бы вам тратить время на Акакия Акакиевича. Все равно без толку. Лучше сразу идите в «Большелапофф и сыновья».

— Видишь ли, я человек упрямый и очень настойчивый, — произнёс я, чуть подавшись вперёд и глядя ему прямо в глаза. — Если мне говорят, что вход закрыт, я ведь всё равно зайду. Даже если для этого дверь придётся снести с петель.

— Хозяин — барин, — пожал плечами Ждан. — Акакия Акакиевича вы не пропустите. Большой он любитель того заведения, если вы понимаете, о чем я.

— Место, судя по всему, известное?

— Ещё какое!.. — закивал мужчина. — Там собираются все любители петушиных боев. Им через своего сына владеет коньячный король Шустов.

— Шустов? — переспросил я, концентрируясь.

Увы, в памяти Платонова такой фамилии не значилось.

— Эх, сразу видно, вы не местный, — повторил зазывала. — У него несколько коньячных заводов в разных городах. В Москве, Новгороде, Киеве, Ереване. Иной аристократ не имеет такого влияния, как этот купец.

Масштаб впечатлял. По крайней мере два города в этом списке были Бастионами.

— В общем, когда с Мухиным не выйдет, возвращайтесь. Я вас к Онуфрию Павловичу даже провожу! — любезно предложил Ждан.

— Не переживай. Я вернусь, — спокойно улыбнулся я, и что-то в моём лице заставило собеседника нервно облизнуть губы.

Развернувшись, направился обратно к саням, где меня дожидалось трое охотников. В голове уже формировались зачатки плана.

Получается, в Сергиевом Посаде вовсю идут махинации с Реликтами и Эссенцией. И явно не без ведома, а то и при попустительстве местных властей. Тем интереснее будет это всё сломать.

Я направился в трактир «Шпоры и Перья», сопровождаемый двумя охотниками. Путь оказался недолгим, заведение действительно находилось неподалёку, так что в санях не было необходимости, и их остался сторожить Гаврила.

Снаружи трактир выглядел довольно солидно — добротное двухэтажное здание с вывеской, на которой красовались алые петушиные шпоры в обрамлении белых перьев. Изнутри доносился гул голосов и звон посуды, характерный для любого питейного заведения. А ведь ещё даже солнце не зашло.

Стоило переступить порог, как стало ясно, что это не обычная забегаловка для выпивох и прочего сброда, а место с претензией на некоторую статусность. Посетители в основном принадлежали к среднему классу — купцы, ремесленники, мелкие чиновники. Однако попадались и явно родовитые личности, видимо, пожелавшие вырваться за рамки чопорных аристократических клубов и вкусить толику экзотики и опасности.

Центр зала занимал небольших размеров ринг, на котором как раз шёл петушиный бой. Перья так и летели во все стороны под вопли толпы. Вокруг столпились азартные зрители, выкрикивая ставки и подбадривая своих фаворитов. Пока мы пробирались сквозь толпу, одна из птиц одержала верх, что вызвало бурю восторга у сорвавших куш игроков и разочарованный стон проигравших.

Через нашу ментальную связь я почувствовал крайнее возмущение Скальда. «Какое варварство! — примерно так можно было перевести его эмоции. — Заставлять благородных птиц драться на потеху этим двуногим!»

Судя по характерному оттенку его мыслей, будь ворон здесь, он бы непременно устроил своё представление, метко гадя на особо увлечённых зрителей. А возможно, и попытался бы освободить своих пернатых собратьев. Пришлось мысленно успокоить фамильяра.

В паузе между схватками на небольшую сцену у стены вышел молодой человек в роскошной шёлковой жилетке с тёмными волосами до плеч. Его сопровождал горбун в маске с бубенцом на конце колпака, сжимающий в руках небольшую гармонь.

Музыкант заиграл, извлекая из инструмента довольно мелодичные звуки. А его напарник принялся читать куплеты весьма фривольного содержания, явно пародируя высокую поэзию:

♪ Я с небес придворной даме

Обещал достать звезду.

Но покрыл её… ♪

Боевой петух, выживший на арене, внезапно разразился оглушительным «КУ-КА-РЕ-КУ!», заглушая последнее слово.

♪ И послал её в… ♪

Порыв ветра с грохотом распахнул дверь трактира, и концовка потонула в шуме и скрипе петель.

— Да чтоб вас! — заорали с дальних столов. — Который раз уже не можем дослушать!

Подобное творчество не вызвало у меня никакого негодования. Чувство юмора моей дружины было не менее скрабрёзным, так что я привык и не к такому.

Расспросив официанта, я выяснил, где искать Мухина. Оказалось, искомый господин коротал вечер в отдельном кабинете, что как нельзя лучше соответствовало моим планам.

Акакий Акакиевич являл собой типичный образчик мелкого чиновника — невысокий, полноватый, с одутловатым лицом и бегающими глазками. Судя по пустой бутылке и объедкам на столе, он успел изрядно набраться и теперь пребывал в самом благодушном расположении духа.

Я без стука вошел в кабинет и представился:

— Боярин Прохор Платонов. А вас, господин Мухин, уже заждалось рабочее место.

Акакий Акакиевич поднял на меня мутный взгляд и гаркнул, брызжа слюной:

— П-шёл вон, пёс! Нашёл время являться! Вот велю вычесть… вытечь… высечь! Будешь знать, как господ от дел отрывать!

В ответ на это хамство я оскалился и хрустнул шеей. Пора продемонстрировать ему, почему меня называли Хродриком Неумолимым.

К этому моменту я уже успел оценить его состояние. Этот перепивший бюрократ явно не отдавал отчёта своим действиям. Что ж, тем проще будет преподать ему урок хороших манер.

В два шага преодолев разделявшее нас расстояние, я схватил Мухина за грудки и одним рывком протащил его по столу, сметая бутылки и тарелки. Оказавшись на ногах, Акакий Акакиевич пронзительно взвизгнул, пытаясь вырваться, но куда там — мои пальцы уже нашли его нос и, словно стальные клещи, впились у самого основания, вывернув его наружу.

Взвыв от боли, несчастный забулькал и обмяк, инстинктивно следуя за направлением болевого захвата. Так, волоча упирающегося клерка за нос, я вышел из кабинета обратно в общий зал.

Не сразу, но наше появление произвело видимый эффект. Гомон начал стихать, лишь музыка всё играла и играла. Десятки глаз уставились на диковинную процессию — рослого воеводу, тащившего за нос хнычущего от боли чиновника.

Вышибалы, до сей поры мирно подпиравшие стены, встрепенулись и кинулись наперерез, явно вознамерившись пресечь безобразие, но тут вперёд выступили мои спутники, молчаливо давая понять, что вмешательство не приветствуется. Лучше всяких слов за них говорили изогнутые боевые ножи, заткнутые за пояс.

Повисла напряжённая пауза.

Видимо, не настолько напряжённая, чтобы пара куплетистов перестала выступать.

♪ По пруду две утки плыли

Ряску мелкую клевать

Эх, богато мы не жили…

Ну и не… ♪

Гармонь вдруг издала пронзительный визг, будто кто-то наступил коту на хвост, заглушая одно из слов.

♪…начинать ♪

— Тьфу ты! — горбун с досадой подёргал инструмент. — Вечно воздух травит где не надо. Ладно, давайте следующую…

Сфокусировав внимание охраны на себе, я медленно произнёс, вбивая каждое слово гвоздём в разум собеседников: