— Ссславно. Можно сссущессствовать.
— Отдыхать будешь снаружи, — скрипнул Надзиратель. — Где посчитаешь нужным, главное — подальше отсюда. И не вздумай дёргать меня без дела — я никаких клятв не давал.
— Зато давал слово, — напомнил я. — Не сажать Оррисса в клетку, не атаковать его и не причинять вреда. Учти, вернусь — проверю.
— Да-да, избавь меня от нравоучений. Моё слово крепко, в отличие от этого пернатого мерзавца.
— От мерзавца ссслышу.
— Так, эти разборки — уже без меня. Одно зеркало у вас разбилось, второе есть?
Надзиратель и Оррисс обменялись взглядами — для разнообразия, не злобными, а скорее смущёнными.
— Второго нет, — признался древний старик. — Не в темнице уж точно. Если выйти через ворота и дойти до третьего спуска справа…
— Третий ссспуссск сссправа осссыпалссся двесссти лет назад.
— Действительно. Тогда седьмой слева.
— Осссыпалссся сссорок лет назад.
— Будь проклят ненасытный дух распада, — скрежетнул зубами Надзиратель. — Он пожрал все лестницы до единой!
— Я довольно высоко прыгаю… — задумчиво сказал я.
— Недоссстаточно высссоко. Нет, до зеркала не добратьссся. Есссть другой путь?
— Есть, — со вздохом сказал я. — Моя кастелян заберёт меня отсюда под утро.
— То есссть, через три чассса?
— Не напоминай.
Остаток ночи я помогал Надзирателю и Орриссу отлавливать и помещать в камеры сбежавших узников. Те больше не принимали полупрозрачную «голографическую» форму частичного развоплощения, а просто засыпали мёртвым сном на полу, как только за ними захлопывались двери камер. Одни пытались нас атаковать, выкрикивали проклятия, рычали словно звери. Другие, напротив, молили о пощаде, хватали за края одежды и уверяли, что сидят здесь незаслуженно. Третьи даже не сопротивлялись, только смотрели мутными глазами, не понимая, что происходит.
Возможно, среди узников в самом деле хватало невиновных, но сейчас не оставалось времени на строгую проверку. Надзиратель дал слово, что все пойманные — сравнительно мелкие сошки, их не ждёт никаких иных мук, кроме «обыкновенных скучных снов». Но теперь и я дал себе слово — после починки Полуночи спуститься сюда и лично разобраться с каждым делом. Мало ли кого сюда запихнули мои безумные предки и предшественники?
Ещё одно большое дело на будущее, которое может никогда не наступить.
Глава двадцатая
— Доброе утро, Вик. Вы готовы вернуться?
— Привет, Кас. Дай мне минуту…
Кастелян Полуночи бесшумно вышла из ближайшей стены, без каких-либо спецэффектов. Не знаю, она на самом деле спустилась сюда «обычным» способом как призрак, либо телепортировалась — это не имело большого значения. Оррисс не удостоил её и взглядом, а вот Надзиратель задержал свои бездонные провалы, и на его лице будто бы промелькнуло узнавание. Впрочем, ни один из присутствующих не удостоил другого приветствием.
Я повернулся к тюремщику и его временному помощнику.
— Проследите, чтобы темница не развалилась окончательно, и друг друга не сильно обижайте. Когда вернусь, обсудим назревшие перемены.
— Исцели Полночь, фон Харген, — фыркнул Надзиратель, но без обычного раздражения. — А темница никуда не денется.
— Помни о моих сссловах, — коротко сказал Оррисс.
Я посмотрел на Кас и кивнул — а она в свою очередь обхватила меня своей прохладой, исторгнув стон-заклятие. Миг темноты и дезориентации — и вот мы уже стояли в тронном зале. За полчаса до обычного визита Жнеца.
Если принимать пророчество Альхирета за чистую монету, то с основным этапом сбора информации я закончил. «Закрытая башня» — башня Вечности, концентрированная временная аномалия под защитным куполом, объединяющая в себе эпизоды из разных эпох. «Заклятый соперник» — леди Мелинда, хозяйка Полудня, с очень специфическим понятием благодарности. «Свежий узник» — Оррисс, древний семиглазый ворон-клептоман, мечтающий о свободе и силе.
Из башни — видение о лорде Роланде, который отправлялся к сердцу Полуночи много столетий назад. По его словам, путь можно было отыскать, если засечь, где замок сильнее всего замедляет время.
От Мелинды — половина карты, пока что совершенно нечитаемая, но обещающая стать куда как полезнее «на месте». Значило ли это, что по дороге к сердцу найдётся вторая половина, или что одной будет достаточно — неизвестно.
От Оррисса — описание испытаний «по мере спуска». К чести моего «свежего узника», информацией он поделился от души…
Если по отношению к семиглазому ворону вообще можно было применить понятие «душа».
— Кас, ты слышала об испытаниях на пути к сердцу Полуночи?
— Да.
— «Да» и всё?
— Простите, Вик, старые привычки. Мне ведомо об испытаниях, но не более того — Полночь хранит знания о них в строжайшей тайне. При мне лишь один хозяин осмелился отправиться искать сердце. Я не сумела его отговорить.
— Не вернулся?
— Нет.
— Что же, постараемся не наступать на его грабли…
Многие вещи в Полуночи, если можно так выразиться, плохо устарели. И речь даже не об откровенно спорных практиках вроде поимки душ для дальнейшего использования, навязывания вечной службы без каких-либо прав, а также регулярных союзов с древним злом. В этом всём хотя бы был смысл, жестокий и аморальный, но смысл. А вот другие установки и запреты казались скорее данью давно забытым традициям, каким-то образом дожившим до нынешних времён. Бесконечные табу для слуг на перемещение по загрязнённым областям, на обсуждение иногда совершенно безобидных тем, на попытку хоть немного выйти за рамки своей непосредственной функции. Очищение замка за рамками ключевых комнат, работающее через пень-колоду. Визиты Жнеца по поводу и без повода — сегодня, к слову, придётся проворачивать трюк с зеркалом и двойником, чтобы не остаться без головы.
Частично это можно было списать на общую поломку замка, уходящую в прошлое на многие сотни лет. Но частично Полночь соблюдала подобные практики по признаку «просто потому что», отталкиваясь от давно и прочно забытых законов. От того и соблюдались они иногда кое-как, а сейчас и вовсе благополучно игнорировались, ко всеобщему облегчению.
Так вот, по словам Оррисса, испытания были старые, очень старые. «Ссстарше Надзирателя, ссстарше сссамых ссстарых ссстен». Их заложили чуть ли не сразу после строительства Полуночи, а изначальный смысл оказался давно утерян. Вариантов было не так много, и все валидные. Пропустить к сердцу только истинного хозяина? Выявить, насколько идеалы и душевные качества любого хозяина совпадают с таковыми у создателя замка? Просто очистить Полночь от дураков, желающих заглянуть за покров тайны? Неизвестно, да и не столь важно.
Испытания всё ещё работали, примерно настолько же хорошо, как работал тот же Жнец. Но как для него, так и для них существовали готовые решения, лазейки, эксплойты.
По крайней мере, существовали для первых двух.
— Путь вниз открывается из подвала башни Оррисса, и это происходит лишь по определённым датам. Он думал, что я это уже знаю — пришлось подыграть.
— Разумно с вашей стороны.
— Не говори. А ещё разумнее было не отправляться искать вход вслепую — только время бы потерял. Ближайшее «окно» через неделю, будет время подготовиться.
— К первому испытанию?
— К нему, по идее, по минимуму.
Первое испытание было завязано на битве — более чем ожидаемо. На претендента на случайном отрезке пути нападали каменные чудовища. По принципу своего действия они походили на гаргулий, но работали более хитро и слаженно, а главное — после смерти быстро начинали восстанавливаться. Не проходило и минуты, как они вновь бросались в бой, ещё яростнее, чем прежде.
Оррисс изучил это испытание лучше всего, поскольку мечтал поставить невероятных тварей себе на службу. Но столетия наблюдений и попыток показали, что стражами движет столь древнее и могучее колдовство, что его попросту невозможно развеять или повторить. Когда семиглазому ворону чуть не оторвали любопытный клюв в четвёртый раз, он с большим сожалением оставил попытки.
