— В каком смысле?
— Посмотри, — горгулий кивает на темную полосу в районе плеч, сразу напомнившую мне каменную кожу Чарли. — Она перерождается. Правда точно не в феникса, а во что-то странное...
— И ты знаешь, как ей помочь?
— Ну... — ручной монстрик задумчиво склоняет голову. — Полагаю, что да. Но это не точно. И вообще, я не готов брать на себя такую ответственность...
— Чарли!
— В общем, тут два варианта, — вздыхает горгулий. — И чтобы я точно мог ответить, надо сперва узнать, как именно это сделали.
Понятно. Значит, пришло время допросить старосту. Надеюсь, он уже готов во всем сознаться. Прежде чем успеваю дойти до кладовки, меня перехватывает Ксандр. Судя по виду, он и вовсе не ложился спать, а спустился вниз из-за шума.
— Что такое, Лана? — спрашивает, и я кратко обрисовываю ему ситуацию.
Пытать... ой, то есть допрашивать старосту в итоге идем уже вдвоем. При нашем появлении связанный мужчина оживленно начинает мычать и мотать головой.
— Готов сотрудничать со следствием? — уточняю, стянув с него повязку.
— Туалет... — хрипло сипит он. — Срочно...
Надо же, он все это время, оказывается, терпел.
— Ксандр, отведи его пожалуйста, — киваю мужчине и обращаюсь уже к старосте. — Но учти, если потом нам не расскажешь, то вот он тебя изобьет. А если и это тебе язык не развяжет, то я потом снова запру и уже не проявлю снисхождения. Будешь сидеть здесь, ходить под себя и жрать корку хлеба раз в два дня. Так что выбор за тобой, лапушка...
— Лана... — изумленно лупит глаза Ксандр.
— Лана я, Лана, — киваю. — Веди уже, пока он тут чего не загадил.
В полной прострации мужчина уводит старосту, а я вздыхаю. Ну да, иногда приходится показывать и эту свою сторону. Наверно даже хорошо, что Ксандр ее увидел — теперь уж точно даст развод, когда из этого выпутаемся.
Вернувшись из уборной, староста нам все-таки рассказывает обо всем. Не сразу, правда, а после парочки оплеух, выданных Ксандром. Но от его рассказа волосы на голове у меня встают дыбом. Никогда бы не поверила, что подобное возможно. А вот поди ты...
— Я узнал об этом случайно, — начинает он, с опаской поглядывая на крепкий кулак Ксандра.
И все-таки иногда от мужа есть определенный прок. В целом, Ксандр оказался не так плох, как думала о нем поначалу. Можно сказать, превзошел все ожидания — информацию схватывал на лету, неплохо соображал. И главное, пока что больше не пытался мной командовать.
Большинство мужчин, которых встречала прежде, не любили сильных женщин. А если и любили, то либо сами были тряпками, либо пытались соревноваться. Словно желали утвердить свою власть и показать, что вот они-то сильнее. Ксандр так не делал. При этом от него исходила уверенность в себе, и, несмотря ни на что, он относился ко мне именно как к женщине, хотя мои манеры и шокировали его порой. Стоп, не о том думаешь, Прохорова.
— Рассказывай внятно и по порядку, — одергиваю старосту. — О чем именно узнал. Когда. Что сделал со своей женой.
— Так я и начал по порядку, — хрипит тот. — Когда только фениксы ушли из долины...
Очень хочется спросить, какого черта он мелет. Когда только ушли? Это же было сто лет назад. Но я сдерживаюсь. Раз начал говорить, пусть продолжает. Вопросы потом задать успею, а то мы так и до рассвета не закончим.
В общем, когда только фениксы ушли из долины, староста захотел пробраться в их замок — он знал о лифте, но не знал точно, где тот находится и как им пользоваться. Поэтому и шарил возле скал. И даже не догадывался, что за ним тайком увязалась ревнивая супруга, подозревавшая его в измене. Дело случилось вечером — тогда еще не было магической грозы, заставлявшей людей прятаться по домам. Когда стемнело окончательно, староста собирался уже возвращаться ни с чем, но тут на него набросилась его жена, с криками «Изменник!» и «Покажи мне ее!». В результате короткой потасовки они вдвоем свалились в ущелье, и староста потерял сознание. Очнувшись, он обнаружил рядом свою жену, живую, но парализованную — от падения у нее повредился позвоночник. Сам староста тоже был ранен и вылезти бы не сумел. Два дня они лежали там и на третью ночь у старосты начались галлюцинации — ему казалось, будто трещина в скале с ним разговаривает. И эта трещина подсказала ему, как спастись.
Вот тут я уже не выдерживаю. Открываю рот, чтобы возмутиться, но меня опережает Чарли. Он кидается на старосту с криком:
— Подлец! Он заключил сделку с тьмой изнанки! Значит, это все из-за него! Из-за него другие раскололись!
— Спокойно-спокойно, — перехватываю монстрика на полпути.
С учетом того, что за минувшее время Чарли порядком вымахал, подпускать его к старосте опасно. Когти-то у него внушительные, хоть и каменные.
— Да он! Да я его! — продолжает бушевать горгулий. — Расколол! Остальных!
— Сказала цыц! — рявкаю. — Если ты что-то понял, то надо изложить все внятно, чтобы другие тоже поняли. Вдох-выдох. Вдох-выдох. А теперь выкладывай.
— Другие горгульи... я думал их расколола гроза... но наверняка это он, — пыхтит Чарли, все еще пылая возмущением.
М-да, допрашивать это чудо-юдо и в спокойном состоянии сложно, а уж когда он так взбудоражен, и подавно.
— Ты расколол горгулий? — спрашиваю уже у старосты, все-таки кое-что уловив в невнятном потоке речи Чарли.
После пары тычков от Ксандра тот кивает.
А картинка-то складывается. В горгулиях был заключен огонь фениксов, чтобы те могли охранять разлом в отсутствие своих хозяев. Значит, этот козел перешел на сторону зла и расколол всех. А заодно внушил местным, что горгулии были монстрами и выставил себя героем. И без стражей разлом стал шире, так что теперь по ночам здесь бушует магическая гроза, хотя в самом начале ее не было.
Понятно. Теперь осталось два вопроса. Первый — нафига все это было старосте. Второй — как излечить бедняжку.
Пока Чарли пытается успокоиться, обращаюсь к бывшему главе деревни:
— Ну и что тебе предложила темная сторона? Печеньки?
— Печеньки? — удивляется тот, но после пинка, в этот раз уже от меня, добавляет: — Жизнь. Мне предложили жизнь.
— И что потребовалось отдать взамен? — вскидываю брови. — Душу?
— В первый раз я отдал всего лишь свою жену, — сплевывает староста. — Все равно эта старая ведьма заслуживала смерти.
— Подробности выкладывай. Иначе отправлю тебя проводить следственный
эксперимент. Прямо ночью, пинком со скалы, — хмурюсь и киваю Чарли. — А ты слушай внимательно, раз больше всех знаешь. Чтобы потом найти способ вернуть все обратно. Иначе больше огонь тебе зажигать по ночам не буду.
Разбирательства занимают почти весь остаток ночи, но в итоге мне все-таки удается докопаться до истины. Правда, поверить в нее куда сложнее.
В общем, сам не зная, староста заключил сделку с тьмой изнанки. И то, эта самая тьма смогла до него достучаться лишь из-за того, что он оказался на границе между жизнью и смертью. Затем староста приманил первую горгулью, расколол ее, что-то там намагичил и в итоге... возродился живым и здоровым. Как феникс. Вот только тут был один нюанс. Поскольку силами феникса обладали исключительно женщины, для возрождения ему потребовалась жена. С помощью темных сил он как-то связал их души и изменил ее тело, сделав своим. Затем выбрался из ущелья, вернувшись в деревню, как ни в чем не бывало, а жену объявил пропавшей без вести. Возможно, этим бы все и закончилось. Но найдя путь однажды, изнанка не оставила его, продолжая нашептывать всякое разное. Например, что необязательно ему умирать от старости... можно снова жениться, расколоть еще одну горгулью и обновить свое тело. И еще одну... и еще.
Вздрогнув, внимательно смотрю на его последнюю жертву. Мужское тело, черная каменная полоса в области плеч... С помощью горгулий, темной магии и жен, староста создавал себе новые тела, вроде големов. А после перепрыгивал в них и снова становился молодым. Вампир гребанный. И ведь, выходит, он уже сотню лет так делал...
