Десять тысяч стилей. Книга тринадцатая (СИ) - Головань Илья

«Вот, значит, как. Не стоило и надеяться, что они придут в себя», — подумал Ливий.

Цзянши не были людьми. Все, что осталось в каждом живом мертвеце от человека — это тело. Даже это казалось аморальным, но Ливий видал вещи и похуже.

Воля Дубины, которую еще называют Волей Булавы, уже давно была готова открыться, как и Воля Кнута. Не хватало совсем немного — одного неплохого боя. И Ливий смог его получить.

Обе Воли пробудились. «Не знаю, как это называется в Централе — наверное, Воля Цепа или Воля Кистеня. Но для меня это Воля Нунчак», — подумал Ливий и остановился.

Цзянши осталось всего трое, из них один — тот крепкий. Враги бросились на Волка, и вертикальный удар нунчаками раздробил одному цзянши голову. Сделав перехват, Ливий ударил еще раз, снося голову второму врагу.

Оставался только крепкий.

Его рука почти коснулась Волка, как нунчаки обернулись вокруг конечности. Ливий поднырнул вниз, оказываясь сбоку и выкручивая руку — цзянши рухнул на пол.

Этого было достаточно. Пока мертвец вскакивал, Ливий успел встать в боевую стойку.

Три быстрых удара с перехватами. Одна атака пришлась на руку, вторая — в район таза, и третья — прямо по голове. Удары с силой четырех Воль превратили тело цзянши в статую уродца, покореженную в трех местах. Но враг еще был «жив».

«Как-то так?», — подумал Ливий, прислушиваясь к оружию. До этого он атаковал, больше полагаясь на Волю Дубины. Теперь же акцент сместился на Волю Кнута.

Перехватив нунчаки двумя руками, Ливий на мгновение замер и отпустил одну половину. Молниеносный горизонтальный удар стал последней точкой в бою с цзянши — нунчаки отделили его голову от шеи, будто лезвием.

— Показывай, что еще осталось, — кивнул Волк в сторону двух нераскрытых гробов. — А потом я убью тебя, некромант.

— Считаешь меня злодеем? — спросил Яо Шиодан.

— Вроде того.

— Не стоит. Все это — лишь вопрос рациональности. Представим, что в твоем подчинении сто человек. Смерть одного повысит эффективность всех остальных на двести процентов, и при этом на место убитого ты легко найдешь замену. Ты руководствуешься принципами, верно? Мораль и все такое. Но что ты будешь делать, когда твой противник не будет тратить на это время. Он получает двести процентов эффективности, а ты — нет. Если ты проиграешь, то все твои люди станут его людьми. Возможно, они как раз и займут роль тех самых овечек для заклания. Разве ты не захочешь спасти своих людей, пожертвовав одним-двумя?

— Демагогия.

— Но зерно истины в этом есть, согласись. Люди — это ресурс, и каждый смотрит на них именно так. Если ты бесполезен — тебя презирают. Если вреден — тебя устранят. Если полезен — продолжишь жить.

«Многие идущие так думают», — пронеслось в голове Ливия, но озвучивать свои мысли он не стал. Яо Шиодану захотелось поговорить, Волк против не был.

— Я покажу тебе мои лучшие творения, — сказал хатамото.

Две последние крышки гробов со скрежетом приоткрылись и рухнули на пол, проломив доски сцены.

— Я зову их Муж и Жена, — добавил Яо Шиодан. — Лучшие материалы, которые выдавали мне. Их сложно контролировать, поэтому редко выпускаю. По моим расчетам Мужа и Жены достаточно, чтобы разобраться с воином уровня Просветленный, как это называют у вас.

Из гробов показались фигуры. Уже по «именам» было понятно, что внутри — мужчина и женщина.

— Нет… — шокированно проговорил Ливий. — Как вы… Как вы посмели⁈

Мужчине было на вид лет сорок. Его волосы, собранные в хвост, были выкрашены в пурпур. Женщина же и вовсе оказалась не человеком, а кицунэ — девушкой-лисицей. И пусть ее лисьи уши и хвост были выкрашены в белый, Ливий знал их истинный цвет.

— Не может быть, чтобы ты их знал, — сказал Яо Шиодан.

— Хироюки Тайфу. И Эцуко.

Самурай по имени Хироюки Тайфу стал первым человеком, которого Ливий встретил на Востоке. Хироюки стал для Волка другом и надежным товарищем, именно благодаря последнему самураю из рода Тайфу Ливий смог зайти так далеко и даже вломиться в дворец Императора.

«Как же так, Хироюки? Как же так…», — думал Волк, глядя на звериный оскал друга. Ливий слышал о мятежниках, слышал от самураев о том, что огонь непокорности продолжал тлеть даже под жестокой дланью Сегуна. Хироюки Тайфу суждено было умереть, но не такой конец Волк видел для своего друга.

«Эцуко».

Кицунэ Эцуко, прозванная Госпожой Белой Удачи, однажды едва не погибла от руки Волка. В прошлом она помогла Бокэцу свергнуть Императора, пусть и не своими руками. Дружеских чувств Ливий к ней не питал, но увидеть ее в таком обличии Волку было неприятно.

— Так ты знаешь, — кивнул Яо Шиодан. — Да, сам Генерал Морской Пены и Кровавая Лисица.

Хироюки и Эцуко вышли из гробов. И самурай, и кицунэ выглядели старше. А еще их изменило превращение в цзянши — Хироюки никогда не отличался мускулистостью, что уж говорить про лисицу.

— Почему Муж и Жена?

— Потому что они были мужем и женой, — ответил Яо Шиодан. — Ты слишком много знаешь, поэтому должен умереть. Лучше тебе это сделать так, чтобы тело можно было восстановить. Ты меня заинтересовал, сильнейший из дикарей.

«Я закончу твой позор, Хироюки. Так, как это должен сделать воин», — подумал Ливий, убирая нунчаки на пояс. Пусть Волк и слышал слова Яо Шиодана, он пропускал их мимо себя, сосредоточившись на ожившем теле товарища.

Крепко встав, Ливий оттянул кулак правой руки на уровень пояса. Это был Императорский удар, но его одного было бы мало для тела Хироюки.

Самурай атаковал первым. «Быстро», — холодно подумал Волк, понимая, что Хироюки движется гораздо быстрее любого цзянши до этого. Ливий ждал нужного момента, проведя воображаемую черту в воздухе, и как только Хироюки ее коснулся — Волк ударил.

У цзянши не было стиля или приемов, только грубая сила, только атака. «Ты не Хироюки», — подумал Ливий, когда его кулак столкнулся с когтями мертвеца, ломая их и всю кисть. Даже у цзянши не было шансов против Императорского удара.

С каждой новой Волей оружия Воля Тела становилась сильнее. Ее Ливий не стал убирать, и сейчас, открыв Волю Кнута и Волю Дубины, вышел на новый порог силы.

Техника Трех Ударов — три быстрых и последовательных Императорских удара. Один кулак смял кисть Хироюки, второй — попал точно в грудь, ломая ребра на мелкие кусочки. Третий Императорский удар, будто кувалдой, обрушился туда же. Спина мертвеца взорвалась, обнажая огромную дыру: от шеи и до живота Хироюки зияла пустота.

Но врагов было двое.

«Тебе этот стиль боя подходит лучше. Но ты не Эцуко. Она полагалась на свои чары и магию».

Кицунэ зашла со спины. Ее острые когти нацелились на Волка, но Ливий, который бил Хироюки, даже не развернулся, а шагнул назад, впечатывая локоть в живот Эцуко.

От удара кицунэ отбросило. Она почти не пострадала, но Ливий не собирался вести долгий бой. Вместо этого он указал на Эцуко пальцем и сказал:

— Грирро.

Белая Молния пробила кицунэ и талисман, и голову.

В этот момент Ливий оказался спиной к Яо Шиодану. Враг сдвинулся, его движение было быстрым, но Волк повернул корпус — и удар прошел мимо.

— Не сработает, — сказал Ливий.

Атаковав, Яо Шиодан шагнул на другую сторону сцены. Хатамото наконец-то достал меч из ножен и держал его за спиной острием вверх.

Ливий знал эту быструю атаку. Ее применял Яо Куанъинь — Патриарх клана Яо. Тогда Яо Куанъинь уже был стариком, теряющим силу, да и Патриархом он был бывшим, а не действующим. Но скорость Ливия впечатлила — Яо Куанъинь двигался слишком быстро для Востока.

— Тогда я покажу тебе мастерство моего клана. Может ты не знаешь, но на Востоке есть кланы, и у каждого клана — свой Патриарх. Патриархи великих кланов по силе сравнимы с вашими Просветленными. И я — Патриарх клана Яо, — сказал хатамото.

Подняв над головой меч, Яо Шиодан направил его лезвием на Ливия. Ярь хлынула на сцену, и воздух резко потяжелел.

— Ты даже не представляешь, как я зол. Подходи ближе, — сказал Ливий.