Архимаг (СИ) - Бадевский Ян

Я так и сделал.

И тут же врубил непрерывную циркуляцию, потому что эфир начал утекать со страшной силой!

Перед моими глазами выстраивались цепочки событий. Непостижимым образом я видел то, что должно произойти с моими спутниками — отцом Брониславом, Кэпом, Варей и Кариной, Михалычем… Но чем больше судеб внедрялось в мой разум, тем сильнее утекала энергия. А чем дальше в будущее я пробовал заглянуть, тем…

Не выдержав, я отступил.

Разорвал связь.

Тяжело дыша, повернул голову и уставился на Великого Чертёжника.

— Расход ки чудовищный. Почему?

— Я бы сказал, что нужно быть мойрой, — ответил Чертёжник. — Но не думаю, что тебя это устроит.

— Не устроит, — признал я. — То, что я почувствовал… оно противоречит здравому смыслу. Я нарастил девять астральных оболочек и могу оперировать большими объёмами эфира. Ты ведь не можешь.

— Не могу, — охотно признал Чертёжник.

— Я заглянул в их судьбы всего на пару часов… А если захочу увидеть завтрашний день? Или перемотать на две недели вперёд? И это без редактирования!

— Ну, друг мой, а как ты хотел? Вероятности — страшная сила.

— Ты — бес. У вас даже нет рангов.

— Так принято считать.

Я вспомнил одну важную деталь.

— Во всех учебниках написано, что Великий Чертёжник создал одарённых. Раньше, насколько я понимаю, Землю населяли простые люди и бесы? Никаких телепатов, кинетиков, ясновидцев?

— Можно и так сказать, — пожал плечами Чертёжник. — Но вот я переношу тебя в графа Володкевича, и что мы видим? А, Гримаун? Потомственный пирокинетик, умеющий манипулировать всеми стихиями, биться в астрале, уходить в дальний транс, перемещаться в многомерности… Как это объяснить? С точки зрения известных науке психотипов?

— Никак, — зло буркнул я. — Просто я отличаюсь от других.

— Чем?

— Ну… Предположим, мой разум способен менять генетическую предрасположенность этого организма?

— Почти угадал. От разума многое зависит, и у него нет ограничений. Я не создал одарённых, Гримаун. Я повлиял на судьбы живших тогда на Земле бесов, а их было очень мало, и раскрыл им новые возможности. Расширил вероятностные линии, если угодно.

— Но они лишились бессмертия? Меты, например? Они умирают раньше всех, если используют свой Дар.

— Верно. Но их предки сделали свой выбор по доброй воле. Я поговорил с ними, они согласились. И выбрали вектор развития на века вперёд.

— Но почему? Бессмертие против краткосрочного ускорения? Или чтения чужих мыслей? Бред же, согласись.

— В ту пору бесы охотились друг на друга и безжалостно истребляли себе подобных, чтобы не позволить возвыситься. Дети бесов могли не дожить до своей свадьбы. И любая сверхспособность, выходящая за грани обыденного, могла склонить чашу весов в пользу одарённого. Дать жизнь Роду, сохранить потомство. Я ведь не только подарил им новые способности, но и отменил генетический рандом.

— Чего?

— Ой, только не говори, что у тебя нет доступа к этой информации на девятой ступени посвящения.

— Может, и есть. Но читать некогда, планета в опасности.

— Так я и думал, — кивнул Чертёжник. — Суть в том, что бессмертие никогда не передавалось следующему поколению с гарантией. Я ж говорю, лотерея. Но те способности, которые раскрыли в себе новые одарённые, при грамотной культивации сохранялись у потомков и даже усиливались. Так возникло понятие «сила крови».

— И что?

— Вряд ли ты настолько наивен, чтобы не осознать одну простую вещь. Психотипы — это чушь собачья. Условность. Твой приятель Иванов долгое время ходил сквозь стены и развивал проницаемость, а потом добрался до Великого Артефакта. И стал бесом. Что-то перенастроил. По сути, у него два Дара. Ты вообще не имеешь ограничений. А это значит, что энергия ки, которую ты привык называть эфиром, свободно циркулирует в крови бесов. Просто до неё нужно добраться.

— Ты смог.

— Я всегда мог, — поправил меня Чертёжник. — Но сила моя не настолько запредельна, как ты думаешь. Просто я умею грамотно распределять задачи внутри этой машины. И регулировать поток энергии на выходе. Многовековая практика, только и всего.

— Зачем тебе эта хрень в Пустоши?

— Друг мой, это же очевидно. Чтобы открыть Разлом, ведущий во вселенную-ловушку.

Глава 23

Несколько дней Крепость ехала без приключений.

Удивительно, но мы продвигались не в сторону Фронтира, а по направлению к освоенным людьми территориям. Туда, где простирались внутренние Круги. По радио и через телепатов инквизиции поступали тревожные сведения: множилось количество оставленных поселенцами форпостов. Один из рудников Евроблока был начисто уничтожен неведомой тварью, выжить никто не смог. И этот рудник находился аккурат по маршруту нашего следования.

Через пару дней, когда крепостные часы показывали без четверти два ночи, радар зафиксировал быстро движущийся крупный объект. При ближайшем рассмотрении объект оказался тоннельщиком. Матёрым и очень древним. Кэп тотчас объявил воздушную тревогу, артиллерийские расчёты заняли свои посты, сильнейшие одарённые поднялись на верхнюю палубу.

Я сидел около часа в позе лотоса, пока мой дух парил над степью, отслеживая перемещения монстра. Тоннельщик рыл проход с северо-запада на юго-восток, но линия прокопанной земли изгибалась в сторону серебристой речной ленты. Отчитавшись об увиденном перед Ерофеевым, я отдал приказ сбросить скорость. Мы не знали, планирует ли тоннельщик охоту. Возможно, мы его не интересуем…

Крепость замедлилась чуть ли не до двадцати километров в час.

…Тоннельщик тем временем приближался к реке. Земля под ним вздымалась волнами, как будто сам горизонт дышал. Я чувствовал его движение даже сквозь стальные плиты Крепости — глухой, ритмичный гул, словно где-то внизу билось огромное каменное сердце.

Монстр остановился у самого берега. На миг всё затихло. Потом из-под земли, с грохотом разрывающейся почвы, взметнулся вверх исполинский сегментированный хобот. Он был покрыт слоем затвердевшей грязи и блестел в свете заходящего солнца, как полированный металл. Туннельщик не имел глаз, но я ощущал, как он «осматривается» — не с помощью зрения, а чем-то иным, древним и непостижимым.

Затем он опустил голову к воде.

Сначала просто коснулся, будто пробуя. Потом начал пить.

Это было невероятно. Река, широкая и полноводная, вдруг зашевелилась. Вода хлынула в разинутую пасть чудовища, образуя воронку. Уровень заметно упал — берега обнажились, мутные струи закрутились, затягивая в глубину обломки веток и траву. Я слышал, как кто-то из моих спутников нервно сглотнул.

— Он… выпьет её всю? — прошептал отец Бронислав.

Но нет. Через несколько минут тоннельщик оторвался от воды, его тело содрогнулось, будто от удовольствия. Он издал низкий, дрожащий звук — не рык, не рёв, а что-то среднее между ворчанием и стоном. Потом медленно, почти лениво, начал погружаться обратно в землю.

Почва сомкнулась над ним, оставив после себя лишь извилистый холмистый след.

— Всё, — сказал Чертёжник, опуская бинокль. — Идёт дальше. Не в нашу сторону.

Кэп отменил тревогу. Люди начали расходиться, вполголоса переговариваясь. Кто-то смеялся, сбрасывая напряжение, кто-то осенял себя знаками Древних.

Я ещё долго смотрел на реку. Вода постепенно возвращалась к прежнему уровню, но берега оставались влажными, обнажёнными. Как шрам.

Тоннельщик ушёл. Но где-то там, в глубине, он всё ещё двигался. Рыл. Искал.

И я не был уверен, что нам стоит радоваться, что сегодня он выбрал не нас.

Хотя…

Всё это — отголоски слабости моего предшественника. С моими нынешними способностями не стоит бояться даже стаю тоннельщиков. А ведь факт общеизвестный — эти твари охотятся поодиночке, а если и бывают замечены в группе, то лишь со своим потомством, которое ревностно охраняют на протяжении десятилетий.

Двигатели снова увеличили обороты, и Крепость покатила дальше.