Его невыносимая невеста (СИ) - Палей Натали

На миг, до того, как его величество Аласдэр IV развернул меня лицом к приглашенным гостям, наши взгляды встретились. Меня мгновенно затянуло в темную властную глубину королевских глаз. Их выражение осталось нечитаемым, а лицо с чеканными чертами лица — совершенно спокойным. Но отчего-то под этим его прямым и невозмутимым взглядом стало неуютно и холодно.

Через мгновение меня уже развернули к множеству незнакомых лиц, большинство из которых являлись высокородными аристократами Бирнаи.

Теми самыми, чье внимание, по словам бабули, я не должна была привлекать ни в коем случае.

Выходит, я не сдержала когда-то данное обещание.

Милое и доброе лицо леди Уэст баронессы Эресби вдруг ожило перед моим затуманенным от эмоций взором. Вновь укололо сомнение, любила бы меня так сильно бабушка, если бы знала, что, возможно, я не её родная внучка?

В этот момент король соединил мои холодные подрагивающие пальцы с горячей ладонью Ричарда. Прекрасная королева Айлин уверенными и изящными движениями обвязала наши запястья жемчужно-пепельной лентой.

Я подняла глаза на благородное лицо жениха. И от того, что рассмотрела в его темнеющих от еле сдерживаемых эмоций глаз, на сердце потеплело.

Мы смотрели в глаза друг друга и… не могли насмотреться. Именно в этот момент я совершенно резко, глубоко и четко осознала — я люблю этого замечательного парня с самыми синими глазами на свете. С момента нашей первой встречи он только и делает, что заботится обо мне. Опекает. Бережет. Волнуется. И мечтает сделать счастливой. Возможно, все его действия… чересчур. Возможно, его опека сильно смахивает на уверенное строительство золотой комфортабельной клетки для сокровища дракона, но… это уже совсем другой момент.

Уколола мысль, что бабуля не могла ничего знать о Ричарде Честоне герцоге Вирском. Но, наверняка, много чего знала о князе Норэте. И о том, что, если я окажусь в высшем свете Бирнаи, мой дед, занимающий высокий пост в Кэрнии, обязательно услышит обо мне.

Похоже, именно этого пожилая леди Эресби и боялась больше всего. А судя по тому, что мама никогда не заговаривала о своей настоящей родне, она тоже не желала, чтобы её отец узнал обо мне.

Романтичный флер от происходящего окончательно развеялся. Заострившиеся черты лица Ричарда, его вытянувшиеся зрачки с огненной окантовкой, то, как крепко он вновь сжимал мои пальцы — ещё больше отрезвило меня.

Будто бы услышала родной мамин голос — пока дракон не должен проснуться, а путь к счастью будет непростым. Сейчас будет лучше, чтобы все те, кто верит в фиктивность нашей помолвки, так и продолжит в нее верить…

Стараясь ничем себя не выдать, через ладони осторожно отправила Ричарду целебный огонь, очищая его кровь от того волшебства, которое заставляло его зверя сходить с ума по мне.

Это был опасный момент. Нужно было действовать филигранно. Чтобы не навредить.

А ещё я знала, что Ричарду станет больно.

— Твой дракон просыпается рядом со мной, — чуть слышно шепнула одними губами. — Я должна остановить его. Ради нашего счастья. Прости меня.

Глава 24.1

Саламандра

/Ричард Честон/

Моя чистая, первозданная сила вдруг столкнулась с другой — такой же неукротимой огненной стихией, но намного слабее.

И в этом неожиданном магическом поединке двух огненных стихий в первые секунды не было места слабости. Ведь драконы никогда не отступают.

На мгновение воздух наполнился запахом жжёного металла.

— Твой дракон просыпается рядом со мной, — еле слышно шепнула Кимберли. — Я должна остановить его. Ради нашего счастья. Прости меня.

Тут же пришло отрезвление — мое рыжее сокровище, моя хрупкая истинная пара пытается подавить мой жадный и жаждущий ее огонь. Подавляя, она не дает до конца проснуться дракону, вдохнувшему её одуряющий аромат.

Никогда ещё я не испытывал подобной растерянности. Поэтому два огненных потока разной природы снова и снова сплетались, и расплетались, создавали причудливую симфонию схватки, где каждый последующий аккорд вел к победе… более слабого противника.

Потому что дракон уступал истинной паре. Позволял очищать бурлящую в жилах лаву от того, что заставляло его и меня сходить с ума по паре.

Наша магическая схватка продлилась не больше минуты, но и та показалась вечностью.

Резкая боль в районе солнечного сплетения дала понять, что все завершилось.

Та, что стала сокровищем, подумала на несколько шагов вперед. Она все правильно сделала. Я же вновь чуть не выдал нас.

Но все равно в голове не укладывалось, как хрупкая и нежная носительница пусть и огненной стихии смогла усыпить моего дракона, пусть и с его согласия?

Я тонул в глубоких изумрудных глазах, гадая о природе огня Кимберли, и старался не думать о том, захочет ли мой дракон снова проснуться…

Аласдэр не заявлял пока о родстве Кимберли и князя Норэта. Последний же весь вечер наблюдал за моей невестой холодным внимательным взглядом.

Каждый раз, когда замечал этот изучающий взгляд, хотелось закрыть Ким. Но я держался. Даже позволил рыжуле потанцевать с князем. После с Роджером и еще несколькими представителей бирнайской знати. Все это стало возможно после победы Ким в нашей схватке.

Когда вечер подходил к концу, князь Норэт неожиданно во всеуслышание заявил, что желает сделать подарок жениху и невесте. И не дожидаясь позволения короля и королевы, велел внести его в зал.

Слуга в ливрее дома Норэта — черно-красной — занес в зал небольшую шкатулку из красного дерева.

— Слышал, что в Бирнайском королевстве нет традиции помолвочных и брачных колец, — хорошо поставленным сдержанным голосом проговорил министр финансов Кэрнии. — Знаю, что в вашей стране до замужества невеста носит на запястье половину помолвочной ленты, жених прикрепляет другую половину к груди, с левой стороны.

Именно так сейчас и было у нас с Ким. Ее часть — на левом запястье, моя — приколота к груди.

— Но в Кэрнийской империи, — продолжил князь, и в его спокойном жестком голосе мне почудились нотки снисходительности, — издавна существует традиция, согласно которой жених и невеста в день помолвки и в день бракосочетания обмениваются кольцами.

Естественно, я знал об этой кэрнийской традиции. О том, что невесте из самых знатных семейств кольцо надевалось на мизинец правой руки. Другим девушкам, из менее знатных семей, — на безымянный палец. Невесте, не принадлежащей аристократическому роду, — на средний. Жениху же всегда — на безымянный палец левой руки.

Драконам не нужны кольца. Их символами всегда являлись брачные метки. Традиции не менялись, хотя уже больше века метки не появлялись…

— Позвольте преподнести в качестве подарка помолвочные кольца из магического золота, которое можно обнаружить лишь в одном районе нашей империи.

В принесенной шкатулке на черно-красной бархатной плоской подушечке лежало два кольца. Большое и маленькое. Мужское и женское. Из красно-желтого золота. Со вставкой белого посередине.

— Спасибо, ваша светлость, за прекрасный подарок, — ответил вежливо и слегка поклонился.

Кимберли присела в реверансе и пробормотала:

— Благодарю, ваша светлость.

Я надел на тонкий пальчик Ким золотое колечко. Рыжуля надела на мой палец второе кольцо.

В следующее мгновение на вставке из белого золота кольца Кимберли вспыхнули несколько тонких огненных всполохов. Они переплелись в воздухе и из языков пламени создали причудливый узор, в котором ясно угадывались очертания… саламандры.

Духа огня в алхимии. Саламандра могла жить в огне.

— «Саламандра» — по-кэрнийски «гвинэрес», — прошептала Кимберли, поднимая на меня одновременно потрясенный и испуганный взгляд, в котором прочитал то, о чем и сам уже догадался: князь Норэт подарил нам помолвочные кольца, принадлежащие роду Гвинэра. Возможно, это были кольца княжны Анаид Норэт и её жениха — князя Гвинэра.