Девушки судьбы и ярости - Нган Наташа

– Скажи стражникам, чтобы не приближались. Пусть они предупредят других, что ты схвачен, а битва окончена.

– Делайте... как она... говорит, – выдавил демон.

Хотя казалось, что половина солдат хочет возразить, они сдержались. Некоторые поспешили прочь, предположительно следуя указаниям Майны. Прибывали новые – из комнат и с лестницы внизу раздавались шаги. Пока Майна уводила лорда Анжири с глаз долой, один из стражников крикнул:

– Нет! Его схватила девушка Ханно. Если мы пошевелимся, она убьёт его.

Они вернулись в тронный зал. Горничные и советники продолжали жаться друг к другу в поисках укрытия. Некоторые завизжали при появлении Майны и окровавленного главы клана. Майна насторожилась – она ожидала, что Канна окажется там и бросится на неё, как только она вернётся. Но девушки-лебедя нигде не было видно.

– Боевые рога, – прошипела Майна на ухо лорду Анжири. – Быстро.

– В... алькове. Северная сторона... комнаты.

Майна потащила его в противоположный конец комнаты, где в углу была спрятана винтовая лестница. Она вилась вверх и скрывалась из виду.

В глазах Майны запульсировало, голова закружилась. Транс Сиа пропал. Стиснув зубы, она снова погрузилась в него.

Это было похоже не столько на падение в озеро, сколько на столкновение головой с ледяной стеной. Майна зашипела, но не сдалась.

Она потащила лорда Анжири вверх по ступенькам. Они оказались в маленькой комнате под односкатной крышей здания. На них обрушился густой, как пепел, ветер. Спереди было открытое пространство с видом на дымящиеся крыши Мараци, темноту которого нарушали отблески пламени цвета корицы. Вдоль балкона тянулся ряд вырезанных из кости боевых рогов.

Майна толкнула на них лорда Анжири, приставив меч к его затылку.

– Труби к отступлению.

Держась за рёбра, он, спотыкаясь, добрался до среднего боевого рога, прижался к нему ртом и затрубил.

Звук разнёсся по всему городу. В отличие от предыдущих, звук этого рога был лёгким, почти мелодичным. Это был звук мира, капитуляции.

– Повтори сигнал, – сказал Майна.

Тут за балконом мелькнуло что-то белое.

В вихре перьев Канна врезалась в главу клана, и тот растянулся на полу. Потом Канна накинулась на Майну.

Ударом Майну оглушило – и вывело из транса Сиа.

Меч, выбитый из её руки, заскользил по половицам.

Майна потянулась за вторым. Но не успела она вынуть его, Канна вонзила когти в плечи Майне, тяжело взмахнув крыльями, перелетела через балкон и взмыла в освещённое пламенем небо.

Ноги Майны болтались в воздухе. Боль пронзала там, где когти Канны вонзились в её плоть. Она обеими руками обхватила лодыжки Канны; если та отпустит её, Майна разобьётся насмерть.

Канна поднялась выше.

Майна сопротивлялась. Она призвала свою магию, заклинания дао вылетали у неё изо рта. Но ничего не помогало. Она слишком устала, слишком ослабла. Как все предупреждали её после Цзяны, она израсходовала слишком много энергии и недостаточно отдохнула, чтобы восполнить её.

"Это конец", – сказал тихий голос в голове.

На мгновение Майна почувствовала облегчение. Как просто сдаться. Это похоже на обращение к магии, когда это было легко: поскользнуться, упасть, а затем – погрузиться в безбрежное вечное озеро. Только на этот раз его воды были бы чёрными, и она не вынырнет снова. Она утонет как камень. Всё будет быстро и безболезненно.

А затем ужас прогнал эту мысль прочь. Потому что этого не может быть. Всё не может закончиться вот так.

Пока не время заканчивать их с Леи историю.

– Падай! – крикнула Канна.

Она дёргалась, пытаясь сбросить Майну, летала рывками, уходила в пике из-за веса Майны.

Та из последних сил вцепилась в лодыжки Канны. Потому что падать сквозь пылающее небо и разбиваться о черепицу, деревья или камни – ей этого совсем не хотелось. Ей ещё столько нужно всего сделать: выиграть войну, спасти друзей, построить новую, лучшую нацию, целовать и обнимать любимую, нашёптывать ей бархатные истины посреди ночи, извиниться перед ней, залечить свои раны, просто лежать рядом с ней, чувствуя, как мир медленно меняется.

Тогда к Майне пришло воспоминание, такое же чистое, как запах первого снега.

Вечер в Сокрытом Дворце за несколько недель до Нового Года. Леи в её объятиях, они обнялись в темноте её спальни. Леи спрашивает Майну, почему её так назвали, и Майна отвечает, что не знает, и это правда. Кетаи никогда не рассказывал ей.

– Ну, – говорит тогда Леи, – тогда могу я сказать тебе, что это значит для меня?

Любовь расцветает в груди Майны так сильно, что она чуть не расплакалась. Вместо этого она лишь говорит:

– Конечно, расскажи.

Леи шепчет в темноте:

– Сначала мне казалось, что имя тебе совершенно не подходит. Помнишь то утро во дворе для купания, когда Блю оскорбила мою мать? Ты не дала мне накинуться на неё, и после твоего ухода Лилл назвала мне твоё имя. Помню, я подумала: "Как странно, что у такой девушки, как ты, такое имя", – она хихикнула. – До этого я мысленно называла тебя девушкой-кошкой, потому что ты была и есть такая свирепая. А майны… это же обычные птицы. Они летают по нашему небу каждый день, в них нет ничего особенного. На них охотятся более крупные птицы. Но теперь мне кажется, что это идеально. Как и твои тёзки, ты выполняешь свою работу изо дня в день всю свою жизнь – и не жалуешься. Даже не подозревая, насколько это удивительно. Насколько ты удивительная.

Слёзы текут из глаз Майны, хотя тени скрывают их. Леи говорит что-то ещё, но Майна заставляет её замолчать своими губами, надеясь, что Леи поймёт её чувства, и всё, что она хочет ей сказать, в текучем танце их губ, в перекатывании, скольжении и нежных движениях их тел в темноте.

Майна станет для Леи птицей. Она пролетит в небе миллионы раз и вернётся к ней. Сейчас именно так и было: их разделяют мили, и в этих милях притаились солдаты Короля – с зубами, огнём и жаждой мести. И всё же Майна знала, что будет бороться изо всех сил, чтобы вернуться обратно к Леи. Потому что так поступают птицы.

Как бы далеко они ни улетали от дома, они никогда не забывают дорогу обратно.

Свежая жизненная сила бурлила в ней. С криком Майна выбросила ноги вперёд, затем откинула их назад, описав дугу, так что её сапоги врезались в поясницу Канны.

Канна нырнула.

Прежде чем девушка пришла в себя, Майна снова качнулась вверх, на этот раз высвободив руки из когтей Канны. Она крутанулась в воздухе, раскинула руки и схватила мантию Канны, обхватив девушку-лебедя за плечи.

Канна закричала от ярости, когда Майна вцепилась ей в спину. Она сильно захлопала крыльями, ударив Майна по тому месту, где она уютно устроилась между ними.

Щёки Майны обдало горящим пеплом. Канна спускалась всё ниже, возвращаясь к крыше Зала Орхидей. Она знала, что не сможет сражаться с Майной, пока девушка сидит у неё на спине, а Майна не знала, хватит ли у неё сил сразиться с Канной, когда они приземлятся.

– Твоя мать и остальные из Белого Крыла сражаются вместе с нами! – крикнула Майна, перекрывая ветер и треск пламени. – Присоединяйся к нам, Канна! Я не знаю, что тебе пообещал Король, но он предаст тебя...

– А ты не предашь? Я знаю, что ты сделала, Майна Ханно! Ты чудовище! Ты ничуть не лучше него! Ты убила мою сестру!

У Майны кровь застыла в жилах.

– Король всё мне рассказал, – прорычала Канна, – хотя мог и не рассказывать. Я уже сама подозревала. Но во дворце я встретилась с другими его союзниками и услышала их рассказы. Всё встало на свои места. Ты со своим кланом предателей убивали других и возлагали вину на Короля, чтобы обратить кланы, подобные нашему, на свою сторону! Может, Король и отвратителен, но, по крайней мере, он признаёт вину за пролитую им кровь!

Сопротивление Майны угасло. В словах Канны была только уродливая чёрная правда – правда, которая, как она знала, рано или поздно настигнет её, как бы далеко она ни пыталась убежать.