Пауки и иерархи (СИ) - Веден

— Вы весьма наблюдательны, Рейн. Благодарю, — проговорил он. — Пожалуй, и впрямь нам стоит покинуть это место.

— Не понимаю, зачем камень решили покрыть позолотой, — проворчал я, отворачиваясь от «творения». — Может, в серых тонах все это смотрелось бы не так ужасно.

— Это не позолота. Статуя отлита из чистого золота, — отозвался Теаган.

— Что⁈ — я резко развернулся и опять уставился на эту пародию на богиню.

— Поэтому и магический полог — защита от тех, кто нечист на руку. Теоретически, в Обители таких нет, но… всякое бывает.

Про скудость золотоносных руд на территории Империи я знал, как и про то, что большая часть металла шла на создание самых тонко-настраиваемых амулетов, а остатки добычи получал монетный императорский двор. И тратить подобную редкость на статую, да еще столь мерзкую?

А потом я подумал о другом и лишь усилием воли подавил вспышку гнева. Не время и не место. Но вопрос я все же задал.

— Вы знаете, когда было решено ее создать?

Теаган посмотрел на меня чуть удивленно, но ответил:

— Все бумаги были подписаны где-то за неделю до моего возвращения.

— Подписаны Капитулом?

— Да. А это важно?

— То есть я правильно понимаю, что Церковь решила потратить огромные средства на эту… статую, — от ругательства я удержался с большим трудом, — именно в то время, когда десятки тысяч людей безрезультатно ждали помощи у ворот столицы⁈

Теаган некоторое время молча смотрел куда-то в сторону, потом вновь взглянул на меня.

— То есть вы, Рейн, об этих людях не забыли?

— Естественно не забыл!

— И… что вы сделали?

— Что, по-вашему, может сделать обычный студент Академии, живущий в дормиториях?

— Обычный, вероятно, ничего… Я припоминаю, что, как ни странно, на данный момент только два Старших клана проявили участие к беженцам — Дасан и аль-Ифрит. А среди Младших решили взять к себе этих людей только те кланы, которые, тоже по странному совпадению, находятся с Дасан или аль-Ифрит в союзнических отношениях.

— Ничего странного, — проворчал я. — Я написал о ситуации с беженцами Амане… в смысле, дане Дасан… в самом же первом письме. Хотя Дасан и аль-Ифрит напрягли все ресурсы, они смогут расселить у себя только половину беженцев. Однако на носу зима и я представления не имею, что будет с остальными.

— Ни тот, ни другой клан прежде не славились благотворительностью, — проговорил Теаган задумчиво. — Удивительно.

— Меня куда больше удивляет другое, — сказал я резко. — Почему ничего не сделала Церковь? Она бы могла расселить всех несчастных за считанные дни, и ей бы точно не пришлось напрягаться!

— Пойдемте, — сказал Теаган и, не отвечая на мой вопрос, первым направился к дороге.

Какое-то время мы шли в молчании, потом он спросил:

— Вы вините меня за то, что я ничего для этих людей не сделал?

— Лично вас? — переспросил я. — Нет. Я не знаю всех ваших обстоятельств и возможностей, как я могу обвинять человека вслепую? Кроме того, в начале осени вы только вернулись из ссылки. Догадываюсь, что тогда ваше положение было весьма шатким. А сейчас… только вы сами знаете, можно ли вас винить за бездействие.

— Поначалу мое положение действительно было незавидным, — после паузы проговорил Теаган. — И, хотя со временем я смог что-то восстановить, серьезного влияния у меня все еще нет.

Ага, то есть возможность на равных спорить с настоятелем Первого Храма, командовать Достойными Братьями, арестовывать и допрашивать стражников — это несерьезно. Буду знать.

Вслух я этого, впрочем, не сказал.

— Но вы думаете, что я все равно мог помочь? — продолжил он.

— Знаете, — сказал я, — у меня есть хорошая знакомая, управляющая небольшой гостиницей. За лето она сумела устроить в столице два десятка беженцев. Из собственных денег заплатила за них в магистрате входную пошлину. Одного — парня с уродливым шрамом во все лицо, от которого шарахались люди — взяла к себе кухонным работником. Конечно, это мелочь по сравнению с теми десятками тысяч, которые остались за воротами, но когда придет зима, от холода и голода умрет на двадцать человек меньше.

Дальше, почти до самого дома Теагана, мы шли в молчании.

— Из вас получился бы отличный жрец, — неожиданно проговорил Теаган. — И жрец, и проповедник… — и после короткой паузы добавил: — Вы уже не отвергаете эту идею так категорично, как прежде? Рейн?

— Я… — я замолчал, не зная, как лучше передать свою мысль, и в итоге решил прямо сказать, что думал. — Мне нужно понять Церковь. Как в ней все устроено и как работает.

— Для того, чтобы стать жрецом? — Теаган посмотрел недоуменно. — Естественно, со временем вам все станет ясно.

Вот только жрецом я становиться не собирался и не хотел. Да даже если бы вдруг передумал, времени у меня для этого не было. Вернее, времени не было у Империи.

Теаган… Роль проводника по Обители он выполнил прекрасно, несмотря на то покушение. В конце концов, даже оно оказалось полезным, открыв вещи, о которых иначе я бы и не заподозрил. Но он не станет просто так показывать все то, что меня заинтересует, и внутренние дела не откроются для чужака, разве что самую малость и случайно.

Мне вспомнилось предупреждение Аманы не влезать в дела Церкви до того, как там закончиться «гражданская война», и покушение подтвердило правоту ее слов. Но если я упущу сегодняшнюю возможность, предоставится ли мне еще подобная? И могу ли я допустить, чтобы эта «гражданская война» длилась? Мне нужна была единая, сильная, праведная Церковь, стоящая за моей спиной надежным тылом, а не нынешняя, расколотая междоусобицей, равнодушная к людям и пропитавшаяся пороками.

И я решился.

— Светлейший, в вашем доме есть такое место, где мы можем поговорить без риска, что нас подслушают?

Теаган приподнял брови, потом повел рукой:

— А здесь не подходит?

Вокруг нас на десятки шагов было пусто.

— Нет, не подходит.

— Тогда… — он на мгновение задумался. — Позвольте предложить вам у меня сперва отобедать, а потом мы побеседуем.

Глава 4

Что ж, учитывая, что за сегодня я съел только два треугольных пирожка, такое предложение я не мог не одобрить.

У входа в дом, как оказалось, Теагана уже ждал тот юноша в серой мантии.

— Все нужные стражники сняты с дежурства, доставлены сюда и помещены в комнаты ожидания, — проговорил он, поклонившись.

— Хорошо, — Теаган кивнул.

— Как я понял, это ваш помощник? — сказал я. — Может быть, представите нас?

Они оба посмотрели на меня одинаково растеряно. Похоже, так тут было не принято. Но парень служил доверенным лицом жреца, а значит, официальное знакомство с ним могло мне пригодиться.

— Конечно, — Теаган быстро оправился от удивления. — Рейн, позвольте вам представить послушника Фабиана, моего вира… А, прошу прощения, это слово, должно быть, вам незнакомо. Оно означает церковную должность, подобную должности ассистента или секретаря. Фабиан — сын моего старого учителя, вместе с отцом уже десять лет живет здесь, в доме, и давно заслужил мое доверие. При необходимости или в мое отсутствие вы можете обращаться к нему. Фабиан, перед тобой Рейн аль-Ифрит.

Про меня Теаган подробно рассказывать не стал, хотя во взгляде его помощника отчетливо проглядывало любопытство.

— Распорядись насчет обеда, — приказал ему Теаган и повернулся ко мне: — Это займет какое-то время. Если желаете, можем пока навестить тех стражников. В конце концов, убить пытались именно вас.

— Конечно, — согласился я, в очередной раз подумав о том, как щедро Теаган делится информацией, и задавшись вопросом о его планах на мой счет. Планы определенно были, хотя он их пока и не озвучил.

«Комнаты ожидания» оказались в подземелье, как я и предполагал. Правда, было это подземелье довольно сухим, уютным и хорошо освещенным, пусть и прохладным, а его стены и пол — полностью каменными. Пожалуй, оно больше подошло бы для хранения продуктов и бочонков с вином, чем для содержания арестованных.