Пауки и иерархи (СИ) - Веден

Когда я сказал об этом вслух, Теаган лишь кивнул.

— Так раньше и было. Но что поделать, нужда заставила.

Что же за нужда могла заставить молодого жреца превратить свое подземелье в тюрьму? И как вообще в таком молодом возрасте Теаган смог стать церковным иерархом? Увы, но книги были очень скупы на любые упоминания о внутреннем устройстве Церкви, и ни Амана, ни Кастиан ее специфики не знали. Хм, а вот Хеймес знать мог — он ведь несколько лет проходил в послушниках. И что я раньше о нем не вспомнил…

— Вокруг камер я приказал поставить звуковые щиты, чтобы задержанные не могли переговариваться, — сказал Теаган. — Нас они тоже не услышат, пока мы не приблизимся вплотную.

Мне вспомнилось, что в Холодном Доме аль-Ифрит таких строгостей не водилось. Хеймес как-то упоминал, что одиночное заключение — это слишком тяжелое наказание и назначается только при большой необходимости.

— Сурово, — сказал я.

— Разве? — Теаган взглянул на меня удивленно. — Я ведь даже не велел приковать задержанных к стене.

И в самом деле, чего это я…

Правда, у аль-Ифрит людей к стенам вообще не приковывали, даже доказанных преступников, таких как Безлицые.

С другой стороны, может, это у аль-Ифрит манера ведения дел была необычной, а здесь как раз нормальной?

— Дома поступают иначе, — пояснил я.

— Да, — согласился Теаган. — Я слышал, что порядки в вашем клане заведены весьма мягкие. Наблюдатели от Капитула были удивлены.

Мы остановились перед тем, что было первой камерой. За решеткой из толстых, часто расположенных прутьев, на которых я заметил рисунок из охранных рун, обнаружился стражник. Он сидел на полу, на свернутом вдвое тонком матрасе, но при нашем появлении вскочил на ноги, торопливо одернул одежду и низко поклонился. Хм, это ведь был не обычный стражник, а один из тех Достойных Братьев, которые подходили ко мне на площади. Нервничал сейчас он куда сильнее, чем тогда, и даже не пытался это скрывать. Интересно, это его волнение — косвенное признание вины или же обычная реакция человека, неожиданно оказавшегося в застенках?

— Светлейший Теаган, — проговорил стражник, сжимая руки у груди в знаке приветствия. Смотрел он в основном на жреца, по мне лишь мазнул мимолетным удивленным взглядом. — Это… это, должно быть, недоразумение. Ваш вир даже не сказал, в чем меня обвиняют.

— В пособничестве к покушению на убийство, — привычным любезным тоном отозвался жрец.

Глаза стражника расширились.

— Н-нет. Я не…

— Ты сообщил гонцу, что видел студента Академии, выходящего из Обители. Того самого студента, который некоторое время назад входил внутрь вместе со мной. Так?

— Д-да, — стражник вновь бросил на меня быстрый недоумевающий взгляд.

— И ты действительно его видел?

— Да. Да, конечно, светлейший.

— Как интересно. Вот только Обитель он не покидал.

Стражник застыл.

— Кто убедил тебя сказать эту ложь? — голос Теагана стал еще мягче. — Мне нужно имя.

— Я не… Но я видел! Я правда видел, как он уходил! — стражник вытянул руку, указывая на меня. — Мы же все это видели. Он еще кивнул нам молчком, перед тем как шагнуть за ворота.

— То есть ты продолжаешь настаивать на своем. Печально, — Теаган действительно тяжело вздохнул. — Придется послать за Вопрошающими.

Стражник, и без того выглядевший не особо хорошо, побледнел еще сильнее.

— Светлейший, пожалуйста, это какое-то недоразумение…

Но Теаган уже отвернулся и, жестом показав мне следовать за ним, пошел прочь.

— Кто такие Вопрошающие? — спросил я, когда мы вышли за пределы воздушного щита.

— Проводящие допрос под ментальным воздействием, — рассеянно отозвался жрец, явно задумавшийся о чем-то другом.

— Тогда почему стражник так испугался их визита? Мне даже показалось, будто дело не в том, что он боится в чем-то проговориться. Страх вызывают сами Вопрошающие.

Теаган вынырнул из размышлений и посмотрел на меня удивленно.

— Вы когда-нибудь подвергались ментальному допросу?

— Да, было дело, — причин это скрывать я не видел.

— И мысль, что допрос может повториться, вас не пугает?

— Нет, — я тоже удивился. — А должна пугать? Почему?

— Большинство людей такие допросы переносит тяжело. Некоторые, я слышал, утверждали, что предпочли бы физические пытки.

— Вот как, — я потер подбородок. — Нет, я такого утверждать не стану. Ментальный допрос, конечно, вещь не особо приятная, но больше для самолюбия. Досадно, когда слова вылетают вперед мыслей. Да и ляпнуть можно что-то обидное, — я вспомнил, как во время допроса у Хеймеса признался, что сперва думал зарубить Кастиана в его илусе. Кастиан, вроде, не обиделся, но все равно нехорошо получилось.

— У вас, Рейн, крепкая психика, — после паузы произнес Теаган. — Но, должен сказать, что у всех Достойных Братьев есть еще одна причина бояться Вопрошающих. Когда Братья проходят посвящение в орден, их врожденные ментальные щиты усиливаются. Это не полная защита, как у жрецов, но близко к ней. Соответственно, и пробить ее очень сложно… А для объекта допроса, боюсь, еще и очень болезненно.

Тут мне вспомнилось предупреждение Кастиана о церковниках. Они, мол, все мозги выпотрошат и очень повезет, если из их застенок выйдешь в здравом уме.

— О чем вы думаете, Рейн?

Приводить мнение Кастиана я, естественно, не стал. Сказал о том, что заметило мое чутье на ложь.

— Думаю, что стражник верил в то, что говорил. Он видел кого-то, похожего на меня, выходящего из Обители.

— И кого же он мог видеть?

— Демона-мимика? — предположил я.

— Исключено, — Теаган качнул головой. — Ни один демон не может проникнуть в Обитель.

— А если это не обычный демон, а высший? И если у него тут сообщники?

Во взгляде Теагана мелькнуло сомнение.

— Такого никогда прежде не случалось… Нет, как бы сильно мои враги меня не ненавидели, но с демонами, тем более высшими, они не свяжутся, а без разрешения иерарха никакой демон в Обитель не войдет, — добавил он уже уверенней.

Спорить я не стал — бессмысленно спорить о том, в чем не разбираешься, а о свойствах Обители я знал только то, что рассказал мне Теаган.

— Из ворот мог выйти лицедей, умеющий менять свою внешность гримом, — выдал я вторую версию. — А якобы форма Академии на нем — это обычная одежда подходящего цвета и кроя; без использования заклинаний или рун даже маги не смогут отличить, соткана ткань из живых нитей-симбионтов или же из хлопка и шерсти. Стражников о моем появлении вы предупредили давно, они могли рассказать об этом кому-то еще, даже без всякого злого умысла, и ваши враги заранее придумали, как от меня избавиться. А мой визит в Первый Храм они легко могли предсказать — это ведь легендарное место, мало кто откажется от возможности побывать там.

Теаган слушал меня, все сильнее хмурясь.

— Это… вполне возможно, — согласился он. — Я был изумлен тем, как быстро все произошло. Однако, если вы правы и подготовка шла давно, то ничего удивительного. Но тогда вряд ли они ограничились только ловушкой в Первом Храме.

— Значит, меня будут пытаться убить снова, — я вздохнул и предложил: — Может, зайдем еще к одному задержанному и вернемся наверх?

Беседа со вторым стражником ничем не отличалась от беседы с первым, разве что второй выглядел еще более нервным и испуганным. Что не помешало ему настаивать, что он своими глазами видел меня выходящим из Обители. Ему Теаган тоже пообещал визит Вопрошающих, но уже без особого чувства.

Когда мы поднялись по лестнице, обед как раз накрывали. За столом оказались только мы двое. Я ждал, как положено по этикету, пока хозяин дома не начнет есть первым, но Теаган сел за стол и о еде будто забыл. У него был вид человека, погруженного в такие глубокие размышления, что казалось неправильным его оттуда вытаскивать. С другой стороны, я успел проголодаться…

— Светлейший, — позвал я негромко.

Он заморгал, посмотрел на меня.

— А, задумался, простите, — и потянулся положить себе в блюдо зеленого салата. Однако рука с вилкой замерла в воздухе, а на лице жреца промелькнуло выражение, какое бывает у человека, вдруг осознавшего что-то важное.