– Расслабиться и закрыть глаза. Малышка Николина лежит без сознания и вот-вот задохнётся. Спустя несколько минут в ее покои войдёт молодой супруг – и героически вернёт ее к жизни! Благодаря нам на самом деле, но об этом никто никогда не узнает. Кстати, его имя Милош. Удачи тебе, душа. Будь чиста, добродетельна и праведна, и врата Рая откроются для тебя.
– Спасибо. Надеюсь, они откроются нескоро, – усмехнулась я и зажмурилась. – Ну, погнали.
5.
В следующий миг я уже очутилась в новом мире. Вот так мгновенно – бах! И все изменилось. Выдохнула один воздух, а вдохнула совершенно другой. Только что ощущала лёгкость и почти невесомость, теперь меня как мокрой ватой набили. Ломило шею, неудобно запрокинутая голова налилась тяжестью. Тянуло и простреливало болью низ живота. В общем, меня словно разбудили, выкинув из окна, вот как я себя чувствовала.
– Азорра Николина! Миленькая госпожа, да что же это! – запричитал перепуганный девичий голос, и я решила признаков жизни сразу не подавать.
Пусть понервничают, им полезно. Чуть насмерть свою госпожу не уморили. То есть, меня. Вокруг забегали, захлопотали, осторожно приподняли мою голову – незаметно подсматривая сквозь опущенные ресницы, я увидела, как суют под нос зеркальце, и задержала дыхание. Перевернуть, чтобы не задохнулась, так и не догадаетесь, дуры набитые?!
– Желька, она ж не дышит, – пробормотал второй голос, пониже. Руки его обладательницы, сжимавшие мои щеки, были грубее.
– Госпожа, миленькая, вы ведь живая, я знаю, – запричитала первая. – Да что же вы такое удумали, пугать непутевую свою Жельку... Вставайте, вот-вот его милость придет, и ванна готова. Гневаться будет.
– Чего несёшь, дура. Наш господин теперь азор Милош, привыкай. Назовешь недостаточно почётно, вот тогда ой как разгневается... Бери-ка госпожу за ноги, положим на подушки.
Меня уложили поудобнее – иначе бы до прихода того азора Милоша вряд ли бы дотерпела, со свисающей с кровати головой. А я бы дотерпела, если бы внезапно в лицо не прилетели брызги воды под напором. В меня явно ею плюнули. Такое вытерпеть я не смогла.
– Эй, вы там с ума посходили? – рявкнула и открыла глаза.
Две женские физиономии, как я и предполагала, помоложе и постарше, расплылись в улыбках. Не притворных, выражающих радость и облегчение, но что-то мне подсказывало, что перепугались они за себя, а вовсе не за свою госпожу. Служанки, в одинаковых светло-голубых платьях, фартуках и крахмальных наколках в волосах.
– Азорра Николина, как вы нас переполошили, – хором пропели они. У младшей, рыжеватой и веснушчатой, дрожал подбородок.
– Саечка за испуг, – хихикнула я, легонько шлепнув по нему снизу. Рот Жельки захлопнулся, глаза чуть не вылезли из орбит. – Но правила оказания первой помощи вам стоило бы подучить. Пока вы тут носились как курицы с отрезанной головой, я чуть не задохнулась.
– Мы растерялись, не поняли, что с вами произошло, – пропищала она.
– Право слово, азорра, что это с вами приключилось? Вы такая бледненькая. Не заболели вдруг? – участливо спросила другая.
Я поерзала, усаживаясь повыше, и скривилась от боли внизу. Брачная ночь, говорите? Это что он со мной такое делал? При мысли о том, что в мужья мне подсунули садиста, в горле застрял ком.
Ладно, поздно пить боржоми. Чтобы вернуться и предъявить ушлым бюрократам из небесной канцелярии претензии, придется опять умереть. А я только заново жить начинаю. Кстати, где я?
Осмотревшись, увидела роскошно обставленную спальню в кремовых и розовых тонах. Кровать, на которой я валялась, могла бы свободно пятерых вместить. На светлом шёлке простыней краснели подсыхающие пятна.
Ой. Хоть я в этом не участвовала, все равно стало неловко.
Отвела взгляд и увидела тело. Мое. Укутанное до самых щиколоток в полотняную сорочку с длинными рукавами. Они что, не раздеваясь... это самое? А ножки-то какие тоненькие, стопы маленькие, худые. Бледные. Вытянула перед собой руки – не лучше. Как веточки, пальцы длинные, кожа белая, голубые вены на просвет.
И тут до меня дошло. Чуть от досады по лбу себя не хлопнула. Своего мужа я со всех ракурсов успела рассмотреть, а вот собственное тело взяла не глядя. А если она не просто бледная моль, но и вообще уродина? Быть уродиной я как-то не привыкла, всегда считалась красоткой. С аппетитными формами, симпатичным лицом и милыми щечками. На недостаток мужского внимания не жаловалась.
– Ох, – всхлипнула, ощупывая лицо. Наощупь вроде ничего. – А тут зеркала нет?
– Вам лучше не вставать. Не беспокойтесь, вы хорошо выглядите, сейчас вас причешем, щеки подрумяним...
– Что здесь происходит, черт возьми? Почему до сих пор не прибрано? – раздался в дверях звучный мужской голос. – Дорогая, ты все ещё не успокоилась? Я давал тебе достаточно времени, чтобы поплакать, умыться и ждать меня в ванной... что это ты делаешь?
В дверях стоял мой супруг. Снова в халате, на этот раз шоколадного цвета, с кистями и золотой вышивкой по краю. Наяву он оказался ещё привлекательнее. Блестящие пшеничные кудри, ленивая грация движений, карие глаза, в глубине которых таилось что-то порочное. С первого взгляда стало понятно: этот человек очень богат, причем он всегда таким был, вырос в роскоши. Очень уж холеным, расслабленным и самоуверенным он выглядел.
Когда он вошёл, я как раз проверяла свое новое тело на наличие груди, с удовлетворением отметив – несмотря на худобу, таковая имелась. Вот и застыла, сжимая обнаруженные прелести в ладонях.
– Ой, – пискнула, убирая руки. – Здрасьте. То есть, привет. А я тут... – взгляд упал на пятна. – Я тут немного кровью истекаю. Ты не мог бы срочно вызвать доктора? Похоже, что-то пошло не так.
– Ванна готова? – спросил он, не оборачиваясь. Получив утвердительный ответ, жестом отослал служанок прочь. – Дорогая, с тобой все в полном порядке. Кроме разве что этой твоей рубашки, она чудовищна. Я предупреждал, что в первый раз может быть неприятно, и если бы ты не сопротивлялась...
– Знаю я, как оно в первый раз, – перебила зло. – Это что же, ты меня изнасиловал?
– Разумеется ты дала согласие, – раздражённо возразил он и посмотрел на меня удивлённо. – Интересно, откуда ты это знаешь? Неужели монашки объяснили?
– Прекрати. Мне плохо, я только что теряла сознание, кажется, меня разрезали пополам. Свое ты получил, теперь оставь меня в покое, – сказала я, понимая, что ляпнула что-то не то.
Картинно откинулась на подушки и опустила ресницы. Сквозь них наблюдая, как муженёк озадаченно трет подбородок. Наконец он до чего-то додумался и кивнул.
– Все хорошо, ты просто перенервничала. А нервная система у тебя слабая после ужасных условий той монастырской богадельни. Ничего. Морской воздух, режим и главное – строжайшая здоровая диета быстро вернут тебя к жизни. Отдыхай. Я пришлю этих бездельниц, чтобы о тебе позаботились.
С этими словами он слегка поклонился и вышел. А я аж подскочила, забыв изображать умирающую. Диета? Какая диета? Мы так не договаривались!
6.
Всю свою недолгую сознательную жизнь я любила покушать. Подозреваю, что и всю бессознательную тоже, просто этого не помню. Вот бывают сладкоежки, бывают любители какой-нибудь конкретной кухни или, допустим, мяса на гриле. А я люблю все. И пасту, и том ям, и морепродукты, и шашлык, и сладеньким себя побаловать никогда не откажусь.
Особо нежные чувства питаю к фастфуду. Тому, кто придумал доставку пиццы, надо было памятник при жизни ставить! Роллы тоже уважаю. Бургеры. Картошечку фри – ой, это вообще моя слабость, особенно если макать ее в сырный соус. И запивать колой со льдом, солененькое сладеньким. Мне нравятся даже чипсы, всегда держала дома пару пакетиков про запас, если поздним вечером захочется похрустеть. Тем более все мы знаем, что плотно наедаться после шести нельзя, так что снэки выручают.
Увы, эта любовь меня и сгубила. Однажды я вдруг почувствовала боль и ужасное недомогание. Таблетки не помогали, и врачи отправили в больницу. Панкреатит с осложнениями, некроз, операция, ну и... В общем, не повезло. Если бы повезло больше, меня бы ждала пожизненная строжайшая диета.
