Наагатинские и Салейские хроники (СИ) - Гичко Екатерина

Дейш запустил руку под меховое одеяло и уверенно погладил круглый живот. Ему ответили возмущённым толчком. Его сыну не нравилось, когда его беспокоили.

– Вот нахал, – в рокочущем голосе Дейша зазвучали ласковые нотки. – Мать бы хоть пожалел.

Тейсдариласа же удовлетворённо улыбнулась. Ей нравилось ощущать шевеление внутри. Оно успокаивало её. Затишье же, наоборот, вызывало страх, что жизнь внутри неё умерла.

– Он точно должен быть таким большим? – Дейш уже сбился со счёта, сколько раз задавал этот вопрос. – Я видел других беременных женщин, и они так не раздавались.

– Ты не обращал внимания, – хрипло предположила Дариласа.

– Может быть, – не стал спорить с ней Дейш. – Но если ребёнок будет слишком большим, то как ты его родишь?

– Я справлюсь.

Дейширолеш почувствовал раздражение. Тейсдариласа всегда вела себя так, словно справится с чем угодно. Она будто бы не понимала его переживаний. Возможно, она пыталась таким образом успокоить его, но Дейш чувствовал себя так, словно его обманывают. И ещё он чувствовал себя слегка виноватым. Потащив жену и сына в путешествие, он как-то не подумал о том, что Тейс в её положении будет тяжело. На момент начала путешествия живота ещё не было, и выбитый из колеи Дейш даже не подумал о том, что к тому времени, когда они доберутся до Зайзишара, его ребёнок уже будет готов родиться. Нужно было просто отменить эту поездку и спокойно дождаться рождения сына! И к Тёмным, что для этого пришлось бы нарушить более чем годовые планы!

– Извини, я был расстроен и зол и совсем не подумал о том, что тебе будет слишком тяжело, – проворчал Дейш.

Дариласа просто улыбнулась и ласково погладила мужа по животу. Пресс его резко сократился, а сам Дейш возмущённо зашипел.

– Ты специально?

Тейс тут же отдёрнула руку и виновато посмотрела на мужа.

– Тейс, имей совесть! Я же не каменный! Помни о том, что нам ещё после рождения ребёнка два месяца ничего нельзя будет.

– Прости, – прошептала Дариласа, едва сдерживая улыбку.

Дейш только негодующе фыркнул и набросил покрывало на паховые пластины.

– Мучение ты… – с непередаваемыми интонациями протянул он.

Наутро весь Зиишиир гудел, переваривая новость о беременности наагашейдисы. Наагариши до сих пор пребывали в ужасе. Сама цель визита наагашейда отошла на второй план, и всю оставшуюся ночь наги отдавали распоряжения на счёт охраны повелительницы и наследника.

К утру все заледенелые, отполированные хвостами тропинки исчезли. Лёд вырубили, а снег плотно утрамбовали, чтобы не дай боги беременная госпожа не поскользнулась. А каждый мужчина в поселении знал, что ему нужно проявлять повышенную осмотрительность, если в поле его зрения окажется наагашейдиса или юный наагасах.

Гостей никто не беспокоил, позволяя им отдохнуть после дальней дороги. Но уже ранним утром, когда позднее зимнее солнце даже ещё не думало подниматься из-за горизонта и на небе царила ночь, на улицу, зябко кутаясь в шубу, выполз наагариш Делилонис. Вместе с ним выскочила Ракшан. Кошка, временно позабыв о собственной мерзлявости, опустив нос к снегу, стала бегать вокруг дома, что-то выискивая. В конце концов, она враскоряк присела у сугроба и задрала вверх хвост. Наагариш, позёвывая, терпеливо ждал, пока она закончит свои дела.

Только они скрылись за дверью, как на улице показался опекун наагашейдисы. Голый по пояс. Не успели наги, выставленные для охраны гостей, поразиться его виду, как Вааш нагрёб снега из ближайшего сугроба и с уханьем начал им обтираться. Покрывшись тоненькой корочкой льда, довольный наг пополз обратно в дом. Менее чем через минуту оттуда раздался негодующий вопль.

Ещё через несколько минут из того же дома – их всё же разместили вместе – выполз наагалей Ссадаши. На юном, по меркам его народа, наге была только длинная тонкая рубашка, но ночной холод нисколько юношу не смущал. Вдохнув ледяной, едва ли не похрупывающий воздух, наагалей удовлетворённо протянул:

– Свежо!

И пополз обратно в дом под озадаченными взглядами охраны.

Едва рассвет занялся над горизонтом, у дверей дома наагашейда появились двое нагов с хвостами нетипичной для здешних мест дикой расцветки. У одного из них из-под шапки на грудь опускалась длинная коса цвета еловой хвои.

Солнце успело показать себя только до половины, когда дверь дома, где расположилась семья наагашейда, распахнулась и наружу выполз мрачный повелитель. Владыка даже не потрудился запахнуть небрежно наброшенную на плечи шубу. Казалось, он надел-то её, чтобы не смущать окружающих отсутствием тёплой одежды. Перекинувшись парой слов со стоящими у порога нагами, повелитель быстро пополз в сторону длинного и высокого, в два яруса, здания, а наги с яркими хвостами поспешили скрыться в доме.

Зайзишарские наагариши даже не успели прилечь после ночных забот, как приполз запыхавшийся охранник и сообщил, что наагашейд уже ждёт их в зале собраний.

– И чего ему не спится?! – непочтительно шипел себе под нос Зэйшер, стремительно собираясь.

– Что-то произошло? – обеспокоенно спросила его супруга, наагаришея Азиша.

Наагариш мрачно посмотрел на неё и смягчился. Его жена, закутанная в меховую накидку, выглядела очень трогательно. Длинные белые волосы спутаны со сна, из-под накидки выглядывала пола длинной ночной рубашки. Светло-зелёный, изумрудного оттенка хвост с нежнейшей чешуёй зябко свивался в кольца.

– Всё хорошо, иди внутрь, не мёрзни, – попросил наг. – Наагашейду не терпится начать собрание.

– Какое собрание?! – дверь в сени распахнулась, и на пороге появилась совсем юная нагиня, глаза которой возмущённо сверкали. – Ты обещал, что мы поедем на Зерую и соберём какарлиши для меня!

Зэйшер почувствовал раздражение, но ответить постарался помягче. Его старшая дочь отличалась взрывным темпераментом и терпеть не могла, когда что-то шло не по её плану. Наагариш порой допускал, что излишне её баловал, но разве мог он быть строгим со своей девочкой?

– Иллаза, я не обещал, что мы поедем сегодня, – напомнил отец разгневанной девушке. – Я же сказал, что как только гости покинут нас, мы с тобой отправимся за какарлишами. Я не могу уползти куда-то, пока они здесь. Я же глава этих земель.

– Но это очень долго! – Иллаза капризно хлопнула хвостиком по полу. – Если сам не можешь, то отпусти меня с кем-то другим. Например, с Тузашем.

Зэйшер помрачнел и плотно сжал губы.

– Никаких Тузашев! – процедил он сквозь зубы. – Я сказал, что после отъезда гостей, значит после отъезда гостей!

– Обманщик! – обвинительно бросила дочь и метнулась в дом, с грохотом захлопнув за собой дверь.

Азиша ласково погладила напрягшегося супруга по плечу, пытаясь успокоить его.

– Не слушай её, – попросила она. – У Иллазы сейчас сложный возраст, не принимай близко к сердцу. Я поговорю с ней и скажу, что она неправа.

Зэйшер тяжело вздохнул и, взяв руку жены, прижался к её маленькой ладони горячими губами. Та нежно погладила его по щеке, и раздражение действительно отступило.

На улице уже было светло. Солнце всё ещё поднималось, но ночная тьма отступила и белый свет заливал мир. Снег искристо серебрился, в воздухе витала лёгкая взвесь из инея. Зэйшер вдохнул крепкий морозный воздух и постарался позабыть неприятную утреннюю сцену.

Зиишиир просыпался. Поселение так же, как и его наагариш, не успело даже толком задремать, и утро казалось оживлённее, чем обычно. До слуха Зэйшера доносились звон бубенцов, хлопанье дверей, взволнованный лай и громкие приветственные голоса.

– Слышал? Наагашейд ночью прибыл.

– Да ещё б не слышал! У меня племянник службу несёт в охране. Говорит, наагариш Зэйшер едва в обморок не грохнулся, когда увидел живот повелительницы.

Зэйшер нахмурился и вытянул шею, пытаясь рассмотреть сплетников, но те стояли за сугробом, и он смог увидеть только кончик льдисто-серого хвоста. Чей же это племянник такой языкастый?

– Ракшан!