Худший финал для ведьмы (СИ) - Кенли Мэри

Он лениво отошёл от двери и добавил:

— Уж точно не в образе старухи… Впрочем, любой, кто увидит твоё настоящее лицо, будет околдован.

Я нахмурилась, невольно отступив к зеркалу, а затем прошипела:

— Убирайся! Я не хочу тебя видеть, не хочу слышать! Ты мне неприятен, Валентин Азур.

Когда-то Кессар сказал:

«— Магия рождается из чувств и желаний. Покуда в тебе нет ненависти, ты никому не причинишь зла»

Но прямо сейчас во мне кипела та самая ненависть. Если бы не браслеты, вибрирующие на запястьях, я бы точно прокляла Валентина! Мне хотелось, чтобы он испытал пепельную скверну на собственной шкуре… Ведь это справедливое наказание для такого мерзавца.

— Ты считаешь, что можешь приказывать мне, правителю Аскании? — Азур надменно усмехнулся, качнув головой. — Я уже не тот слабый принц, которым ты когда-то помыкала.

— Правда? Теперь тобой помыкает Совет Праведных?

Я не сдержалась. Во мне до сих пор клокотала дикая злоба Элайзы и, в итоге… Она выплеснулась неконтролируемыми словами.

Красивое лицо Валентина на миг исказилось, а затем он усмехнулся:

— Снова дерзишь… Ты всегда была острой на язык, Лайза. Поэтому я и выбрал Эмилию.

— Ты просто меня использовал! — я усмехнулась, резко качнув головой. — Мою власть, магию… Скажи честно: отчего погибли те люди? Дело ведь не в проклятии.

Азур прикрыл алые глаза и едва заметно усмехнулся:

— Пепельная скверна проникла в их жилы… Не все смогли перенести это.

— Значит, ты совсем ни при чём? Император просто ездил по городам, помогал страждущим… А потом некоторые из них умирали. Не так ли?

Валентин на секунду опустил взгляд. Улыбка поблёкла на его устах, превращаясь в растянутую гримасу. Но потом он вновь взял себя в руки:

— Мой путь к власти был… Непростым. Ты и сама это знаешь. Иногда, чтобы добиться результата, нужно быть решительным.

— Даже если для этого придётся идти по головам.

Последняя фраза сорвалась с моих уст ненамеренно, но… Она будто напрямую относилась к Элайзе и Валентину. Они раньше… Говорили об этом?

— Верно. — император улыбнулся. — Ты понимаешь меня лучше всех.

«Сомнительный комплимент» — я неприязненно скривила губы.

— Скажи: каково это? — неожиданно хрипло спросил Валентин. — Быть на вершине, а затем упасть в грязь… Теперь ты стала слабой, Элайза. Такой, каким был я.

— Ты этого и добивался? — я удивлённо выдохнула, дёрнувшись в сторону.

Подумать только… Неужели он из тех закомплексованных мерзавцев, которые не могут терпеть рядом с собой кого-то более сильного?

— Я всегда любил и ненавидел твою магию. — ласково улыбнулся Валентин, подходя всё ближе и ближе. — Ты была такой красивой, манящей… И очень могущественной. Я желал тебя и отчаянно завидовал. Почему эта магия принадлежит ведьмам? С ней я мог бы горы свернуть… В прямом смысле слова.

Император негромко вздохнул, сжав пальцы в кулаки.

— Когда ты помогала мне — я был счастлив. И, одновременно… Чувствовал себя ничтожеством. Бесполезный принц вынужден полагаться на женщину, разве это не жалко? — он усмехнулся, качнув головой.

— Поэтому ты выбрал Эмилию? — прошептала я, ощутив неконтролируемую дрожь.

Верно… Эмилия отчаянно нуждалась в поддержке и любви. Она могла стать идеальным фоном для Валентина, во всём на него полагалась. Но с Элайзой так не выйдет… Невозможно смирить гордый нрав Верховной колдуньи Эльмхаита.

— Эмилия… Милая, разве нет? — его взгляд потускнел. — Кроткая, добрая, сострадательная… Не перечит мне. Именно такой и должна быть императрица.

В тот момент я будто очнулась от сна и осознала: он почти вплотную подошёл ко мне!

— Отойди. — процедила сквозь зубы, резко вскинув руки. — Не то хуже будет!

Не знаю, на что я надеялась. Отпугнуть его? Наверное, да. Но Валентин лишь рассмеялся, а потом… Повалил меня на кровать. Цепи звякнули под руками, вызвав импульс жгучего страха. Я начала шипеть и вырываться, пытаясь оцарапать мужчину, но он с удивительной лёгкостью перехватил мои запястья, навалившись всем весом.

— Остынь. — выдохнул Валентин, без труда ломая сопротивление. — Тебе… Не нравится эта кровать?

В его голосе сквозила неприкрытая насмешка. Валентин наслаждался моей беспомощностью, сильнее сжимал пальцы, а я… Я будто в капкан угодила.

Его дыхание обжигало моё лицо, а пуговицы царапали кожу. На запястьях, должно быть, останутся синяки от невыносимой хватки императора, но это не так важно. Важнее то, что я в западне.

— Пусти! — прошипела, резко дёрнув коленом.

— На этой кровати мой отец укрощал непокорных любовниц. — проронил Валентин, мягко улыбаясь. — Не все были сговорчивыми, сама понимаешь… Он любил приковывать их цепями, а потом долго наблюдал за попытками освободиться.

Во взгляде императора плескалась сумасбродная нежность, от которой мне отчаянно хотелось скрыться.

— Звучит жутко, но… Знаешь, иногда я фантазировал об этом. Каково это — властвовать над сильнейшей женщиной в мире? Непередаваемое чувство. — он прошептал это, прикусив мне шею.

— Прекрати! Ты просто… Мерзкий! — выпалила я, изворачиваясь в чужих объятиях.

— Я подумывал сделать это и раньше, но… Тебя пришлось наказать из-за проклятия. Отнять молодость и силу, отослать подальше… Всё потому, что я так сильно хотел тебя и боялся сорваться. — он говорил это со страстным придыханием. Так, как влюблённые признаются в чувствах.

А меня просто скрутило от отвращения и невыносимого презрения к этому человеку! Но (помимо тошноты) к горлу подступало отчаяние. Вырваться из его хватки почти невозможно…

— Зачем же ты вернулась, Элайза? — рассмеялся Валентин. — Разве не за этим?

Он припал к моим губам, но сразу отпрянул. Всё потому, что я его укусила! Железный привкус крови открыл второе дыхание, и сопротивления перешли на новый уровень.

Я кричала, царапалась, попыталась вновь укусить его. Вела себя так безумно, насколько это вообще возможно! И Валентин отступил. Он резко поднялся с кровати, прижимая ладонь к кровоточащей губе. Алые глаза императора яростно сверкнули во мраке, а затем…

Я отвесила ему пощёчину. Отчаянно, быстро, не жалея сил саданула ногтями по красивому лицу Азура. Он изумлённо ахнул, запоздало ударив меня по руке, но было поздно… Царапина растянулась на опухшей щеке мужчины.

— Безумная сука! — процедил Валентин сквозь зубы.

Его ладони сжались в кулаки, подрагивая от бесконтрольной ненависти.

— Ты и вправду… Редкостная тварь. — он усмехнулся, резко выдыхая. — Я собирался осчастливить тебя. Оставить в этом доме на вечное заключение… Но ты не умеешь ценить добрую волю, Элайза. Что ж, в таком случае: жди казни. Она наступит очень скоро.

— Проваливай! — воскликнула я, срываясь на крик. — Герой Аскании… Ты ничтожество, Валентин! И всегда им будешь!

Он пронзил меня ледяным взглядом, а потом спустился вниз, хлопнув дверью. Только в тот момент… Силы меня оставили. Я упала на колени, баюкая ушибленную руку, и затряслась, ударяя кулаком в зеркало.

Ничего. Ни единой трещины. Я продолжала бить его, пока на костяшках не выступила кровь, и тогда… Горько рассмеялась.

Безумная ведьма окончательно слетала с катушек, да? Я просто… Не могу оставаться в этом месте. Мне страшно. До безумия страшно! Хочется вопить, бегать, ломать всё на своём пути, но… Клетка слишком крепкая. А мой мучитель слишком безжалостный.

В алых глазах Азура — бездна самолюбования. Принц, который из грязи поднялся в князи… Стал тем, кого всю жизнь боялся.

Теперь я точно знаю: он использовал Элайзу. А она, вероятно… Даже не убивала тех несчастных людей. Ведьма повинна лишь в том, что слишком сильно его любила.

Но в каждой сказке должна быть своя злодейка. Пусть даже сказку написал бесчестный герой.

Валентин Азур 

Царапина саднила на щеке. Губа подёргивалась, наливаясь болью. Но куда сильнее (и скоротечней) в нём зрел гнев. Валентин всегда считал себя неполноценным. С самого детства он был слабее братьев и сестёр… Без власти, без денег, без всякой надежды на счастливое будущее — ему приходилось ежедневно склонять голову. Эта лживая покорность стала единственным способом самозащиты.