Загадка башни (СИ) - Коган Мстислав Константинович

От местных об этих хмырях тоже удалось выудить совсем немного сведений. Большинство просто старалось держаться от них подальше, обходя развалины монастыря стороной. Некоторые приторговывали сведениями. Так же, как и нам, сбывали фанатикам информацию о местной фауне и о местных же чудесах. Была ещё парочка проводников, согласившихся с ними работать, но с моими ребятами они наотрез отказались общаться. И даже внушительная сумма, в виде двух серебряных монет не смогла изменить их решения. Выходило, что фанатики платили куда лучше, чем мы. Впрочем, если они сидели на подсосе у Альрейна — то оно и неудивительно. Старый хрен уже запустил свою костлявую руку в казну трёх великих домов и понемногу начинал подгребать под свои знамёна дома поменьше. С деньгами у него проблем не было.

Я снял с пояса фляжку, отхлебнул воды и снова отёр лоб тыльной стороной ладони. Весна понемногу начинала уступать свои права лету, так что солнце с каждым днём становилось все злее. Здесь, на юге это ощущалось особенно сильно.

В стук деревянных мечей и тяжёлое дыхание фехтующих вплёлся новый звук. С противоположной стороны двора замка до нас долетели удары молотом по металлу. Алфрид наконец-то закончил пить и снова взялся за дело. Вообще, в последние дни он изрядно сбавил обороты с выпивкой, и почти всё время торчал у горна, наковальни и точильного круга. Правил и натачивал клинки, ковал наконечники для стрел и болтов, ремонтировал доспехи, укреплял оси телег и периодически прерывался на общение с Родриком. Рассматривал его чертежи, а затем долго отковывал те металлические части, которые требовались для изделий учёного.

Местный кузнец принял нашего без энтузиазма. И согласился «потесниться» в кузне только тогда, когда это приказал ему сам сенешаль. Впрочем, к вечеру того же дня два мастера уже нашли общий язык и вместе опустошали увесистый бурдюк вина, спёртый из запасов Барона.

Рядом, в импровизированной столярной мастерской пристроился Тур. Латал щиты, стругал клинья и доски для повозок, делал древки для копий и ложа для арбалетов. То оружие, что мы притащили с поля битвы оказалось самым настоящим хламом. Если металлическую часть ещё можно было худо-бедно отскоблить от ржавчины и заново наточить, то вот дерево разваливалось на волокна прямо под пальцами. Все древки требовалось заменить, так что у здоровяка было немало работы. Что, однако, не мешало ему пропускать рюмашку-другую вместе с двумя пьяницами из кузни.

Честно говоря, я уже начинал понемногу жалеть, что назначил дату выступления так скоро. Мне нравилась это мирное существование. Да, его нельзя было назвать лёгким — дни всего отряда были полны трудов и забот. Но его ритм постепенно затягивал нас, как тёплое, вонючее болото — всё глубже и глубже. И на границе сознания уже понемногу начинала мелькать мысль, что без хорошей встряски мы из него и вовсе не выберемся.

Мимо пробежал мальчик. Пробежал, с видом победителя плюхнулся на лавку рядом со мной и во все глаза уставился на Бернарда, продолжающего метелить Айлин. Вскоре к брату присоединилась и девочка. Они часто шныряли по замку, останавливаясь то тут, то там и внимательно следя за тем, чем заняты другие. У нашей тренировочной площадки они тоже появлялись не раз. Похоже, мальчугану доставляло особенное удовольствие наблюдать за тем, как сержант нас метелит.

Как их зовут мы по-прежнему не знали. После пережитого ужаса, они так и не обрели дар речи. В этом не было ничего удивительного. Когда на твоих глазах, расчленяют и насилуют твою собственную мать, а оскоплённого отца вздёргивают на колодезном журавле — сложно сохранить здравый рассудок. Тур и Бьянка, приютившие у себя сорванцов дали им новые имена. Девочку назвали Марией, а пацана Бертрамом. Впрочем, они всё равно не откликались на них. Скорее реагировали на голос Бъянки, которая после очень долгого перерыва, всё-таки начала говорить.

Бернард повалил Айлин в грязь и приставил клинок к её горлу. Паренёк аж подпрыгнул на скамейке, от восторга хлопнув в ладоши. Подпрыгнул и тут же получил затрещину от сестры, на лице которой, красовалось явное недовольство. Похоже, ребята болели за разные команды.

Сержант помог девушке встать и принялся разбирать те ошибки, которые она допустила. Неправильно выбрала стойку, обнажив бедренную артерию, слишком боялась вступать в близкий контакт с противником и забыла, что у неё есть вторая рука со щитом. Для меня этот этап уже был пройден.

Я снова приложился к фляжке. Холодная, чуть раскисленная вином вода, приятно скользила по разгоряченной глотке. Сделал ещё глоток и невольно поморщился. Всё-таки надо заменить тот дешёвый яблочный «уксус», которым мы обеззараживаем воду, чем-нибудь поприличнее. Деньги есть, можем себе позволить.

— Так всё, хорош прохлаждаться, — рявкнул Бернард, опуская меч и поворачиваясь ко мне, — Давай, отрывай задницу от лавки и в круг. Сейчас будете вдвоём пытаться уделать меня.

— Скорее уж пытаться не дать уделать себя, — ухмыльнулся я. Встал, нацепил обратно шлем и подшлемник, немного размял затёкшие ноги, взял тренировочный меч и подошёл к ним.

— Можно… — Айлин вытерла со лба пот и указала на мою флягу. Я молча отстегнул её от пояса и протянул девушке. Та немного помедлила, возясь с крышкой, но затем буквально присосалась к горлышку и начала стремительно её опустошать.

— Не хлебай, как лошадь после скачки! — сержант выхватил у неё флягу и тут же заткнул горлышко пробковой крышкой на шнурке, — Горло промочила и хватит. Тебе же потом будет тяжело двигаться с раздувшимся животом.

Девушка сердита посмотрела на него, облизала губы, сплюнула себе под ноги и поудобнее перехватила рукоятку тренировочного меча. Подколки Бернарда основательно выводили её из себя. А сержант продолжал этим пользоваться. Интересно, стала бы терпеть такое настоящая баронесса, имеющая соответствующее воспитание и родословную, а не только сомнительную претензию на титул? Впрочем, думаю, Бернарду и в этом случае было бы глубоко наплевать. Солдат он и с титулом солдат. И гонять его надо до седьмого пота.

— Не уходите в защиту, — напомнил сержант, — Ваша задача перехватить инициативу, навязать свой ритм боя и уделать меня, а не просто отразить все мои удары. Готовы?

Я поудобнее перехватил меч, проверил как сидит в руке небольшой круглый щит и кивнул. Айлин тоже молча подтвердила готовность.

— Хорошо, тогда начали! — кивнул сержант. Но начать нам было не суждено.

В следующее мгновение тяжелый, провонявший потом и пропитанный горячей пылью воздух, разорвало утробный вой боевого рога. Он доносился с барбакана крепости. Означать этот сигнал мог только одно — часовой увидел угрозу.

Мы остановились и принялись оглядываться по сторонам. Мимо импровизированного ристалища, звякая кольчугами и поднимая облачка пыли, пробежала четвёрка солдат в бело-синих сюрко. Парни, устроившие очередное соревнование по стрельбе тоже засуетились. Один из них высунулся между зубцов, замахал руками и что-то принялся кричать, обращаясь то ли к нам, то ли к двум десяткам бойцов, уже столпившимся перед воротами. Приходилось признать, что солдаты сенешаля были вымуштрованы на совесть и среагировали очень быстро. Не в пример расторопнее моих собственных ребят, которые ещё даже не показались.

— Открыть ворота! — на этот раз, крик бойца, стоявшего на верхушке барбакана был слышен отчётливо.

Пятёрка бойцов в сине-белых цветах метнулась к конюшням. Через пару секунд они уже были в сёдлах. А ещё через несколько мгновений уже во весь опор мчались в сторону неторопливо поднимавшейся решётки ворот.

— Что случилось? — встревоженным голосом поинтересовалась Айлин, глядя то на меня, то на Бернарда, — На нас кто-то напал?

— Нет, я так не думаю, — покачал головой сержант, — Когда на крепость нападают, она закрывает ворота. И заново открыть их может, разве что — хороший таран.

— Но что-то же случилось, — продолжала настаивать девушка, — Не будут же они просто так поднимать всех по тревоге.