Жрец Хаоса. Книга II (СИ) - Борзых М.

А после я попробовал повторить увиденное собственной магией в одиночку, но с закрепляющим конструктом княгини. Скорость создания иллюзии при предельной ясности процесса возросла. Ведь мне не нужно было тратить время на поочерёдное приживление и выращивание отдельных улучшений химер на основе одного вида. Я ваял их разом, представляя единым организмом, лишь порой правя некоторые неточности.

Не знаю как, но это работало. Правда и печатным станком я не стал. После создания девяти особей химер, по три каждого вида, в глазах у меня поплыли белые пятна, а в груди пробудилось сосущее чувство голода.

— Бабушка, пора завершать эксперименты. Мой резерв опустел, — честно признался в собственном бессилии княгине.

Та посмотрела на меня со смесью грусти и гордости.

— Знаешь сколько мне потребовалось труда и времени, чтобы создать свой легион почти с нуля? — увидев мой заинтересованный взгляд, Елизавета Ольгердовна погладила по голове одного из последних паучков. — Примерно пять лет ежедневного кропотливого труда. Ведь резерв мой был отчасти скромен, я обязана была заниматься всевозможной светской чепухой. И лишь ночами могла выделить время на свою мечту. Мой максимум — три особи в сутки… Чаще — меньше. Ты с такой результативностью справился бы значительно быстрее.

— Ох, Елизавета Ольгердовна, а ведь ваша часть работы была творческой, моя же — рутинной. Выживаемость той или иной конфигурации вы проверяли множеством экспериментов, я же лишь повторил и размножил самые удачные из них.

— Знаешь, Юра… как бы ты не отпирался, но твоя дикая смесь магий усовершенствовала процесс. Так что теперь химеры — наше общее детище. Создавать будем отрядами и тут же отдавать Олегу на тренировки и дрессуру. Как только первый отряд будет готов, поедем принимать больницу.

Мы выходили из подвала с шальными глазами и уставшие донельзя, обсуждая заодно тревожащие меня моменты с больницей.

— И всё равно я не понимаю, если всевозможные опыты с людьми запрещено проводить, то как мы собираемся вводить официальную программу реабилитации для ветеранов? Такое скрыть не удастся.

— Есть принципиальная разница, Юр. Мы хотим восстановить подвижность ветеранов, вернув им конечности. Исходное тело и все внутренние органы являются человеческими. Мы, по большому счёту, правим калек. А в Пустошах мы видели существо с телом лошади, торсом и руками человека, и головой аллигатора. А иногда бывало, что тело было животное, лишь голова человеческая, и она была вполне разумна и сознательна. Видели и таких, где тело человеческое, а голову животного прирастили. И таких тварей, одержимых жаждой убийства, приходилось сдерживать, чтобы они не уничтожили наш мир. У нас-то сразу будет видно, что люди — это люди. Считай, мы им протезы сделаем биологические и даже никого не убьём для этого. Ибо механикусы, конечно, работают над этой проблемой, пытаются искусственные предложить, иногда даже шевелятся пальцы на этих протезах артефакторных. Но всё не то. Многие готовы отдать всё, что угодно, лишь бы только хоть какую-то замену для рук иметь, чтобы чувствовать вновь. Вот и выходит, что ничего противоправного мы не делаем. Другой вопрос, что редко химерологи за людей брались… редко, да и сам понимаешь, что после того, как мы в Пустошах навоевались, многим совершенно не хотелось быть похожими на тех тварей. А сейчас время-то прошло. Уже и ужасы те забылись, а жизни нормальной, настоящей жизни хочется.

— Княгиня, простите, что уж задаю вопросы, но уж больно тема интересная. А вы же говорили, что в течение полутора часов, если нашли руку, её и лекари могли бы приживить оторванную, так ведь? А что, если у свежих покойников взять конечности — руки, ноги (уж про глаз не говорю) — и попытаться приживить к местам культей?

— А где ж ты возьмёшь-то свежих покойников такой давности? — скептически отреагировала Елизавета Ольгердовна.

— Хм… Дайте подумать. Во-первых, это столица. Здесь ежедневно столько народу убивают, что, думаю, можно полк, а то и дивизию ветеранов восстановить в своих кондициях. Во-вторых, сколько в бедняцких кварталах народу мрёт и после сжигается практически сразу, чтобы не восстали магами смерти, затем в качестве солдат магов смерти — некромантов. Если уж за это достойную плату родственникам обеспечить, так они сами перед сжиганием будут направлять вам таких покойников.

— Нет, Юра, так не выйдет. Если б всё было так просто, у нас бы народ начали пачками рубать и руки себе приращивать. Дело в том, что процедура оформления смерти тоже не так проста. Всё-таки не меньше суток-полтора проходит до момента сжигания. Должны вызвать полицмейстера, чтобы он засвидетельствовал смерть да лекаря околоточного. Те должны составить собственное заключение о том, что смерть ненасильственная. Если признаки насильственной смерти имеются, то тело изымается и отдаётся на экспертизу магам несколько иного профиля. Те же Керимовы раньше частенько с мертвецами беседовали, улики собирали. По всей процедуре выходит, что люди могут от суток до недели в ледниках лежать. Поэтому так просто конечность не отчекрыжишь. Могу сказать, что подобное встречала только на войне, под массированными атаками, когда чужую руку пришить было быстрее, чем свою найти. И такое частенько случалось, что потом свои конечности на других обнаруживали. И то, как дети радовались, что твоя кому-то пригодилась и тебе чья-та досталась. Поэтому идея, конечно, понятная и хорошая, но в целом малоосуществимая.

— Я всё равно не поверю, чтобы лекари не подрабатывали пересадкой органов. Вот живёт где-нибудь богатый старик, а у него с печенью проблемы — выпить любит да кабанчика на вертеле облглодать. И в какой-то момент отказывает она у него. Не поверю, что нет таких специалистов на чёрном рынке, которые бы не нашли какого-нибудь подзаборного нищего, не убили бы его и печень бы богатею за большие деньги не приживили.

— Эк у тебя всё интересно и легко получается, Юра. А магическую совместимость проверить… а ауру? Мы с тобой же тоже не от всех и всем приращиваем те или иные органы. В химерологии, как и у лекарей: любого не схватишь и не используешь. А людей пачками резать — оно, знаешь ли, тоже чревато. За этим следят. Другой вопрос, что и делать этого не нужно, Юра. У нас это всё узаконено.

— В смысле узаконено? — совершенно не понял я.

— А как ты думаешь, чем больница-то, которую нам Светловы передают, славилась? Этим. Нам её императрица включила в список виры, потому как надоело такую мерзость в столице иметь. Там бедняков лечили с условием, что в определённый срок либо сам человек какой-либо орган передавал больнице безвозмездно, либо кто-то из родных мог расплатиться. Бывало, что и договор заключали магический. Девица придёт в отчаяние, мать свою спасёт, а позже самой придётся расплачиваться чем-то… Так что это всё уже давным-давно узаконено. Никого не заставляет в петлю лезть, да только у людей жизнь такая, что рано или поздно в безвыходной ситуации и на такое пойти готовы. Понятно, что руки-ноги не отпиливают, а органы… редко, но бывало. Правда, у нас и умельцев-то, способных приживить целый орган из одного человека другому, уже осталось на пальцах одной руки пересчитать. В былые времена, помнится, были и такие, кто на сердце рану заживить мог, и даже проломы черепа с мелкими повреждениями мозга восстанавливали. А сейчас… тьфу… не осталось, архимагов-лекарей, которые бы способны были работать со столь тонкими материями. Скоро будут умирать одновременно и бедные, и богатые по одной причине — от того, что некому им будет помощь оказать.

Обсуждая местную магическую действительность, мы поднимались из подвала, пока нас не перестрела Эльза. Она торопливо спускалась по ступеням, глядя себе под ноги, чтобы не наступить на подол домашнего платья, потому едва не врезалась в меня. Я успел подхватить ойкнувшую девушку, прежде чем та упала.

Увидев нас, лицо Эльзы исказила тревога.

— Елизавета Ольгердовна, Юра, беда! Василиса пропала!

Глава 17

— Елизавета Ольгердовна, Юра, беда! Василиса пропала!