Искры на ветру (СИ) - Ярошинская Ольга

— Они сначала ее прибьют, а потом умотают куда подальше в свою степь, — проворчала я. — И плакали наши мечты о собственном войске.

— Но мысль заманчивая, — вздохнул Элай, опрокинувшись на песок и заложив руки за голову. — Она мне выела весь мозг чайной ложечкой! Кровь дракона проявилась в госпоже Торсон с какой-то особо извращенной силой.

— Если уж так хочешь отправить ее в степь, то можно вместе с Камиллой, — предложила я, вытягиваясь рядом и обводя кончиком пальца аркан истинной любви на его груди. — Я свою бабушку люблю, — поспешно добавила. — Но у нее чешуя, можно не волноваться, что красноперые ее обидят. Да и Изольду прикроет.

С дикарями у нас шли активные переговоры. После той памятной ночи они прислали подарок, который говорил об их добрых намерениях. Странное у красноперых понятие о мире — голова врага в плетеной корзинке. Меня вывернуло в ближайших кустах, и я бы очень хотела стереть это воспоминание из головы. Элай же, разглядев подарок, с уверенностью опознал Сайгата. «Вот и закончилась его большая удача», — произнес он тогда.

Голову закопали на местном кладбище, рядом с капитаном. Профессор Денфорд, наш специалист по красноперым, хотел отправить им что-то в ответ, однако варианты, предлагаемые парнями, отметали бы всякую возможность мира. Иней вообще собирался навалить в ту корзинку, и Туч насилу ее отобрал.

Так что Элай взял паузу. И правильно сделал! Ведь в следующий раз красноперые прислали женщину. Целую и живую, которая оказалась украденной много лет назад жительницей Айданы. Женщина обзавелась мужем, оравой смуглых детей и пришла к нам с благой вестью: главы степных кланов готовы выслушать предложение Черного Огня.

Элай дал женщине экипаж, позволив съездить в Айдану и повидать родных, но снова решил повременить с ответом.

— Я скажу, что Черный Огонь очень зол, — доверительно прошептала женщина, которая, к моему изумлению, захотела вернуться в степь, к дикому мужу и детям. — А ты, его пламенная жена, возмущена тем, что великому дракону ставят условия.

На третий раз нас опять ожидала корзинка. К счастью, без головы, но с глиняной табличкой, где говорилось, что вожди кланов готовы явиться туда, куда укажет Черный Огонь. Для взаимовыгодных переговоров. На языке красноперых это звучало «чтобы стада были большими, а драконы сытыми».

А еще одно письмо доставили утром, и Элай сделался непривычно задумчив. Даже сейчас, на залитом солнцем пляже, по его лицу словно скользила легкая тень. А все потому, что королева приглашала его во дворец, дабы разрешить накопившиеся противоречия.

— Сначала заручимся поддержкой дикарей, а потом полетим в столицу, — подытожила я.

— Там будет куда опасней, чем в лагере красноперых, — ответил Элай. — Королева — коварная паучиха, она оплела своими сетями весь королевский дворец.

— Я полечу с тобой, — отрезала я. — Без вариантов, Элай. Если ты снова отправишься без меня, я с тобой разведусь, так и знай!

Иней подхромал к нам ближе, плюхнулся на песок.

— Мы все полетим, — заявил он. — Надо только убедить Сильву, что мы с Рони — отличные ребята. Сильва! — гаркнул он в сторону драконицы. — Давай полетаем. Тебе понравится, обещаю!

Сильва встала, потянулась, изогнув спину как кошка, а потом плавно скользнула со скалы в море, почти не подняв брызг.

— Она тебя недолюбливает, — не без удовольствия сообщила я. — Твои подкаты не работают ни на девушках, ни на драконах.

— Про девушек это ты зря, — самодовольно ответил Иней. — Кстати, Элай, когда дашь мне выходной? Почему Туч снова гуляет, а я торчу тут, а?

— Ты мог бы торчать в крепости, я бы и слова не сказал против, — ответил Элай. — И нам всем пора возвращаться.

Он свистнул, и его дракон выбрался из воды. Аккуратно подтолкнул Тау мордой, заставляя малыша выйти на белый песочек. Из Дымка получился отличный старший товарищ, и ему самому, похоже, доставляло удовольствие возиться с дракончиком. А Тау ковылял за ним как утенок, подражая повадкам и вытягивая шею, чтобы казаться выше.

Парни улетели на Дымке первыми, Сильва, вспорхнув прямо из моря, отправилась следом, а мы остались втроем.

— Не при Тау же, — возмутилась я, когда ладони Элая нахально скользнули под мою блузку.

Он вздохнул, уткнулся лицом мне в живот, а потом поднял голову, заглянув в глаза.

— Вив, у меня есть хоть какой-то шанс уговорить тебя остаться в Драхасе?

Я покачала головой.

— Ни единого, — ответила я. — Мы полетим вместе, Элай. Без вариантов. И, чтобы ты знал, на совет вождей я тоже пойду с тобой. Буду держаться позади, никто и не заметит.

* * *

Дымок вернулся за нами, приземлившись на край пляжа и подняв тучу белого, как сахар, песка. Я забралась на дракона первой, потом Элай подал мне Тау, который весь затрепетал, предвкушая полет, а сам сел на Дымка последним, обняв нас с драконенком. Дымок взлетел плавно и аккуратно, без всяких крутых виражей, оберегая малыша Тау, а тот распахнул короткие крылышки и зажмурился, подставляя мордочку ветру.

— Скоро и сам полетит! — с улыбкой заметил Элай.

Синюю бухту Айданы усеяли белые треугольники парусов, будто бабочки-капустницы опустились на гладкую воду. Элай коснулся губами моего виска, прижал нас теснее, так что я спиной ощутила шероховатость аркана на его груди, и счастье казалось таким полным…

Как было бы прекрасно, если бы и Тириан, и красноперые просто отстали. Если бы мы смогли и дальше жить в Драхасе, учиться, любить… Но я отлично понимала, что прошлый налет может запросто повториться. На одной из башен крепости чернела клякса сажи от огненного удара. Сегодня выдался на редкость спокойный день, но что будет дальше?

Допустим, мы победим. Как мой малыш Тау приживется в стенах дворца? Где разместить Дымка? А Иней, Туч, его знойная Каталина? За Рони я особо не переживала — королевская обстановка ему куда привычнее сурового Драхаса.

Справа под нами раскинулась Айдана, с ее узкими улочками и острыми пиками на крышах домов, будто колючий еж свернулся у ласковой бухты. А прямо по курсу, за зубчатой горной грядой, пряталась степь, где вожди кланов собрались у костра, обсуждая союз с великим драконом.

Если мы улетим, то кто присмотрит за красноперыми? Если великий дракон останется в столице, то не факт, то они снова не начнут нападать! В принципе, на Дымке это два дня пути, но все равно. Он будет мотаться туда-сюда. А я? А Тау? А если я блевала в кустах вовсе не из-за отрезанной головы⁈

Я не говорила Элаю о своих подозрениях, иначе он точно посадит меня под замок. И не видать мне ни совета дикарей, ни дворца, ни упрямой Сильвы — я не теряла надежды приручить драконицу, и она выделяла меня из прочих и давала иногда покататься.

— Мы что-нибудь придумаем, — пообещал Элай, будто подслушав мои мысли, и я ему поверила.

А на следующий день мы принимали в гостях красноперых.

Точку встречи Хильда обозначила красным флагом, который плясал на ветру как узкий язык, словно дразнясь. Вожди опускались один за одним на коренастых низких драконах, и глаза Рони загорелись жгучим научным интересом.

— Следи за ним, — приказал Элай Инею. — А то как бы его ящеры не сожрали, когда он полезет прикус им изучать.

Мы выбрали открытую территорию между горами и Айданой. Зеленый холм, обдуваемый морским бризом и степным ветром, доносящимся из-за гор, постепенно заполнялся людьми и драконами.

Красноперые не любили летать днем, но пошли на уступки, и при солнечном свете казались не такими уж страшными: крепкие, коренастые, смуглые, с пятнами мелкой багровой чешуи, рассыпанной по коже.

Все держались настороженно, собранно, и я собрала на кончики пальцев магию, готовясь развернуть щит. Краем глаза заметила такие же искры на ладони у бабушки. Камилла с Изольдой тоже настояли на том, чтобы прийти. Моя бабушка заявила, что еще один легендарный аркан точно не будет лишним, а Изольда вызвалась быть официальным переводчиком.

Хильда сказала, что это даже хорошо. Присутствие дам обычно усмиряет мужчин. А дикари, увидев роскошный наряд и великосветские манеры Изольды, в полной мере осознают культурную пропасть между нами и утрутся. Но, может, Хильда втайне надеялась, что Изольду украдут в рабство, или ее съест какой-нибудь неприхотливый дракон. Роничкина бабуля знатно ее достала. Хильда с Денфордом стояли позади, держась за руки, и вид у профессора был прямо-таки неприлично счастливый.