Молниеносный 3 (СИ) - Дубов Дмитрий

Народный бунт ликовал — они победили! Они схватили одержимого монарха и ведут его на казнь! Вот она — сила единства, когда даже армия и императорская гвардия не может сломить тысячи простых людей.

Меркулов время от времени сжимал пальцы, и тогда император выгибался дугой, как от удара током.

— А-а-а-а! — кричал он хриплым надорванным голосом. Слюна капала на подбородок императора, из бешено вращающихся глаз стекали кровавые слёзы.

— Одержимый! — кто-то крикнул из толпы.

— В нём демон! — поддержали его другие голоса.

Меркулов поднял руку, и император вдруг замер, потом резко вскинул голову. Его челюсть дёрнулась, размыкаясь неестественно широко, и из горла вырвался звук — не человеческий крик, а что-то между визгом свиньи на бойне и скрежетом металла.

Толпа отхлынула. Даже самые ярые бунтовщики попятились.

— Видите? — голос Меркулова разнёсся по площади. — Ваш император больше не человек. То, что перед вами, — всего лишь оболочка, наполненная тьмой.

Император вдруг дёрнулся всем телом, его позвоночник выгнулся дугой так, что послышался треск костей. Пальцы скрючились, ногти впились в ладони до крови. Изо рта полилась густая пена.

— Сожжём его! — донёсся до императора очередной крик, который подхватила толпа. — Очистим город!

Меркулов кивнул и повёл процессию к столбу на площади. Императора уже тащили волоком, его тело то обмякало, то снова выгибалось в мучительных спазмах. Временами он издавал те самые нечеловеческие звуки, от которых у людей по спине бежали мурашки.

Когда они подошли к столбу, Меркулов обернулся к толпе.

— Сегодня мы не казним человека, — громко сказал он. — Сегодня мы изгоним демона.

Император в этот момент вдруг резко поднял голову. Его чёрные глаза казались бездонными. Губы шевельнулись, и голос, который вышел из них, не был его голосом — он звучал как десятки голосов одновременно, наложенных друг на друга.

— Горите… Все горите… — прокричал он.

Толпа взревела в ужасе и ярости. Меркулов стоял и смотрел, как страдает его враг, мучаясь от осознания собственной беспомощности. Император всё слышал и понимал, но не мог ничего сделать, лишь дёргаться в конвульсиях, когда ментальные атаки усиливались.

И тут из переулка выбежал Павел Трубецкой в сопровождении нескольких десятков гвардейцев.

— Остановитесь! Вы не видите, что происходит⁈ — его голос дрожал, но руки сжимали меч. — В столице демоны!

— И один из них сейчас сгорит, — равнодушно сказал Меркулов, а потом кивнул аристократам из коалиции.

Верховцев и Безобразов достали специальный жезл для сожжения и поднесли его к сложенным вокруг столба поленьям. Они почти зажгли факел из своего государя, когда вдруг наступила резкая тишина. Люди начали падать на брусчатку, корчась в судорогах.

— Вот об этом я и говорю! — прокричал Павел Трубецкой. — Одержимые…

Он внезапно замолчал, его пальцы разжались, меч со звоном упал на камни.

— Нет… — успел прошептать он, прежде чем его спину выгнуло дугой, а кости хрустнули.

Трубецкой упал на колени, руки беспомощно скребли камни, ногти ломались о твёрдую поверхность. Когда его высочество поднял голову, в его глазах уже не было ничего человеческого — только мутная, мёртвая поволока, как у выброшенной на берег рыбы.

— Громов… — сказал он чужим голосом. — Нам нужен Громов.

И тогда все одержимые вокруг, словно услышав команду, разом повернули головы в одну сторону. Их пустые мутные глаза уставились в темноту, а рты растянулись в одинаковых, жутких ухмылках.

Те, кто ещё минуту назад орал «Смерть императору!», бунтовщики, гвардейцы, аристократы — все они превратились в единую кишащую массу, которая словно в трансе повторяла лишь одно слово.

— Громов… Громов…

Император, все ещё привязанный к столбу, смотрел на это мутными глазами. Меркулов повернулся к нему и замер. Они оба понимали, что что-то пошло не так. Они остались единственными людьми на площади, в кого не вселились демонические сущности: у императора был иммунитет после недавнего обряда экзорцизма, а Меркулов благодаря магии разума и тесному контакту с грозовым элементалем научился закрываться от такого рода вмешательства.

— Громов… Громов… Громов…

Одержимые повторяли это имя, как мантру. Их голоса сливались в единый гул, заполняющий площадь. Руки одержимых тянулись к небу, их рты были искривлены в одинаковых гримасах.

Меркулов сообразил, что казнь отменяется, и принялся судорожно щёлкать специальным жезлом, но у него никак не получалось выбить искру. Словно этот жезл был заговорённым. Столько усилий, столько средств и времени было потрачено на подготовку к бунту, на подкуп нужных людей… и всё может пойти прахом из-за демонов, которых Влад Меркулов совершенно не учёл при подготовке к свержению Алексея II.

И тут вдруг он услышал знакомый смешок, а следом слова, произнесённые голосом князя Юрия Громова.

— Чего орёте-то? Тут я.

Со стороны разрушенного здания инквизиции лёгкой походкой вышел Громов, оглядел толпу и устало поморщился. Над его браслетом будто бы голограммой виднелась запись происходящего на площади.

— Вы продолжайте, — хмыкнул он. — Повторите, что вы там орали, мне для истории.

Меркулов аж подбородок опустил. Император хрипло закашлял — то ли смех, то ли предсмертный хрип.

— Громов… — завыли одержимые, но уже не так уверенно.

— Ага, слышу, — Юрий нажал что-то на браслете, отключая запись, и вздохнул. — Ладно уж. Добрый дядя Юра вас всех вылечит.

После того как я понял, что Хранитель решил сделать одержимыми всех, до кого дотянется, принял решение взять с собой только тех, кто уже прошёл через обряд экзорцизма. Амар-Тек собрал своих воинов и отдал приказ сражаться за человечество. Понятное дело, что в бой пошли не все — старики, дети и те, кто был важен для города, осталась в Иссиле.

Из моих людей набралось две дюжины — Громобои, рубежники и жители Громовки, которые очень уж хотели попасть в мою личную гвардию; три десятка экзорцистов, ну и Миша с Ксенией, как же без них.

Перенести их всех в столицу оказалось той ещё задачкой, ведь моя маленькая армия вместе с туземцами насчитывала более четырёхсот человек. Чтобы не истощить свой резерв окончательно, да ещё накануне битвы, я перемещал людей поэтапно по двадцать-тридцать человек за раз. И местом назначения я выбрал площадь перед зданием департамента безопасности.

Ну а что? Первый этаж хоть и был завален, но внутрь пройти можно было без особых проблем, да и места на площади хватит для всех. Тем более, что бунтовщики собирались во дворце, а одержимые шли со стороны Бауманской улицы примерно в ту же сторону.

Каково же было моё удивление, когда после перемещения очередной партии туземцев увидел на площади столпотворение? Переместив остатки армии людей, я захватил големов и решил посмотреть, что за представление нынче показывают перед бывшим зданием инквизиции.

Ну, чего-то такого я ожидал. Меркулов сумел подчинить разум императора и выставил его одержимым перед толпой. Теперь точно ни у кого сомнений не останется в том, что обряд экзорцизма — фикция.

Надо было разобраться с Меркуловым раньше, но я всё надеялся, что наши с ним интересы больше не пересекутся. Теперь вот пожинаю плоды своего милосердия. Нельзя оставлять за спиной того, кто может ударить.

Мы с Вольтом приблизились к столбу для казни и услышали речи Меркулова. Ловко он всё провернул, гад. А ведь это была моя идея — вывести одержимых оппозиционеров и вывернуть ситуацию в свою пользу.

Я не удержался и решил записать ещё одно видео. Приличные люди, а ведут себя хуже одержимых. Запись шла полным ходом, когда на площадь выскочил Павел Трубецкой с поддержкой из приближённых аристо и гвардейцев.

Я уж подумал, что сейчас всё закончится, но люди на площади начали обращаться в одержимых. Значит Хранитель где-то рядом.

Со всех сторон слышалось моё имя, которое скандировали одержимые, и я понял, что тянуть нельзя. Вряд ли я смогу сейчас на равных биться с Хранителем, но уж на то, чтобы вытурить его из этого мира, у меня сил хватит.