Зодчий. Книга III (СИ) - Погуляй Юрий Александрович

У аристократов свои порядки и пусть я лишь недавно дворянин, а правила поведения надо перенимать. У них ведь всё очень строго. Дорогие вещи, пыль в глаза, избалованные дети-мажоры и одинокая злобная старость посреди желающих твоей смерти наследников. М-м-м. Мечта!

— А потом свет божественный с икон полился! — захлёбываясь рассказал крестьянин. Он сидел на лавке с папиросой в зубах, глядя снизу вверх на товарищей. — Монстры все и поразбежались! Бери всех хоть голыми руками! Вон, ты видел — тварь на холм новую привезли? Вот её Зодчий иконами и сжёг! А потом слепил из неё статую! Все те статуи так и появились.

— Да брехня, — сплюнул второй. — Сказки рассказываешь.

— Брехня⁈ Да ты потом сам охотников спроси, Никитос! — фыркнул первый. — Сказки, тоже мне! Говорю тебе, Баженов — посланник Божий! Ты же не думаешь, что святой отец ему иконы просто так отдал? Поносить в Изнанке, да? А ты слыхал, что про Зодчего в подворье Святой Варвары говорят? А? Говорят, что посланник он Господа!

Мужчина засуетился, сплюнул окурок и поднялся, взмахнув руками:

— А то, что его благородие Колодец отбили, а? Тоже брехня? А что Бессмертного стража убил!

— Не сам же он его грохнул, — поморщился Никита. — Да и вообще. Ну убил, а мужикам чего делать теперь, а? Раньше можно было хоть какую-то деньгу с поляков взять, а сейчас заберёт богатей земли себе и будут мужики лапу сосать! Чем семьи кормить, скажи?

— Ну тут да, тут да, придётся перестраиваться, — согласился сторонник божественности Зодчего. — Да только если он посланник Божий, так может быть, малая жертва с нашей стороны-то?

— У тебя хозяйство большое, тебе есть что пожрать, — не сдавался Никита. — Сталкеров ты будешь кормить?

— Да что ты заладил?

— Потому что сказки рассказываешь!

— Сам ты сказки! Вон, Слава очнётся, сам тебе всё расскажет, Никитос! Ему-то поверишь?

— Ему поверю. Но когда он очнётся-то⁈ — ухмыльнулся Никита.

— Дочка Вепря быстро в себя пришла, и Глебов мужик крепкий, выберется, — уверенно заявил собеседник. — Ты просто за важным не следишь!

— Ой, да слежу! Я ж врубаюсь, что он человек не простой, но ты сам-то за языком следи. Услышит отец Игнатий такие речи — онемеет язык у тебя молитвы искупительные читать, — поморщился Никита. — Придумал тоже… Свет божественный.

— Вот ты неверующий! Да отец Игнатий сам так считает, что послан нам Зодчий самим Господом! За стойкость нашу. Да чего я тебе доказываю-то⁈ Вон, чего молчишь, Лёха?

— Чего Лёха? — дёрнулся третий.

— Ты сегодня там был, похож наш Зодчий на посланника, а?

— Слушай, я не знаю, — пожал плечами тот. — Но это… Он мужик что надо. Ты стрельбу сегодня слышал?

— У Сани-то? Ну, вся деревня слышала. Там же комаровские с заезжими схлестнулись вроде как. А чё, прибили кого-то, Кабалыч?

— Не комаровские они, — вмешался в разговор четвёртый мужик, самый крепкий из них. — Гвардия.

Он произнёс это слово почти мечтательно.

— Да всё не наши, а порядки тем временем у нас устраивают, — продолжил возмущаться Никита.

— Слушай, да чего тебе надо? — не выдержал Кабальный. — Чего он тебе сделал-то?

— Дворянин он, Лёша. Дворянин. Высшее существо, — сплюнул недовольный. — Ненавижу.

— А я тебе говорю, нормальный он мужик! Захлопнись.

— Дураки вы. Купил вас он электричеством, что ли? — Никита не сдавался.

— Саня сказал, что гвардейцы троих положили чужаков, которые до него на трассе докопались. А четвёртого Зодчий сам прикончил, — сказал, наконец, Кабальный, понизив голос.

— Да ладно! — опешил Никита. — Он ещё и душегуб⁈ Как это вообще бьётся с божественным, а?

— Слушай, ну ты дурак, что ли? В кои веки за кого-то из наших кто-то сверху вступился! — воскликнул первый. — Тебе всё не так.

— Поддержу, — присоединился Кабальный. — Если бы не гвардейцы Михаил Ивановича, то я не знаю, что б Саня делал. А то, что из наших там никого нет… Ну так и желающих нет! Вон, Ваня, ты же мужик крепкий. Чего теперь будешь делать, без рейдов, а? Может, подашься к Зодчему, а?

— Может, и подамся, — задумчиво проговорил четвёртый. — Может, и подамся.

— Ну вас, холопское племя, — сплюнул Никита и двинулся по освещённой ночной улице к себе домой.

У самого порога его нагнали.

— Ты это, Никитос, — пропыхтел Кабальный. — Не болтай особо, ладно? Ещё раз услышу, что Зодчего нашего поносишь, нос сломаю, понял?

Лёха огляделся по сторонам, убедившись, что их никто не видит, и поднял кулак, показав его испуганному Никите:

— Ты меня знаешь.

Глава 22

К усадьбе Скоробогатовых вела отдельная дорога. Мы свернули на неё с основной трассы, и вскоре шоссе с идеальным асфальтом побежало вдоль озера, мимо клёнов, дубов и берёз. Я сидел на заднем пассажирском месте, в дорогом и строгом костюме, и любовался красотами природы.

Новенький чёрный представительский «Метеор» нижегородской автомобильной мануфактуры, шёл очень мягко. За рулём сидел Капелюш. Его наряд был чуть попроще, чем у меня, но тоже разительно отличался от привычного армейского вида. Юра выглядел так, как должен выглядеть шофёр важного человека, которому доверили дорогой автомобиль.

И ведь на самом деле дорогой. «Метеор» я купил в Кобрине, в автосалоне. Обошлось почти без торгов. Представитель магазина попытался назначить мне вилку цен, добавлять коврики и прочую защиту, но я просто тихо ему объяснил, что-либо беру машину за ту сумму, которая указана на их ценнике, либо иду в соседний центр. Когда продавец принялся рассказывать, что я должен понимать ситуацию, и там условия будут ещё хуже, да ещё и обманут — я направился к выходу, и он нагнал меня на парковке.

Через десять минут мы уже подписывали договор на выбранный мной автомобиль. Покупка, конечно же, ударила по бюджету, но благодаря Нямко, Ферме Кристаллов и отсутствию лишних вопросов у скупщиков Кобрина — на жизни моих поселений такие траты отразятся не сильно. Легко пришли эти деньги — пусть легко уходят. Ну и, разумеется, с пользой для дела. Потому что в том месте, куда я еду —судят по одёжке, и мне не следует являться на званый ужин в камуфляже и верхом на квадроцикле цвета морской волны. Такси вызывать тоже несолидно. Посему будем считать затраты на «Метеор» ­прямыми вложениями в репутацию.

Белокаменная усадьба Скоробогатовых располагалась на небольшом холме у озера, за высоким каменным забором, утыканным камерами наблюдениями. Ну и, разумеется, выстроена она была руками, а не при помощи Конструкта. Впрочем, находилась в зоне покрытия. Я с интересом прикинул расположение местного Колодца и его размах. Вероятно, здесь можно говорить о десятом-одиннадцатом уровне. Неплохо, для глубинки. Очень мало для меня.

Когда мы подъезжали, то за несколько сотен метров до ворот нас с визгом шин обогнала красная иномарка. То ли персидская, то ли индийская, я не разбираюсь. Верх автомобиля был откинут, и за рулём в солнечных круглых очках по-хозяйски расположился светловолосый юноша с широкой улыбкой. Одной рукой он держал руль, а вторая была опущена на обнажённое бедро сидящей на пассажирском месте блондинки. Я увидел испуганный взгляд девушки, которая что-то сказала спутнику, и рука юноши тут же убралась. Благодаря тонированным стёклам моего лица возлюбленные не видели.

Мы подъехали к воротам в имение, как раз когда красный автомобиль уже скрылся на территории. Одарённый охранник в строгом синем костюме подошёл к моей машине со стороны водителя. Дождался, пока опустится стекло.

— Михаил Иванович Баженов, — ровным голосом произнёс Капелюш. — К Его Сиятельству.

Опытный страж порядка в мою сторону взглянул лишь мельком, но при этом с максимальным уважением и почтением. Я почувствовал колыхание силы, когда охранник просканировал машину.

— Добро пожаловать, ваше благородие, — с поклоном отошёл он от автомобиля, ворота послушно распахнулись и мы оказались за огромным каменным забором. Вот забор, кстати, был возведён уже при помощи Зодчих. И пусть он казался собранным из больших камней, скреплённых друг с другом цементом, а от моего взора не укрылся типовой рисунок.