Наследник огня и пепла. Том Х (СИ) - Добрый Владислав

— А таланты у него какие? — уточнил я.

— А вот не показывал. Знаете же, как это у них… у вас, то есть, принято. Не кажет всадник свою силу магическую, от врагов таит. Там же фокусов раз-два и обчёлся…

Я удивлённо покосился на Фрозена. Не ожидал от него такого пренебрежения.

— Даже я паре уже научился. Шесть сольдо студиозу отдал за уроки. Ха, видели бы, как он на меня вылупился, когда я «Копьё Вирак» выпустил! — Фрозен хлопнул себя по моргенштерну. — Магнолия говорит, что он меня обманул, и сам не думал, что научить чему-то сможет!

— Слушай жену, — сказал я. — Она у тебя умная. И в людях понимает. Про Ревнителя что говорит?

— Что блаженный он, — ответил Фрозен. И без перехода вдруг разразился диким криком:

— Что встали? Разбейтесь в строй! Кавалерия — справа! Плохо! Быстрый марш к Синему холму! И назад! Строй держать!

Его команды подхватили десятники. Ополченцы явно копировали структуру «Стражи Караэна». Люди, толкаясь и спотыкаясь, перестроились — арбалетчики назад, те, кто с копьями, вперёд. И зашагали, стараясь удерживать «коробочку» строя. Получалось плохо, хоть и шагали медленно. Вокруг бегали «офицеры» с грубыми двуручными ковырялками, ровняя строй.

— Жалко, мерзнут же, — объяснил Фрозен. — Пусть походят, согреются.

Я, наконец, обратил внимание на тех, кого Фрозен инспектировал — он был главой комиссии, проверяющей готовность ополчения к битве. После позора со сбором ополчения против сорских пиратов Караэн провёл военную реформу. Город и контадо разбили на 96 округов, каждый из которых должен был выставлять по сотне готовых к бою человек. Старый город разбили на шесть округов, каждый выставлял свою сотню. Ещё две сотни обязали выставлять мои «таэнцы», поскольку бывший квартал бурлаков занимал немало места. Оставшиеся гильдии также выставляли по двести человек. Только Гильдия Лекарей выставляла не воинов, а, собственно, лекарей. И это были самые хорошо вооружённые и одоспешенные сотни — мало уступающие по количеству железа моим вассалам.

Остальные округа, чем дальше от стен, тем хуже вооружали своих людей — вплоть до того, что некоторым на сборе выдавали оружие из арсенала. Обычно копья — как самое лучшее по соотношению цена-качество. И вот эти три сотни были набраны в каком-то особенно нищем месте.

Копья явно дешёвые, арсенальные. Крохотные, почти игрушечные арбалеты. Впрочем, «арбалетчики» явно не особо верили в своё оружие, потому что вдобавок были вооружены копьями. Щитов почти нет. Как и шлемов — только у сотников, похоже. А обязательная по постановлению Караэна «не менее, чем стеганая броня у каждого» представлена тонюсенькой безрукавкой.

Я не смог удержать лицо и брезгливо скривил губы.

— Слушайте, сеньор Фрозен, кто это такой бесстыдный, что выставил такое ополчение? — раздражённо кивнул я вслед «марширующей» пехоте.

— А, сеньор Магн. Союзники! Вижу, не нравится вам. Так я вам сейчас ещё хуже скажу. Это уже как бы не шестая такая бранкота, какую я вижу, — невесело ухмыльнулся Фрозен.

— Как ты их назвал? — слово было явно составлено из термина «военные, вооружённые» и «свора, стая».

— Да мы так, в Таэне, называем тех, кто к обозу прибился. Шваль всякая, но с ножами и дубинами каждый, а то и чем получше. В строю не стоят, но если пограбить, или за бегущими погонять, доспехи и одежду снять — страшнее нет. Падальщики, но опасные — могут и своих прирезать. Ну, разве ж не бранкота? — махнул рукой Фрозен в сторону уже почти потерявших и без того слабо выраженный строй ополченцев. Теперь многие брели уже даже не пытаясь изображать атаку — просто закинув на плечо копья и завернувшись в одеяла.

Эта зима не была суровой такой суровой, как предыдущая — снег сошёл пару дней назад почти полностью, оставшись только в прикрытых чем-то ямах или под навесами. Днём солнце, по моим ощущениям, давало уверенную плюсовую температуру. Даже припекало немного, как на горных склонах. Поэтому в Долине не было как таковой зимней одежды — зима три дня в году, дороговато ради этого держать отдельную смену. А вот плащи были в ходу. Но у этих не было плащей, только одеяла.

— Они выглядят как уже разбитое воинство. Как ты можешь их принимать? — удивился я и внимательно посмотрел на Фрозена. — Раздай штрафы мелким сеньорам и городкам, что их привели, и пусть одевают и одоспешивают заново. Или подарки ждёшь?

В Караэне очень не любили людей бесчестных. Поэтому откровенную коррупцию себе мог позволить разве что когда-то Городской Совет. А вот «подарки» были нормой. Судья вполне мог в деле об украденной козе вынести вердикт, что виновный хоть и украл козу, но подарил судье её трёхкратную стоимость, что ясно показывает глубину его раскаяния. Поэтому, мол, надлежит ограничиться лишь возмещением убытка, без порки. Это являлось прямым нарушением закона — а закон, как и во всех тесных сообществах, был очень жесток к ворам. «Крыс» даже в тюрьме не любят. Но подарки были традицией, сильнее писаного слова.

Ладно, чего уж там, я сам яркий пример — чуть ли не половину свиты одел и на коней посадил благодаря подаркам, когда вернулся из Таэна. Люди таким образом заверяли меня в своей лояльности — прекрасно понимая, что предали. Да и вообще, всё караэнцы прекрасно понимали. Например, «подарки» стражникам у ворот вместо досмотра купеческих повозок и обложения налогом давно ушли в прошлое. Тот же Лысый с «сопровождающим», которого мы встретили у стен, — наверняка судье мог неплохой подарок подогнать, раз у него была лишняя земля для выпаса коз. Я видел наделы, где люди сеяли овёс прямо между камнями.

Поэтому я искренне удивился, когда Фрозен легко согласился, кивнув на разряженных хмырей, что топтались у помоста.

— Ну, так-то да. Трясу. Сейчас каждый по два сольдо за свои два десятка ополченцев даёт. Но я не я, если меньше четырёх вытрясу. Нет, так-то, сеньор Магн, два сольдо — это, Император не дай соврать, уже хорошо. Я ж не жадный. Вот только половину я по-честному в ратушу сдам — принято так нынче. Вы ж и завели: половину вам, половину командирам, половину промеж всех. Мы с тех пор, кто с Таэна, так и делаем, да и не только мы — почитай весь Караэн. Только не напрямую вам, а на общее дело. Опять же, Император не дай соврать — бранкота сносная. У всех обувка есть, одеяла… Нет, броня, конечно, одно название. Но я и без всего, в одной шерстяной крестьянской куртке в бой хаживал. И ничего…

— Так, — прервал я его. Проглотил вертящееся на языке «я ничего не понимаю», переформулировав в более подобающее моему статусу: — Объяснись.

Фрозен почесал затылок под беретом левой рукой. Так и не привык к новой, правой.

— Хм… Сеньор Магн, что ж тут объяснять?.. А, кажись, понял, — он посветлел лицом. — Так, смотрите. Вы помните уложения нового ордонанса по ополчению? Чего там серебрянки напридумывали?

Я указал на его серебряный значок на берете.

— Ты ж сам один из них — вот и расскажи.

Если честно, я не особенно вдавался в детали. Под изменения в наборе ополчения Серебряные попытались протащить поправки и к Золотой Палате. Похоже, хотели создать пару сотен конного цехового ополчения и с помощью этого засунуть в Золотую Палату людей из города. Но Великие Семьи уже были готовы и сами увеличили число «золотых» до двадцати одного. Я советовал сорок, но им показалось это многовато.

Теперь представитель в палату выбирался от пятидесяти всадников — причём крайне хитрыми способами, в несколько приёмов, с участием жребия. А за Великими Семьями места в Золотой Палате закреплялись просто и безыскусно — пожизненно.

Это, с одной стороны, давало нам неплохое пространство для политических битв за голоса, с другой — практически гарантировало большинство по важным вопросам. Ну трудно поверить, что все остальные аристократы в палате не будут зависеть хоть от одной из Великих Семей.

Серебряные от такого так опешили, что согласились не подумав. Вот только их хитрый план с созданием конного ополчения заглох — всё же содержать лошадь очень уж дорого.