Урожай Смерти (СИ) - Магнус Гэвин

Но отнюдь не сущность всемирного поля энергии была главным открытием - тем более, что я всерьез подозревал что это далеко не единственный подобный слой, а лишь тот, что я сумел почувствовать. Главным было другое - здесь оставались следы. Мир может помнить то, о чём всё разумные далеко забыли. И чутье подсказывало мне - чем более редким и уникальным будет событие, тем больший след оно оставит здесь, на теле мироздания.

Наверное, где-то здесь, в стенах древнейшего города, можно было бы даже услышать отзвуки первых восстаний, что бросали честолюбивые лидеры основателями династии Ренегонов. Звуки скрещенных клинков и запах яда первых интриг…

Это место таило куда больше секретов, чем казалось на первый взгляд - но, пожалуй, надо быть богом, чтобы смотреть так глубоко: я же был простым человеком, что овладел магией смерти.

Вслушиваясь в мир, пропуская его через призму собственного разума, сложно не познать себя. Но увы, несмотря на всё обретенное могущество, мои надежды оставались тщетны: во мне не было ничего, что давало бы мне хотя бы клочок изначальной силы. Я превратил своё тело, разум и душу в почти идеальный проводник смерти, сделал себя бессмертным, мне хватило бы крупицы силы, чтобы превратить себя в идеальную пиявку, могучий насос, выкачивающий смерть из окружающего мира, я мог выдерживать силу, способную сносить королевства и раскалывать земную кору - но, в сущности, так и оставался всего лишь вором, что берет силу извне.

Где-то рядом светился маленькой искрой пламенный фламберг, что связывал меня с тысячами нитей жизней, которые уходили далеко за горизонт. Даже он имел в себе крохотный источник чистого пламени - но не я.

Чего не было в моей душе, что было в иных людях? Что давало каждому человеку эту искру первородной магии, обрести которую не помогли мне даже тысячи чернейших ритуалов?

Технически, я нашел решение: бессмертный может приносить себя в жертву столько раз, сколько захочет, черпая силы из собственной временной смерти. И всё же - одной вещи я научился. Научился видеть…

Как глазам не нужно ничего, кроме падающего на них света, чтобы увидеть мир вокруг, человеку не нужно обладать даром к магии, чтобы почувствовать мир вокруг - нужно открыть себя для незримых потоков силы, что пронзают всё вокруг.

Это чувство - оно было столь великолепным, столь невероятным и чудесным, что на миг мне захотелось задержаться в нем подольше. Иногда видеть - означает иметь власть, или хотя бы её частичку. Однако я не забыл, зачем вообще начинал эту медитацию.

Пусть я не мог увидеть всё, но было кое-что, в чём я был особенно хорош - это искусство смерти. И потому я мог увидеть те редчайшие события, что сама смерть, казалось, вырезала на ткани мира. Одни были почти незаметны - словно сетка мельчайших шрамов. Иные были похожи на темные раны, разрезающие бескрайний океан. И наконец, самые масштабные, были подобным огромным, гниющим язвам, что почти невозможно зарастить. Я потянулся разумом за одной такой - и с удивлением увидел себя во вспышке видения…

Чудовищная темная фигура, окутанная непроглядными всполохами антрацитово-черной смерти, казалось, поглощала сам свет. За её спиной распахивает пространство многорукий черный спрут, готовый пожрать всё живое - и оглушительный удар хтонических щупалец, в котором слышны крики сотен смертей, обрушивается на зеленый щит жизни, защищающий город.

— держать… — хрипит женщина средних лет с искаженным лицом в зеленой мантии, пока десятки её более молодых спутниц сменяют друг-друга, падая замертво.

Я вынырнул из видения, возвращаясь к привычному течению мировых сил: мне и так было известно, что будет дальше. Подумать только - а ведь мне тогда казалось, что они создали необоримую защиту. Надо было продавить ещё чуть-чуть, и щит, питаемый жизнью сотен таллистриек бы не выдержал. А я бросил в бой армию вместо этого…

Над разумом словно зависла тень усталости - кажется, пребывание в подобной медитации не такая простая вещь, как мне показалось сперва. О своих ошибках можно будет поразмышлять позднее - время искать то, зачем я пришел.

Видения сменяли одно за другим…

Ржавое, потертое копье мертвеца впервые проливает кровь человека под стенами древнего города. Стена щитов бело-синей гвардии с яростным криком отбрасывает ряды нежити… Огромный черный бородач с яростным криком бросается вниз со стен, врезаясь в ряды моих легионов. Огненная магия, что выжигает со стен толпы мертвецов. Яростное пламя сынов красных башен, что проламывает стены древнего города… Гвардия, что рвется навстречу смерти сквозь пыль и смерть…

С удивлениям я увидел и Этериаса, отдавшего жизнь, чтобы закрыть пролом - и его воскрешение той самой женщиной, что держала щит. А я даже и не знал что кто-то на Тиале способен откачать человека после клинической смерти!

Калейдоскоп видений давил на разум, размывал образы, крушил ментальные щиты - но всё же, осколок за осколком, я нашел искомое.

Крылатая дева тяжелым рывком поднимает в воздух тело солдата - но уже поздно: удар копья в горло заставляет того захлебнуться кровью. Тяжелый, покрытый кровью топор с чудовищной силой разбивает строй: но свет с небес ослепляет всех вокруг, выжигая землю. Резкий рывок наверх, в небеса, и стрела, попавшая в глаз… Молнии, разрывающие ряды наступающих… Грохот черной смерти, и удар, бросающий на землю… Сильные, холодные руки, что зачем то хватают за голову…

Чувство хлынувшей из носа крови выбило меня из медитации. Голова раскалывалась… Нет! Мне нужно увидеть больше. Дальше, по следу… Любой ценой, пока эхо прошедших событий не затерялось…

Собрав волю в кулак, и игнорируя боль, я вновь нырнул в медитацию, находя нужное эхо. Ещё дальше… До того, как она была мертва, убитая моими руками… Я сам убил её! Здесь должна быть связь, я должен увидеть!

Это было похоже на попытку преодолеть ураган, будучи щепкой. Пройти сквозь шторм, и даже больше - пропустить его сквозь себя, вместить необоримую стихию в маленькой, хрупкой колбе…

Я неплохо овладел менталистикой смерти: я умел рвать, искажать, курочить и сшивать чужие разумы, подчинять их себе... Я умел слышать отзвуки эха чужих жизней и научился быть медиумом смерти - но чтобы заглянуть дальше, туда, где не было даже крупицы смерти, требовалось нечто большее. Нечто, что я не умел…

Это была неравная борьба с самого начала, и я понял это быстро. Наверное, нужны десятилетия, если не столетия тренировок, чтобы научиться слышать поток памяти мира так, чтобы он не разорвал тебя на куски, и потому передо мной встал ясный выбор - отступить, или быть разорванным.

Но мой разум уже был расколот на две части - а я был бессмертен. И потому что я потянулся вперед, зная, что должен знать - невзирая ни на что. И вспышка видения поглотила всё…

Их была всего сотня - прекрасных, обманчиво хрупких крылатых воительниц, облаченных в доспехи из голубоватой чешуи, что размывала их вид на фоне небесного свода. Вблизи они ничуть не походили на уродливых гарпий, коими я привык называть их про себя - скорее на ангелов, или валькирий… Распахнув белоснежные крылья, они висели высоко в небесах над кажущимся совсем маленьким Кордигардом, поддерживаемые потоком магии ветра - ветра, который мелодично и нежно раздувал выбивающиеся из-под серебристо-стальных шлемов пряди волос. Среди воительниц шло бурное обсуждение - но не голосом, а разумом, сотней разумов, что были словно связаны в единую сеть. И каким-то образом мир давал мне возможность услышать их.

…— Я насчитала свыше четыреста тысяч, но часть арьергарда ещё не показалось - общая численность армии может быть свыше полумиллиона людей.

— Это не люди.

— Они ходят на двух ногах и совпадают по росту!

— Словно големы, или конструкты - никакой жизни.

— Передовые отряды выглядят, словно поднявшиеся из могилы мертвецы! Никогда такого не видела.