Сердце Изнанки. Книга 2 (СИ) - Ковальчук Олег Валентинович

Начальник тюрьмы повернулся ко мне и небрежно махнул рукой, приглашая войти.

— Вот, говорит, что знакомы с детства. Увидеть тебя хотел, попрощаться по-совести. — Он понизил голос. — Признаться, все мы понимаем, как несправедливо судьба с тобой обошлась. Видишь, на какие уступки идём?

— Уступки, — эхом повторил усталый голос без всякого воодушевления.

Я переступил порог и оказался внутри камеры.

Генерал удивлённо посмотрел на Дмитрия, но тот лишь покачал головой, мол не собираюсь входить.

Помещение было крошечным, всего лишь три на три метра. В дальнем углу стоял изрядно избитый мужчина, чья массивная фигура, казалось, занимала большую часть этого тесного пространства. Один глаз у него совершенно заплыл, а многочисленные синяки покрывали всё видимое тело, словно жуткая карта побоев и истязаний.

Несмотря на очевидные страдания, смотрел он гордо и прямо. Спина у него явно болела от побоев, но он категорически отказывался её гнуть, а стоял с выпяченной вперёд грудью, глядя строго и непреклонно. Он медленно, с достоинством перевёл взгляд с генерала на меня. Было очевидно, что он меня совершенно не узнал, но не растерялся ни на секунду.

— Ну, здравствуй, «друг», — произнёс он с лёгкой иронией в голосе. — С чем пожаловал?

— А можем мы остаться наедине? — спросил я начальника тюрьмы. — Дело такое деликатное… Проститься хочу.

— Исключено, — категорически отрезал генерал.

В этот самый момент на моём предплечье внезапно материализовалась ласка.

Медведев вскинул брови, удивлённо уставившись на зверька. Благо я стоял таким образом, что ни полковник, ни офицер не заметили момента появления. Однако ласка запрыгнула мне на плечо и с нескрываемым любопытством принялась оглядывать камеру, принюхиваясь к спёртому воздуху.

— Это что такое⁈ — воскликнул начальник тюрьмы, отшатнувшись.

Офицер мгновенно среагировал: выхватил из-за пояса револьвер и навёл прямо на меня.

— Что здесь происходит⁈ — потребовал он ответа, взводя курок.

— Это мой питомец, прошу простить, — спокойно объяснил я. — Это несносная ласка. Любит гулять где захочет, видите ли. Она уснула у меня под пиджаком, и я про неё забыл.

— О таком нужно было предупреждать заранее! — строго ответил начальник тюрьмы, не сводя глаз с животного. — И боюсь, что я погорячился, устроив вам это свидание. Как бы вы ничего дурного здесь не устроили, а у меня заведение образцовое! — проворчал генерал, нервно поправляя ворот мундира. — Этот Мартынов вечно меня в какие-то сомнительные истории втягивает.

Я переглянулся с Медведевым и еще раз обратился к генералу, стараясь говорить как можно увереннее:

— Простите, такого не повторится. Да и зверюшка эта сейчас успокоиться.

Будто подтверждая мои слова, Белочка юркнула под пиджак, зацепившись за рубашку коготками, и её нос любопытно выглядывал из-за полы пиджака.

Генерал задумчиво потер подбородок, на котором уже проступала седая щетина, придававшая ему еще более суровый вид. Затем, словно приняв решение, произнес:

— В общем, вы поговорите, но в моём присутствии. Думаю, сами должны понимать — дело деликатное. Через три дня расстрел Медведева, — он многозначительно посмотрел на заключенного. — И люди в таком положении на любые отчаянные меры готовы пойти.

— Ничем вас не обижу, — хмыкнул Медведев, однако в его глазах мелькнула горестная решимость.

— Разговорчики! — повысил голос генерал. — Вы же офицер в первую очередь, а ведёте себя будто…

— Преступник, заключённый, — хмыкнул Медведев, пожимая плечами. В его жесте читалось безразличие человека, которому терять нечего. — Думаю, уже могу себе позволить, — он провел рукой по своим давно не стриженным волосам. — Давайте не будем время терять. С чем пожаловал? — посмотрел на меня.

Я выпрямился, чувствуя на себе пристальный взгляд генерала, буравящий мой затылок. Комната, казалось, стала еще меньше и душнее, чем была.

— Наш общий знакомый, — произнёс я, — Роман Михайлович Злобин сказал мне о твоём положении, — старался я тщательно подбирать слова. Внутренне благодарил Медведева за сообразительность, надеясь, что он правильно поймёт мои слова. — Как только я узнал, в каком положении ты оказался, то очень опечалился. Ты ведь мог бы служить нашей семье в качестве начальника гвардии, а вот как всё вышло. Вот как всё вышло, — я развел руками с притворным сожалением. — Теперь у меня человека не будет. И твоя судьба незавидна.

Медведев смотрел на меня не мигая. После моей фразы повисло долгое молчание, пронизанное лишь редким капаньем воды в соседней камере и приглушенными звуками шагов где-то за дверью. Он что-то соображал, сверля меня взглядом и машинально потирая шрам на левой скуле.

Наконец он ответил, тщательно подбирая слова:

— Ну, коли был бы свободен, возможно, и пошёл бы. Но, как видишь, обстоятельства не позволяют, — произнёс он и снова с интересом посмотрел на меня, будто ожидая продолжения.

Я сделал глубокий вдох и продолжил игру:

— Ну, судьба — вещь такая. Как мне стало известно, Злобин уже походатайствовал о помиловании, — я бросил быстрый взгляд на генерала, ища подтверждения своим словам. — Говорит, что помилование будет. Вот только через неделю.

— Это шутка, надеюсь? — спросил Медведев, нахмурившись. Генерал же и вовсе никак не отреагировал, лишь прочистив горло и отведя взгляд к окну высоко под потолком, за которым еле пробивался свет.

— Нет, не шутка, — серьёзно ответил я. — Но судьба она такая. Если не брать её в свои руки, обязательно подкидывает вот такие фортеля.

— В свои руки, значит… — медленно произнёс он, словно пробуя эти слова на вкус.

— В свои руки, — кивнул я, делая особое ударение на эти слова.

Генерал, до того молча наблюдавший за нашим разговором, внезапно встрепенулся:

— Мне непонятны ваши речи! — вдруг заявил он. — И не похоже что-то это на встречу старых друзей. Давайте-ка заканчивать нашу аудиенцию, а Мартынов мне еще ответит за такие подставы. Всё, прощайтесь и идём.

Я посмотрел в глаза Медведеву, тот выдержал мой взгляд. Из-под рубахи мордочку высунула ласка и тоже уставилась на Медведева, будто оценивая его. Затем посмотрела на меня, и мне показалось, что в ее маленьких черных глазах блеснуло понимание.

Медведев произнёс:

— Ну, бывай. А свою судьбу я держу в руках и распоряжаюсь ей по своему усмотрению. В армии мне уже не бывать, — он усмехнулся, проведя рукой по своим кандалам. — Ну а дальше посмотрим, как карта ляжет.

— Обязательно, — ответил я, слегка кивнув. — Я думаю, мы друг друга поняли, — сказал я, направляясь к двери. — Прощайте.

Стоило двери защёлкнуться, как генерал уставился на меня, его лицо побагровело. Мы отошли по коридору на приличное расстояние от камеры, и тут он остановился, преграждая мне путь своей грузной фигурой.

— И что это было? Ради этого вы меня беспокоили? Что за глупости? О чем вы говорили? — его усы нервно дрожали, а глаза сузились. — Побег готовите? Что это были за перемолвки? Это был какой-то код, или шифр? — он понизил голос до свистящего шепота. — Смотрите, не шутите со мной, иначе я здесь вас вместе с Мартыновым до самой казни продержу и только потом выпущу! Что вы задумали? Ну-ка, выкладывайте!

— Право, ничего такого, — устало произнёс я, чувствуя, как силы покидают меня.

Однако внезапно я почувствовал, как под моей рубахой исчезла ласка. Знать бы ещё куда она опять отправилась?

Глава 21

Вслед за Белкой

В итоге, Полковник Горин мурыжил нас вопросами ещё пару часов. Все ему не давало покоя появление ласки, да и наш не совсем внятный диалог. Он был твердо уверен, что мы что-то замышляем и хотим спасти Медведева из заключения каким-то незаконным способом, например, организовать ему побег.

Но как бы настойчиво полковник ни пытался вывести меня на чистую воду, я отвечал спокойно, односложно и неоднократно уверял, что ничего противозаконного не замышляю. Мои ответы были лаконичны, но убедительны — по крайней мере, достаточно, чтобы не дать полковнику зацепиться за какую-либо несостыковку. С каждым вопросом я чувствовал, как его подозрительность постепенно переходит во фрустрацию.