Сердце Изнанки. Книга 2 (СИ) - Ковальчук Олег Валентинович

В итоге полковник и сам устал от этого бесконечного и бесплодного допроса. К тому же, удачное стечение обстоятельств сыграло нам на руку — к нему подошёл один из сотрудников тюрьмы с срочным донесением. В блоке временного содержания заключённые устроили настоящий бунт, недовольные тем, что их слишком плохо кормят. Ситуация требовала немедленного вмешательства руководства.

Видимо решив, что мы не представляем угрозы, начальник тюрьмы поручил офицеру сопровождения вывести нас за пределы заведения. Напоследок он смерил меня хмурым, полным подозрения взглядом, словно пытаясь запомнить каждую черту моего лица, и поспешно отправился разбираться с возникшими, в связи с бунтом, проблемы. К нашему облегчению, он напрочь забыл о Медведеве и о странностях, которые заметил во время нашего разговора.

К слову, про ласку он тоже ни разу не спросил, но это только потому, что не видел, как она появилась. Если бы он разнюхал, что моя Белочка — магический зверь, к тому же со способностью к перемещению, он бы с нас точно не слез. Уверен, полковник исполнил бы свою угрозу, заключив нас под стражу до самой казни Медведева, а может и дольше.

Мы с Дмитрием расположились в небольшом уютном кафе неподалёку от здания городской тюрьмы. Заказав по чашке кофе, мы принялись обсуждать наши дальнейшие планы и, конечно же, Медведева.

— Значит, Злобин предложил тебе такого человека на роль нашего начальника гвардии, — произнес Дмитрий, аккуратно помешивая ложечкой в чашке. — Ничего не скажешь, только смертника нам ещё не хватало. Ты представляешь, какие проблемы могут возникнуть, если его узнают?

— Ну ты же сам видел, Дим, он выдающийся мужчина, к тому же герой! — заступился я за Медведева, отпивая глоток обжигающего напитка. — А ещё, судя по рассказам Мартынова, имеет твердое понятие о чести, и даже генерал ему не стал препятствием. Такие люди очень ценны, потому что если уж что-то себе в голову вобьют — от своего не отступят и будут идти напролом. Вне зависимости от того, кто перед ним стоит. Это редкое и очень хорошее качество в наше время. Сейчас многие готовы прогнуться под давлением власти или денег.

Братец покивал.

Я, если честно, сочинял на ходу. Не знаю я какое сейчас время, но подобные проблемы существуют во все временя в каждую эпоху. В общем, я не боялся ошибиться.

Дмитрий задумчиво посмотрел в окно, наблюдая за прохожими.

— Вот только я никак в голову не возьму, с чего ты взял, что он вообще станет работать с нами и служить нашему роду? Человек его склада, военная косточка, вдруг начнет верой и правдой служить аристократам?

— От обиды, Дим, от обиды, — пояснил я, наклоняясь ближе. — Его ведь уязвили по-настоящему, ударили по больному. Теперь он в армию больше не вернётся, просто потому, что его предали, а генерал, который позволил сказать лишнего, не только не извинился, да ещё и наказал его не по делу. Такое не прощают, я бы точно не простил и обязательно отомстил бы. Да, не попался бы так глупо, как Медведев, но, скорее всего, генерал бы на этом свете уже не ходил.

Дима посмотрел на меня округлившимися от удивления глазами, а я поморщился — лишнего наговорил, выдал слишком многое о своем характере.

— Ну а что, а как иначе? — продолжил я, пытаясь оправдаться. — Это же чистое оскорбление. Я прекрасно его понимаю, если он бился до конца с тварями, удерживал город, а потом ему такое в лицо кидают. Хорошо ещё, что генерал жив остался. Ещё и цел, да не избит. В любом случае, такая несправедливость порождает много противоречивых эмоций. А мы можем предложить ему шанс начать все заново, причем с высокой позиции.

— Ладно, отмахнулся Дима, это все разговоры, что ты делать-то собираешься? — спросил он, отпив кофе с молоком и глядя на меня. — Его ведь скоро казнят. Каким бы хорошим и честным он не был, казнённым он нам пользы не принесёт.

— Твоя правда, — произнёс я задумчиво. — Но оставлять так дело нельзя, спасать его надо. И не только потому, что он может нам пригодиться, а просто человек он хороший. Ты ведь сам это видишь. Таких в беде оставлять нельзя, потому как подобных и так немного. А если таких вот Медведевых в обиду давать, то зло торжествовать начнёт. Всякие чинуши будут бал править, а смелые, пробивные, ревнители чести будут в аутсайдерах. Понимаешь меня? — поглядел я на Дмитрия.

— Тебе такое не по душе? — спросил он.

— Если есть возможность такого человека поставить рядом с собой, подружиться с ним, такой шанс упускать нельзя, — улыбнулся я.

Тем временем, пока мы болтали, ласка то и дело прыгала от меня к Дмитрию, то исчезала, то появлялась. Она была очень взволнована, будто её что-то сильно беспокоило. Она скакала по столу, принюхивалась к кофе в кружке Дмитрия, тут же фыркала и чихала, затем прыгала ко мне на колени, тыкалась мордочкой мне в лицо, затем снова прыгала к Дмитрию. Потом исчезала на несколько секунд, а то и минут, и снова появлялась.

— Успокой свою животинку, — буркнул Дмитрий, когда она в очередной раз едва не окунулась мордочкой в его чашку.

— Да пускай резвится. Мешает, что ли? — произнёс я, наблюдая за её выходками с улыбкой. Меня забавляло это маленькое, но такое энергичное существо, будто внутри него скрывался целый ураган эмоций.

— Ну, в целом, если отбросить высокопарные слова… — побарабанил пальцами по столу Дмитрий. — Мне он тоже понравился, и видно, что он толковый. Вот только вы даже нормально не поговорили, я слышал ваш разговор. Откуда ты знаешь, что он захочет вообще идти к нам на службу? Тем более, что чин у него был высокий, а тут идти на службу к… — он поморщился, — … к роду типа нашего. Я ведь понимаю, что у нас род не такой большой и именитый. Да и репутация наша в последние дни пострадала.

— Но что-то других посетителей я у него не заметил, — ответил я, вспоминая пустые коридоры и одинокую фигуру опального офицера. — Но в одном ты прав. Даже если он захочет с нами работать, я абсолютно не понимаю, как его оттуда вытаскивать. Варианты у меня есть, но как их провернуть — ума не приложу.

— Мой дед говаривал, не можешь принять решение — нужно выписать на бумагу все мысли, которые есть в голове. А там уже картина станет более понятная, — произнёс он.

С этими словами он действительно достал блокнот и ручку. Интересно, Дмитрия всегда был такой практичный подход к проблемам? Во всяком случае, человек с таким складом ума больше подходил на роль главы рода, нежели Александр Филиппович.

— Итак, что у нас есть? — произнёс он. — необходимо четко структурировать и выписать возможные решения: Его через три дня должны казнить, расстрелять, — и записал это в качестве первого пункта в блокноте.

— Злобин уже написал ходатайство и даже отправил в канцелярию, — произнёс я. — Говорит, что даже помилование готово.

Дима кивнул и записал следующий пункт:

— Помилование готово, — пробормотал он, выписывая следующий пункт в блокноте.

— Надо понять, как ускорить процесс и доставить помилование до момента казни, — произнёс я, наблюдая, как он старательно выводит буквы своим аккуратным почерком. — Либо найти причину отсрочить сам расстрел. Других вариантов, по крайней мере, сейчас, я не вижу.

Дима старательно все записал.

— Значит, отсрочить расстрел или ускорить получение исполнительным органом помилования, — повторил он, подчеркивая последнее слово для большей важности. — Твоя ласка перемещаться умеет. Может, её отправить в столицу к императору за помилованием? — хохотнул он.

В этот момент, будто услышав его мысли, Белочка действительно появилась и принялась прыгать по столу, завидев новую игрушку в виде блокнота и ручки. Она схватила зубками ручку, которую Дима вставил в пружинку блокнота, и тут же исчезла, вместе с самим блокнотом.

— Эй, куда⁈ — вскрикнул Дима. — Вот, Костя! Твоя зверушка у меня блокнот стащила!

— Да вижу я, — флегматично произнёс я, подперев подбородок рукой, совершенно не удивляясь такому повороту событий.

— И как теперь будем записи делать? — произнёс он, вздохнув.