Тьма и Свет - Пол Томпсон

— Мы бы лучше отправились в путь, — сказал Стурм.

— Но я настаиваю, — сказал дракон. Он скользнул по краю своего насеста, ухватившись задними лапами за каменный выступ и расправив крылья для равновесия. Купеликс обошел вокруг и оказался прямо над дверью — единственным выходом.

Стурму не нравилось происходящее. Инстинктивно его рука потянулась к рукояти меча, которая от прикосновения превратилась в куриную барабанную палочку. Гномы переглянулись, а у Китиары от удивления отвалилась челюсть.

— Прошу простить мою маленькую шутку, — сказал Купеликс. В мгновение ока куриная ножка исчезла, а меч вернулся на место. — Ваше оружие здесь лишнее. Это был просто мой способ показать вам истину. Людям так часто нужно показать правду, прежде чем они поверят. — А теперь, — сказал Купеликс, выпрямляясь. — Да будет пища!

Его глаза вспыхнули внутренним светом, который, казалось, оставил в воздухе яркие искры. Искры собрались на открытом пространстве перед носом «Повелителя облаков». Когда они угасли, то оставили после себя широкий дубовый стол, стонущий под тяжестью еды и питья.

— Ешьте, друзья мои. Пейте, и мы будем рассказывать друг другу истории о великих делах, — сказал дракон.

Гномы с визгом восторга навалились на стол. Китиара посмотрела на кувшины с пенящимся элем и подошла к ним. Хотя копья могли по вкусу напоминать любую пищу, Китиара скучала по виду настоящей еды. Только Стурм остался стоять на месте, сложив руки на талии.

— Вы не хотите есть, мастер Светлый Меч, — сказал Купеликс.

— Плоды магии не годятся в пищу, — сказал Стурм.

Ноздри рептилии подергивались.

— У тебя плохие манеры для того, кто называет себя рыцарем.

Стурм ответил осторожно.

— Существуют более высокие директивы, чем просто манеры. Например, Мера велит нам отвергать магию во всех ее проявлениях.

Латунные челюсти расширились, обнажив зубы размером с саблю и вилообразный черный язык, усеянный золотом. На секунду сердце Стурма сжалось в груди в тугой узел, ибо он знал, что не сможет выдержать атаку этого чудовища. Затем он понял, что Купеликс ухмыляется ему.

— О, как скучно было все эти века без существ, с которыми можно было бы поспорить! Да будет благословенна твоя жесткая шея, Стурм Светлый Меч! Какое удовольствие ты мне доставляешь! — Челюсти сомкнулись с металлическим лязгом. — Но пойдемте, вы, конечно, слышали о Хуме Копьеносце?

— Конечно.

— Он неплохо ладил с некоторыми видами драконов, не так ли?

— Так гласит история. Я могу лишь заметить, что хотя Хума был храбрым воином и великим героем, он не был образцовым рыцарем.

Купеликс разразился смехом; он прозвучал как хор могучих гонгов.

— Тогда делай, что хочешь! Я не хотел бы быть ответственным за подрыв столь грозной добродетели! — С этими словами Купеликс вскочил со своего места и, яростно забив крыльями, взлетел в самые высокие недра полого обелиска.

Стурм подошел к роскошному столу. Гномы наедались печеными яблоками, голубями, фаршированными беконом и каштанами, диким рисом с шафраном, целым сладким луком, глазированным медом, стейками из оленины, кровавым пудингом, маринованными яйцами, хлебом, пуншем, вином и элем.

Китиара вынула раненую руку из перевязи и положила ее на стол. В плаще, спадавшем с одного плеча, и с румянцем свежего эля на щеках, она выглядела весьма развратно. Она фыркнула, когда ее глаза встретились с глазами Стурма, и отправила в рот целое маринованное яйцо.

— Ты пропускаешь пир, — сказала она после того, как проглотила. — Старые императоры Эргота никогда не ели так хорошо.

— Интересно, из чего это сделано? — сказал Стурм, подхватывая теплый рулет и позволяя ему упасть обратно на поднос. — Песок? Ядовитые грибы?

— Иногда ты утомляешь до невозможности, — сказала Китиара и сделала три глотка эля. — Если бы дракон хотел нас убить, он мог бы сделать это, не прибегая к тонкостям яда.

— Вообще-то, — сказал Лесоруб, наклонившись через стол и извергая хлебные крошки с каждым слогом, — латунные драконы традиционно не связаны со злом.

— Нам нечего бояться этого существа? — спросил Стурм у стола. Он взглянул на тьму, в которой находился дракон, и понизил голос. — Наши предки на Кринне долго и упорно боролись за то, чтобы уничтожить драконов. Неужели они все были неправы?

— Здесь ситуация совершенно иная, — сказал Заика. — Лунитари — дом этого дракона. Он проявил добрый интерес к нашей беде. Мы не должны отказываться от его помощи из-за древних предрассудков, которые не имеют применения в настоящее время.

— Что он хочет от нас?

— Он нам еще не сказал, — признался Заика. — Но он, не позволит нам уйти.

— Что ты имеешь в виду? — резко сказал Стурм.

— Вабик, Всполох и я хотели отправиться на ваши поиски. Мы перенастроили управление двигателями таким образом, чтобы делать короткие подъемы, точнее, прыжки, но Купеликс отказался выпустить нас из обелиска. Он заявил, что это небезопасно, и что он предпринимает шаги, чтобы доставить вас всех сюда.

— Ну, теперь мы здесь, — сказала Китиара, потянувшись за еще одним зажаренным голубем. — И скоро мы отправимся в путь.

— Уверенна? — спросил Стурм, снова поворачивая шею, чтобы заглянуть в тусклую высь обелиска. — Теперь, когда мы все у него в руках, отпустит ли он нас?

Глава 20. НОВАЯ ЭРА

После того, как Китиара и гномы наелись досыта, они отправились к «Повелителю облаков», чтобы вздремнуть. Только Заика остался со Стурмом. Они вдвоем прогуливались по внутренним помещениям огромного обелиска, и Стурм рассказал историю смерти Румпеля.

— То, что Румпель погиб вместо Кит или Наводчика, было чистой случайностью.

Они приостановились, когда Заика достал из кармана жилета носовой платок и промокнул нос. Стурм рассказал о смерти Рапальдо и о том, как они похоронили Румпеля посреди грибного сада.

— Знаешь, мы с ним вместе учились в школе шестеренщиков, — тихо сказал Заика. — Мне будет его очень не хватать. — Они прошли под носовой частью летающего корабля, и Стурм увидел гладкое круглое отверстие шириной восемь футов, просверленное в твердом мраморном полу. Он спросил Заику, что это такое.

— Миконы живут в пещере внизу, — сказал Заика. — Они входят и выходят через эти отверстия.

Он указал на два других, расположенных неподалеку. Стурм встал на край одного из отверстий и посмотрел вниз. Внизу было слабое голубоватое свечение, и он мог видеть неровные формы сталагмитов. Из глубины доносился слабый горьковатый запах.

— Это Миконы построили это место? — спросил Стурм.

— Насколько я могу судить, нет, — ответил Заика, продолжая идти. — Миконы — довольно новое дополнение к этому месту. Купеликс намекает, что это он их создал, но я не верю, что он настолько могущественен. Но отвечу на ваш вопрос: Обелиск был здесь еще до дракона.

— Откуда ты это знаешь?

— Наблюдал за Купеликсом. Хотя это здоровый взрослый экземпляр латунного дракона, его черты во многом сформированы тем, что он вырос внутри этого обелиска. Обратите внимание, например, на его короткие крылья и мощные ноги; он проводит все свое время, сидя на уступах, а не летая. Он может прыгать на огромные расстояния, даже прямо вверх. — Заика остановился, видя, что Стурм пристально его изучает. — Что? — спросил гном.

— Ты так изменился, — сказал Стурм. — Не только отсутствие заикания; ты выглядишь таким спокойным и собранным.

Заика покраснел под аккуратно подстриженной бородой.

— Наверное, мы, гномы, кажемся вам, людям, ужасно неорганизованными и непрактичными.

Стурм улыбнулся.

— Вовсе нет.

Заика улыбнулся в ответ. Он сказал:

— Пребывание на Лунитари изменило меня — всех нас. Полет «Повелитель облаков», хотя и неустойчивый, стал первым настоящим успехом в моей жизни. Я провел годы в мастерских горы Небеспокойсь. Все они потерпели неудачу. И только когда я узнал об экспериментах Румпеля с эфирным воздухом, «Повелитель облаков» стал возможен. — Упоминание о погибшем химике на мгновение прервало разговор.