Тьма и Свет - Пол Томпсон

— Не стоит благодарностей, — сказал Канат чуть более низким, чем обычно, голосом. Лесоруб засиял и похлопал своего коллегу по спине.

— Ты чувствуешь себя как-то иначе? — спросил Стурм у Китиары.

— Мое плечо все еще болит.

— Ты не чувствуешь никакого нового прилива сил?

Она покачала головой.

— Все, что я чувствую, это острую потребность выпить кружку лучшего эля Отика.

Стурм улыбнулся. Казалось, прошла целая вечность с тех пор, как они все сидели в трактире и наслаждались пивом Отика. Казалось, что пройдет еще целая вечность, прежде чем они смогут сделать это снова.

На двенадцатой миле гномы выстроились в длинную шеренгу позади Китиары и Стурма. Их короткие ноги просто не могли поддерживать быстрый темп людей. Неохотно Стурм объявил перерыв. Гномы упали на месте, словно сраженные ливнем стрел.

Воздух всколыхнулся. На востоке — в направлении, которое, как они решили, было восточным — показались проблески розового света.

— Восход, — без всяких эмоций сказала Китиара.

На западе, в центре долины, восход приветствовало ответное легкое свечение. Наводчик попытался навести свою подзорную трубу на источник этого второго рассвета. Манёвр подошел к нему.

— Это обелиск, — сказал он. Он прищурился вдаль. — Я вижу сияние вокруг вершины.

По небу пронеслись яркие белые полосы — больше падающих звезд. Яркое, устойчивое свечение на востоке вскоре повторилось на западе. Солнце поднималось над скалами, желтое и теплое; свечение от обелиска было настырным и грязно-алым.

Край солнца прорвался над скалами. Раздался раскат грома, и из далекого обелиска в окружающую цепь холмов вырвались огненно-красные молнии. Исследователи прижали лица к земле, и все почувствовали жжение, когда над головой затрещали красные пучки. Пять раз сверкнула алая молния, и раскаты грома сотрясали небо звонкими ударами. Когда солнце полностью поднялось над стенами долины, странная буря прекратилась.

Стурм сел. От земли вокруг них шел легкий пар. Китиара с трудом поднялась на ноги и осмотрела долину при свете дня. Из зыбкой почвы начали пробиваться растения. Манёвр стряхнул с себя пыль и оглянулся на утес, по которому они спускались на санях.

— Теперь я понимаю, как его края стали твердыми и гладкими, как стекло, — сказал он. — Должно быть, молния бьет в них каждое утро.

Самый кроткий гном произнес дрожащим голосом:

— Это были не грозовые разряды. Он попытался встать и не смог. — Атмосфера заряжена другой силой.

— Магия. — Стурм почувствовал, как его лицо отвердело от отвращения, когда он практически выплюнул это слово. Хотя это и не было неожиданностью, внезапное появление такой огромной магической силы заставило его почувствовать себя уязвимым, незащищенным и запятнанным.

[1] Астроблема — кратер метеоритного происхождения на поверхности земной коры.

Глава 19. КУПЕЛИКС

Растительность в долине была такой же, как и в других местах Лунитари, но росла она не так густо и достигала больших размеров. Розовые копья за час роста достигали двенадцати футов, а поганки — двадцати и тридцати футов. Одним из новых видов, обнаруженных исследователями, был пятифутовый шар. Увидев, как один из таких шаров взорвался, выпустив во все стороны ливень острых шипов, похожих на копья, марширующие стали обходить их стороной.

Небо тоже казалось светлее, а в ушах стоял ровный гул. Лесоруб постоянно жаловался на громкое жужжание, несмотря на импровизированные наушники. Манёвр стал прикрывать глаза руками, чтобы уменьшить интенсивный ослепляющий свет, который он видел повсюду. Для других гномов их особые возможности становились все более обременительными. Канат не мог ни к чему прикоснуться без того, чтобы его руки не прилипли. Однажды он случайно поцарапал себе нос, и потребовался целый час, чтобы освободить пальцы. Слесарь суетился, как парящая колибри, двигаясь с такой скоростью, что казался не более чем размытым пятном. Он часто падал и постоянно натыкался на других участников группы. Погодник ходил в вечной дымке — настоящий туман, который прилипал к его голове и плечам — его собственное облако. Влага конденсировалась на его лице, а с ушей и бороды постоянно капало.

Из всех гномов только Наводчик не проявлял никаких явных болезненных эффектов. Но Стурм заметил едва уловимое изменение в выражении его лица: обычно проницательный взгляд Наводчика уступил место жесткой ухмылке, как будто он слушал какую-то нелепую историю, которую ему нашептывали на ухо. Стурм не был уверен, что мир готов к логическому гному.

Стурм также беспокоился о Китиаре. Она шла впереди всех, целеустремленно направляясь к обелиску. Ее правая рука по-прежнему была сложена на груди, но левая, крепко сжатая в кулак, поднималась и опускалась с каждым решительным шагом. Каждый удар ее каблуков оставлял в земле глубокую выемку. Стурм задумался, сколько энергии она может вместить.

На какое-то время он потерял Китиару из виду среди розовых копий и паучьих палочек.

— Эй? — позвал он. — Кит, подожди нас. — Ответа не последовало, только гул улья окружил их.

Стурм увидел Китиару, стоявшую под огромной поганкой. Розовые споры легким дождем сыпались на нее. Ее рука была прижата к горлу, и она что-то рассматривала.

— Кит? — позвал он, дотронувшись до ее плеча.

Она вздрогнула.

— Стурм! Я только что заметила это. — Это был драгоценный камень Тиролана, аметистовый наконечник стрелы, который стал прозрачным после того, как Кит с его помощью освободилась от чар гоблинов-разбойников. Она протянула кристалл Стурму. Он был кроваво-красным, как рубин, охваченный пламенем.

— Когда это случилось? — спросил он.

— Во дворце Рапальдо я увидела, что драгоценный камень стал бледно-розовым. После восхода солнца цвет стал еще насыщеннее.

— Избавься от него, Кит. Это вместилище магии. На него тоже может повлиять атмосфера Лунитари. Ничего хорошего из этого не выйдет.

— Нет! — сказала она, засовывая драгоценный камень обратно под свою полотняную рубашку. — Я намерена сохранить его. Неужели ты так быстро забыл, как Тиролан помог нам?

— Нет, я не забыл. Но теперь драгоценный камень может быть наполнен другой силой, о которой ты ничего не знаешь. Брось его на землю, Кит, пожалуйста! Если ты этого не сделаешь, последствия могут быть ужасными.

— Я не буду! — сказала она, ее темные глаза сверкнули. — Ты глупец, Стурм Светлый Меч — испуганный мальчишка. Я не боюсь могущества. Я приветствую его!

Стурм уже собирался возразить, но тут показалась колонна гномов. Он не хотел провоцировать конфронтацию на глазах у маленьких людей. В Китиаре была тонко завуалированная ярость, и давить на нее в такой момент было бы ни к чему.

— Манёвр говорит, что обелиск скоро должен быть у всех нас на виду, — сказал Канат. Его правая рука уперлась в спину Слесарю. Ученик бежал на месте, его короткие ноги были почти невидимы в движении. Канат увидел изумленное выражение лица Стурма и добавил — Слесарю трудно стоять на месте. Я единственный, кто может удержать его.

— Как остальные? — спросил Стурм. Лесоруб и Манёвр, в наушниках и с завязанными глазами соответственно, галантно помахали руками. Погодник выглядел понурым и унылым под своим облаком, но заявил, что чувствует себя хорошо.

Наводчик прочистил горло и выгнул бровь в безумно превосходной манере.

— Очевидно, что чем ближе мы подходим к обелиску, тем сильнее нас заражает нейтральная сила Лунитари, — сказал он.

— Давайте двигаться дальше, — сказал Стурм.

Они шли еще около часа, когда наткнулись на тропу, расчищенную от странных джунглей. А там, где расчищенный путь упирался в горизонт, возвышался высокий шпиль — таинственный обелиск Лунитари. До него оставалось еще около десяти миль, но земля плавно уходила вниз к обелиску. Не было никаких других достопримечательностей, которые могли бы его заслонить.

— Похоже, нас ждут, — сказал Стурм.