Сопротивление (СИ) - Осадчук Алексей

Столичные маги, присоединившиеся ко мне, взирали на все это озадаченными взглядами. Кажется, в их глазах, благодаря гондервильцам, я заработал дополнительные баллы. Меня явно встречали не под принуждением, а откровенно радуясь.

Отчаянные, кстати, слегка прибалдели от такого радушного приема. Обычно к ним относились как к отребью, а тут встречают как элиту армии.

Но сюрпризы для них еще не закончились. У дверей ратуши, помимо представителей местной власти, нас встречал Гастон Лафор со своими офицерами. Его массивная фигура заметно выделялась на фоне остальных. При виде уже легендарного капитана те отчаянные, которые вошли в город, а не остались у его стен возводить лагерь, дружно заорали, гремя оружием и доспехами.

В общем, встреча получилась радостная, как и само празднование.

А дальше началась рутина.

Я встречался с так называемыми отцами города, вникал в отчеты, проверял, сколько продовольствия и вооружения уже смогли запасти на складах, ходил по мастерским и торговым рядам.

Изучал результаты проверок, в которых шла речь об укреплениях стен, о состоянии ворот, о слабых местах, о количестве горожан, которых можно поднять в ополчение, а также кого из беженцев, которых было довольно много, неплохо бы привлечь к обороне города.

Параллельно приходилось разруливать конфликты между горожанами, уточнять маршруты обозов, договариваться с купцами о срочных поставках и так далее и тому подобное. Правда, положа руку на сердце, мое участие во всех этих делах носило, скорее, характер некого усилителя. То есть все и так неплохо функционировало, просто при моем появлении скорость всех процессов заметно возрастала.

Но даже так меня очень радовало то, что я видел. Гондервиль, без сомнения, превратился в один из важнейших узлов сопротивления на пути аталийской армии.

Занимаясь делами, я ни на минуту не забывал о том, что, как только закончится дождь и немного просохнут тропы, нас ждет охота. Неизветный отряд диверсантов меня серьезно беспокоил. Именно поэтому я приказал увеличить численность отрядов патрулирующих главные тракты, а также увеличить их личные составы. Кроме того, я временно запретил отправлять лазутчиков из первородных вглубь территории подконтрольной аталийцам.

Я не знал точно, что за отряд действует практически в нашем тылу, но предположения и догадки у меня были. В первую очередь я грешил на кларонцев. Они уже отправляли лазутчиков как в Гондервиль, так и в мою марку. Плюс нападение кровососов на внуков Якоба Седого.

Памятуя о так называемых изгнанных, я именно поэтому не хотел рисковать жизнями эфирель, которые были основой моей крылатой почтовой службы.

Еще один вариант, помимо кларонцев, — аталийцы. Золотой лев, тактик и стратег, он мог спокойно собрать отряд или несколько отрядов из страйкеров, чтобы те охотились на моих вервольфов. Может быть, один из таких отрядов и зашел так глубоко на север Бергонии. Единственное, что меня смущало в этой версии, это странная волшба, с помощью которой этот отряд маскировал свои следы. Подозреваю, что здесь явно не обошлось без одаренного, который обладает магией леса. Кто-то из истинных, или, что более правдоподобно, из первородных.

Если бы речь шла о ледяных, которые спокойно использовали тех же душеловов, это другое дело, но, зная «любовь» багряных к первородным, а Золотой лев наверняка их бы и нанял, у меня были сомнения.

В общем, я почти был уверен, что мы имеем дело с магами короля Ольгерда. А это значит — я должен лично решить эту проблему. Заодно проверю, что они могут противопоставить магии аурингов.

В дороге от Брезмона до Гондервиля во время длительных привалов мы с Хельгой возобновили погружения в изнанку. Свободных часов было немного, так что приходилось выкраивать по несколько часов на выходы.

Погружения были короткими и осторожными. В основном старались держаться подальше от Излома и мест, где можно было наткнуться на тварей Бездны. Сосредоточились на охоте на привычных жрунов и визгунов.

Но и руку на пульсе держали. Периодически устраивали вылазки на разведку. И то, что мы видели, нам не нравилось. Излом потихоньку увеличивался, как и поток темных обитателей.

Но имелись и другие новости. В одном из таких рейдов мы увидели, как на тварь Бездны, что слишком отдалилась от Излома, напала стая из нескольких крупных поглотителей при поддержке мелких падальщиков. Им, конечно, досталось, но они смогли справиться с пришельцем. Мы с Хельгой посчитали эту новость полезной и положительной. Выходило, что Изнанка сама постепенно уничтожает парзитов-вторженцев.

За последнее время я наладил отношения с призрачным лисом. Совместная охота и рейды к Излому нас постепенно сплотили. Он уже приближался ко мне на растояние вытянутой руки, а однажды у нас с ним даже произошел контакт. Лис позволил прикоснуться к его голове, при этом сам обнюхал меня.

Тактильный контакт с существом, которое большую часть времени выглядит полупрозрачной тенью, трудно описать.

Это напоминало ощущение от очень плотного, тугого тумана, в котором все же есть форма и скрытая сила. Под рукой чувствовалась не шерсть и не кожа, а упругая оболочка, в которой пульсировала энергия. Лис позволил к себе прикоснуться, не отдернулся, не исчез. Наоборот, будто сам замер, оценивая меня.

Наши ауры соприкоснулись, и я понял, что произошло то, о чем меня предупреждала Инэс. Лис признал меня, и мы отныне стали семьей.

Хех… Надо было видеть лицо Хельги. Она и так, находясь в Изнанке, постоянно осматривалась в надежде на то, что появится еще один такой призрачный зверь. Но, увы, кроме лиса никого больше не было.

Мы с Хельгой пришли к выводу, что, пока он крутится возле нас, ни один другой призрачный зверь не осмелится к нам приблизиться. Похоже, для того чтобы подружиться с призрачным стражем, Хельге придется погружаться в Изнанку без меня. И еще неизвестно сработает ли это. Инес ясно дала понять, что такие вот компаньоны — это огромная редкость.

Кстати, после того контакта в фигурке лиса что-то изменилось. Сначала я списал это на усталость. Несколько раз, уже вернувшись, я ловил себя на странном ощущении: когда пальцы обхватывали теплый камень, иногда мне мерещился слабый ритм. Как будто в глубине миниатюрного тела билось крошечное сердце.

Сперва я проигнорировал это. Подумал, что показалось. Но чем чаще мы выходили в Изнанку, чем активнее мы охотились вместе с лисом, тем отчетливее становилось это ощущение.

В какой-то момент я перестал убеждать себя, что это игра воображения. Фигурка действительно отзывалась на мои прикосновения. Внутри нее жила сила, которая постепенно просыпалась.

Меня это одновременно успокаивало и тревожило. С одной стороны, это означало, что связь с призрачным зверем усиливается. Но с другой — я прекрасно понимал, что если это существо вдруг прорвется в этот мир, мне будет сложно контролировать его. Что я буду делать, начни он охотиться, например, на моих первородных и других одаренных?

Я ведь не его хозяин, и он не мой пес. Поэтому я каждый день с замиранием сердца наблюдал за процессом, происходящим в этой маленькой фигурке, которая, казалось, постепенно наполнялась потусторонней жизнью изнанки. При этом я активно участвовал в этом процессе.

Сейчас я сидел в маленьком подвальном помещении моего дома в Гондервиле.

Обычный побеленный камень, низкий потолок, деревянная дверь, простая лавка у стены и коврик на полу, чтобы не сидеть на холодном камне.

Я скрестил ноги, выровнял дыхание и привычным движением достал фигурку лиса.

Камень был чуть шершавый и теплый. Я положил его на раскрытую ладонь, второй накрыл сверху, как будто пытался защитить маленькое существо от внешнего мира.

Закрыл глаза.

Немного пригасил внешнее восприятие, прислушался к себе, к тонким вибрациям золотой маны, к еле уловимым нитям, тянущимся куда-то далеко.

Пульс проявился почти сразу. Не такой, как у человека. Ровный, глубокий, редкий. Я не пытался форсировать процесс. Просто дышал и слушал, позволяя этому ритму накладываться на собственный пульс. Где-то в глубине сознания на секунду мелькнула знакомая тень. Узкие глаза, внимательный взгляд, чуть дернулись воображаемые уши.