Ворожея: Лёд и Пламень (СИ) - Шмидт Тося

Вила же присела на резную дубовую лавку, князь попросил её остаться. Не поднимая глаз, она сидела на краю и теребила конец пояса, расшитого затейливыми серебрянными узорами. Наконец Светозар заговорил:

— Люба ты мне, отчего же ты меня отталкиваешь? Или не хорош я для тебя? — его голос звучал мягко и ласково.

— Не в том дело, княже, — она покачала головой, пряча взгляд от его пронзительных глаз.

— А в чём тогда? — Светозар встал и подошёл ближе. — Поведай, о чём думаешь.

— Не время сейчас, — Вильфрида убрала руку, которую хотел было взять князь. Её пальцы слегка дрожали. — Ночью Мара опять приходила, — девушка поднялась и подошла к высокому окну, за которым виднелось городище, а за стеной простирались заснеженные леса. Она вздохнула, где ж то видано, чтоб в хлеборост снег на земле лежал?

— Чего хотела? — князю хотелось обнять её стан, но он не стал, не желая лишний раз тревожить. Сцепил руки за спиной и встал рядом.

— Всё того же, своей жрицей стать зовёт, — ведьма закрыла глаза и начала рассказывать Светозару ночной сон свой.

В нем она снова очутилась на той самой поляне средь густого леса, окутанной холодным туманом. Перед ней стояла Мара, богиня-жница. Её серп сиял холодным синим светом, ярче обычного. Вновь она уговаривала девушку встать на её сторону, то грозила страшными карами, то сулила всяческие подарки.

Видать, страшно им там, знают, что меч у Светозара, оттого и пытаются ведьму к себе сманить.

Светозар внимательно слушал рассказ Вильфриды. Он понимал, что Мара не отступится, пока не получит своё или же пока его ведьма не обретёт силу. А значит, нужно как можно скорее покончить со всем, без поддержки Чернобога и у Мары сил меньше станет, перестанет тогда, может, тревожить она Вилу. Хотелось ему защитить ту, что так душе его была люба, ради неё он был готов прямо сейчас хоть в Пекло броситься. Но приходилось ждать, сам он не знал, как вызвать того на бой, а волхв придёт не ранее чем завтра.

Отпустив ведьму, больно уж та домой спешила, князь задумался, как быть, как победить того, кто бессмертен. Знал он, что меч лишь сил лишить богов может, да и то на время, потом с полной наберутся. Но что думать о том, что после, надо сейчас как-то земли свои спасать.

Наутро явился Беловид, сказал, что Перун ему не ответил, хотя и взывал он к нему долго, даже жертву принес, видимо, не хочет в эти распри влезать, дескать, сами там разберётесь. Макоши жрицы тоже не порадовали, лишь присоветовали ведьму князю с собой взять, мол, о том пряха лишь сказала им, явившись одной во сне. Но зато сыскал в старых свитках, как призвать Чернобога. Рассказал то Светозару, сам идти отказался, волхву там делать нечего, не его это сеча. Князь внимательно выслушал слова Беловида, покивал. Понимал он, что предстоящий бой будет нелёгким. И жрецы да волхвы в том ему не помощники, самому придётся.

Но сперва решили вопросы насущные решить, добыть зёрна для людей, запасы почти у всех к концу подходили, а значит, скоро мор от голода в селениях начнётся.

Позвал ведьму, та явилась быстро. Взяла меч княжий да прореху им в Подлунный мир прорубила. Открыв проход, Вильфрида с собой и домового взяла, имевшего способность, полезную в этом деле, переносить сколько угодно веса, но не желавшего делиться секретом, говоря, что это магия, подвластная только домовым.

Добравшись до острова по мосту, построенному для неё водяным, хотел тот, чтобы она чаще приходила, видимо, Вильфрида попросила избу дать ей зерна, чтоб две подводы погрузить, этого должно было хватить селу на пару месяцев. Пока ожидали, сходила водяного проведала, отнесла ему хлеба да кушак цветной, благодарность за мост, значится. Как только в кладовой мешки появились, домовой тут же их куда-то спрятал, махнув ручкой.

Первыми решили помочь крутогорским, у которых после нападения упыря совсем плохо было с запасами. Следующим должен был стать Вручий. Туда проход и открыли, чуть поодаль, чтобы не пугать людей. Там Прошка вновь махнул, и наземь мешки попадали. Дружинники, князем упрежденные, наскоро закидали их на подводы и повели к селу.

Бажан встретил подводы с зерном с радостью, ведь теперь деревня не будет голодать. Он кланялся и ведьме, и князю, благодаря их за помощь люду. Деревенские тоже били поклоны, обещая, что к следующему полюдью отдадут вдвое больше шкурок с дыма, лишь бы не умереть с голоду.

Во Вручий отвезли шесть подвод, народу там было больше, но после подлости гостомысловой не так много, как раньше. Люди, измученные голодом, холодом, ещё не до конца оправившиеся от нападения нечисти, с недоверием смотрели на дружинников, сгружавших мешки у дома наместника. Но когда Горислав созвал людей и стал раздавать зерно, их лица посветлели. Они стали бить князю поклоны, желая ему долгих лет. Вильфриду тоже не обделили вниманием, желая ей родить наследника Светозару, видимо, и они её невестой его посчитали.

Представив себе их сына, к груди прижатого, Вильфрида почувствовала тепло на душе. Может, и правда стоит дать князю шанс? Она любила ребятишек и хотела своего. Посмотрела на Светозара: хорош собой, силён духом, чем не муж ей? Ну и что, что она ведьма? Князю это даже на руку: сможет помогать ему править землями, общаться с богами. Тот почувствовал её взгляд, обернулся, и улыбка коснулась его губ. Вила сразу отвела взор, нечего тому надежду раньше времени дарить, как закончат с Чернобогом, там и решит, а пока принялась рассматривать наместника. Было там на что глянуть.

Горислав был средних лет мужчиной крепкого телосложения, с суровым лицом, покрытым старыми шрамами. Видно было, что он многое повидал на своём веку. Но взгляд у него был добрый, к людям он относился с теплотой. Вила отметила его сильные, натруженные руки и пудовые кулаки. Понимала, что этот человек много сражался и не раз смотрел в глаза Маре. Но не озлобился он с того, а наоборот, стал ещё более чутким к чужой беде.

За неделю все селения снабдили зерном да домой возвернулись; пришло время и к встрече готовиться с Чернобогом. Вечером князь в баню сходил, приготовил рубаху, нянькой вышитую; во многих походах она его берегла, теперь и тут пусть поможет.

Жертву Перуну да Велесу принёс, просил силы в руках, крепости духа.

Решено было, что на горе Белой станут биться, там князь и призовёт супротивника, на зов не явиться он не сможет. Идти туда было не близко, а потому Светозар с Вилой на лыжах пошли, лошадей деть там некуда было. До вечера и добрались. Зажёг костры князь, подготовился и лёг спать; перед боем отдохнуть следовало, нечего уставшим в драку кидаться. А наутро начал звать Чернобога на честный бой, как положено, обряд провёл. Вскоре посреди поляны вихрь чёрный закружил. Чернобог появился весь в густом дыму, окружённый тенями. Вышел вперёд, высокий, крепкий; раздался глухой голос его:

— Звал меня, князь, так вот он я!

Светозар лишь меч достал из ножен; руны на нём светом синим да огнём загорелись. Молчит, смотрит лишь испытующе. Изготовился стоит, ожидает, что противник сделает. Чернобог тоже нападать не спешит, усмехается. Обошёл вкруг, оценивал будто.

Рассмеялся, хлопнул в ладоши.

— И как ты меня, червь земляной, победить хочешь? Аль не ведал, кого кличешь, ну тогда отпущу тебя, коль по неведению…

Молчит князь, только желваки на щеках заходили; сжал рукоять меча крепче.

— Молчишь? То и верно. Что ты мне сказать можешь, кто я и кто ты? И как осмелился только, аль ты думаешь, ежели ты меня мечом своим ткнёшь, так сразу Лель на земли твои придёт? Не бывать тому; Карачун и сам справится, даже если я силу утрачу.

За спиной его раздался хлопок, будто лёд на реке треснул; холодом сразу повеяло. На поляну ступил сам Карачун.

— Прав ты, брат, пора самому мне уже думать; ничего хорошего мороз не приносит, леший и тот скоро сгинет; порешил я боле не морозить древлян.

Рыкнул недовольно Чернобог; вылез же, кто его звал только. Но виду не подал; нечего смертным знать о их распрях.

— Делай как знаешь, то твоя забота, зиму приводить и уводить, а мне с человечишком разобраться надобно. Наглости набрался, на бой меня вызвал, а, значится, придётся ему и ответ держать.