Паутина натягивается (СИ) - Веден

— Да помню, помню, — пробурчал Вагар. — Если бы не эти иштавы выродки, стал бы я к нобилям обращаться! Тьфу!

Так, это было уже интересно. Что за «иштавы выродки» заставили старого контрабандиста, ненавидящего благородных данов, искать встречи с главой клана Дасан?

Но Вагар больше ничего об этом не сказал, вместо того начав выговаривать дочери за какой-то «северный коридор», который не могли открыть вторую неделю.

Я бы, конечно, предпочел, чтобы они поговорили о заговоре против короны и об участии в нем Аманы, но увы, послушав пререкания отца и дочери еще пару минут, я узнал только имена их проштрафившихся работников. Похоже было, что ничего интересного я так и не услышу.

Я нехотя отлепился от стены — и замер. Сейчас, перестав концентрировать все внимание на голосах внутри комнаты, я отчетливо уловил шорох дальше по коридору — будто бы кто-то там шевельнулся и что-то задел.

Хм…

Коридор был вовсе не так пуст, как мне сперва показалось?

Я бесшумно двинулся в сторону звука, накинул на себя щит и резким движением отодвинул край шторы. Там, вжавшись в угол между краем окна и выступающей стеной, стоял Бинжи.

Несколько мгновений мы смотрели друг на друга — я ошеломленно, он испуганно.

— Ты что тут делаешь? — наконец спросил я.

Мальчишка часто заморгал.

— От слуг прячусь, — прошептал после паузы.

— Зачем?

— Я… я потерялся.

— Пойдем-ка, — сказал я, и положив руку подростку на плечо, потянул за собой в сторону выхода. — Когда врешь, старайся делать это хоть слегка правдоподобно. Ты за мной следил, так ведь?

Бинжи запнулся, едва не упав. Потом съежился и опустил голову.

— Ладно, давай я по-другому спрошу, — сказал я. — Зачем ты за мной следил?

— Ну… — Бинжи замялся, но все же решился и заговорил. — Ансам — он же бандит, да? Я слышал, что его даже арестовывали, только потом отпустили, за взятку. И все они тут тоже, — он обвел рукой, — бандиты.

— Контрабандисты, — поправил я. — Но да, в каких-то ситуациях разницы может и не быть.

— Когда Ансам тебя назад в дом повел — это ведь странно. Зачем ему, да? И я решил, ну… Я умею ходить незаметно… Пошел следом. На всякий случай.

— На какой случай?

— Ну… — Бинжи наконец поднял голову и посмотрел мне в глаза. — Вдруг бы они тебя не выпустили? Я бы тогда сразу твоему брату сказал, он бы тебе помог. А если бы у него не получилось, то я бы вашим старшим, из клана, рассказал. Я знаю, где живет дана Дасан, я бы быстро туда добежал!

— То есть ты меня спасти хотел? — недоверчиво уточнил я. Уши у подростка заалели, и он снова опустил голову.

— Не, ну это похвальное желание, — сказал я неловко, решив не добавлять «похвальное, но не нужное». Не стоило смущать парня еще сильнее — он и без того выглядел так, будто готов провалиться сквозь землю.

Что интересно, мое чутье на ложь, уж не знаю насколько надежное, утверждало, что сейчас в своем объяснении мальчишка не лгал.

Вот ведь… спаситель…

Слуги нам попались только на лестнице и особого внимания на нас не обратили, так что из дома мы вышли без приключений.

Бинжи преодолел недавнее смущение и теперь вертел во все стороны головой — я подозревал, что прежде в подобных особняках он не бывал ни разу. Потом направился к столу с легкими закусками и явно вознамерился зачерпнуть рукой из чаши с крупной фиолетовой икрой Амукко — я едва успел поймать его за локоть.

— Нет, не так. Видишь, тут на подносе лежат глубокие ложки с раздвоенным концом? Икру положено брать ими, накладывать вот на эти деревянные круглые тарелочки и только потом с них есть.

— Икра? Я думал, это ягоды какие-то, — пробормотал Бинжи, потом нахмурился: — Почему нельзя просто взять? Зачем такие сложности? Кто это все вообще придумал?

— Исторически так сложилось, — отозвался я. Имен тех, кто все это придумал, хроники, конечно, не сохранили. — Все эти правила, касающиеся выбора столовых приборов, сейчас часть общего этикета.

— И если я этот этикет нарушу, то что? — потребовал Бинжи.

— Смотря где нарушишь. Но здесь не императорский официальный прием, слишком плохих последствий не будет. Разве что кто-то начнет коситься, кто-то посмеется, кто-то скажет что-то неприятное.

Бинжи, сильно помрачнев, отступил от стола с закусками и сцепил руки у себя за спиной. Все его прежнее восторженное удивление испарилось.

— Просто повторяй все действия за мной, — предложил я, чувствуя себя немного виноватым. Наверное, надо было сказать это все как-то мягче. — Во время обеда сядь рядом — тогда, если что, я тебя поправлю. Постепенно научишься.

Подросток бросил на меня быстрый взгляд исподлобья.

— Зачем тебе со мной возиться?

Я пожал плечами.

— Мне не сложно, а тебе в жизни будет полезно.

Бинжи, хмурясь, продолжал сверлить меня подозрительным взглядом. Интересно, эта его внезапная колючесть была нормальным явлением для четырнадцатилетних подростков? Кроме него, я знал только двух людей такого возраста, но они, во-первых, были женского пола, во-вторых, с раннего детства воспитывались с пониманием того, какое поведение допустимо, а какое нет. Так что и старшую дочку Хеймеса, и девочку из клана Шен сравнивать с Бинжи было бесполезно. Впрочем, был еще тот наследник из клана Шен, тоже подросток, но он все время молчал, так что о нем у меня определенного впечатления не сложилось.

— Пойдем лучше к пруду, — сказал я. — Ансам хвастался, что у них там живут трехглазые серебряные карпы. Я такого чуда еще не видел.

В бестиариях упоминалось, что в давние времена на территории Империи водилось множество трехглазых и шестиногих зверей и птиц на ряду с обычными, двуглазыми и четвероногими. Демонической скверной они не обладали. Со временем то ли их истребили, то ли они куда-то мигрировали, но сейчас на землях людей подобных существ остались лишь редкие экземпляры.

— Какие красивые, — прошептал Бинжи, наклонившись к воде, чтобы лучше рассмотреть серебристых существ.

На обычных карпов они походили слабо, разве что общей формой тела. Помимо «лишнего» третьего глаза, у них было четыре грудных и четыре брюшных плавника, а чешуя походила на змеиную, а не на рыбью. И рот у них был совсем другим — у обычных карпов точно не имелось подобной пасти с зубами, напоминающими кривые иглы. Такой цапнет — разом останешься без половины пальцев. А еще цвет — самым интересным у них был цвет, будто расплавленное серебро…

— Вот ты где, — проворчал у меня за спиной знакомый голос, и я обернулся. — Ну как, поговорил с отцом Ансама?

— Поговорил. Дома расскажу, — пообещал я Кастиану — сейчас было явно не место и не время.

— Обед будет в белом павильоне, — сказал Кастиан, показывая куда-то мне за спину, — вон там… Кстати, а что это он делает?

Я развернулся.

Бинжи, оказывается, наклонился над поверхностью пруда совсем низко, закатал рукава формы, засунул в воду обе руки и теперь гладил трехглазых карпов по серебристой чешуе. А те льнули к нему, будто пришедшие за ласками кошки.

— Они ж дико хищные, — слабым голосом сказал Кастиан. — Могут человека за несколько минут сожрать. А уж пальцы отгрызть…

Какого Ишты!..

Я резким движением отдернул Бинжи назад, подальше от серебристых тварей. Подросток рассмеялся и повернулся ко мне, показывая руки, с которых капала вода. Совершенно целые руки.

— Звери меня любят, — проговорил Бинжи, все еще улыбаясь. Потом улыбка пропала, на его лицо легла тень: — В отличие от людей…

— Ну… — сказал я и запнулся. Про людей было, к сожалению, правдой. Хотя в нашей группе Бинжи никто не обижал, но и сдружиться он ни с кем не смог. Хотя, впрочем, и не пытался… — Все наладится. Постепенно.

Во время обеда он сел рядом и повторял все мои движения. Хорошо, что так — Шенги расстарались, и перемен блюд у нас было около дюжины, а к ним полагалось множество разнообразных вилок, ложек и иных приспособлений самой причудливой формы. Так что вскоре я заметил, что за моим выбором столовых приборов следит не только Бинжи, но и почти половина нашей группы — те студенты, которые происходили из семей попроще.