Чужой наследник 7 (СИ) - Коган Данил

Алекс показательно прикрыл рукой глаза, пользуясь тем, что Бальмонт повернулся ко мне.

— Обязательно доложу императору об этом. — С серьезной миной пообещал я генералу. Исполнять обещание я не собирался, но Бальмонта такое всегда успокаивало. — А что наш главный долгострой? Сегодня мы увидим что-то, кроме кучи дорогущего неподвижного железа?

— Самому интересно. — Ответил беззаботно Игнатов, но, увидев наливающееся кровью усатое лицо нашего военного эксперта, тут же торопливо добавил. — Все готово. Будем запускать. Но сами понимаете. Штука не просто экспериментальная, а «аналоговнет». Поэтому я пророчу, что сегодня обязательно что-нибудь выйдет из строя или пойдет не по плану.

— А всегда так, Алексей Иридьевич. — Внезапно философски ответил Бальмонт. — Здесь даже пророком быть не нужно. Даст сила, ваша конструкция не развалится после первого запуска. А с мелкими неурядицами наши инженеры разберутся. Я в нашу команду верю. — Совсем в рассинхрон со своими предыдущими обвинениями Игнатова в саботаже, закончил он.

— Пойдемте внутрь, господа. Зачем мы здесь стоять будем? Алекс, когда старт планируется? — Я поежился. Весна — весной, а прохладно на улице.

— Полчаса. Может час. Сейчас в последний раз тестируют вспомогательные системы.

— Тогда предлагаю выпить кофе со сладостями. — Плотоядно облизнулся я. — Выпечку я с собой привез, если что.

Предмет нашего интереса находился в отдельном импровизированном цеху, самом здоровенном среди наших «времянок». На их обогрев зимой улетали совершенно нереальные деньги. Но строить капитальные здания оказалось менее рентабельно, а, главное, сильно дольше, чем возвести все эти тонкостенные ангары.

Посередине сборочного цеха стояло очередное чудо враждебной техники, которое ударным трудом, с помощью известной матери, кувалды и полусотни рабочих, наконец-то довели до ума. Насчет кувалды я, конечно, переборщил. У нас была куча самых современных станков и оборудования. Но нашего «Исполина» собирали все равно практически вручную.

За основу взяли стандартную платформу, которая должна была перевозить сразу четыре семидесятитонных меха. Она существовала только в проекте, который нам пришлось изрядно переработать. Результат поражал воображение.

До появления нашего малыша самыми большими машинами в Ожерелье были карьерные грузовики. Перед нами же стоял…

Двадцатиметровый в длину, три с половиной в высоту приземистый корпус. Массивная кабина впереди могла, казалось, вместить целый взвод тяжелых пехотинцев. Двенадцать огромных колес на шести осях. Все боковые части платформы — часть энергетической и двигательной системы. А также склад запасных частей. Передняя часть напоминает зубило, обращенное рабочей частью к земле. По идее, этот «малыш» может проехать по любому бездорожью. Не слишком толстые деревья для него не являются препятствием.

«Исполин» был предназначен, в первую очередь, чтобы тащить на себе зиккурат. Никто до испытания платформы нам, конечно, дефицитное устройство бы не отгрузил. Поэтому во дворе уже стоял под кран-балкой полноразмерный макет УТР-а. Вес, если что, тоже соответствовал. Самая крутая тема «Исполина» была в том, что он почти не потреблял топливо при движении. Двигатели должны были переходить на дизель только при начале движения или в аварийных ситуациях. В остальном движение обеспечивали реакторы, а в случае первого прототипа — напрямую зиккурат.

И таких машин мы планировали отправить в поход три. Первая везла зиккурат. Вторая — кунг для отдыха и сна персонала и экипажей боевых машин. И третья — наша рембаза, топливозаправщик и прочая и прочая. Пока был собран только первый «Исполин» о чем и говорила гордая цифра «один», намалеванная на дверях кабины.

Естественно, если бы не маги клана Топаз, мы бы до сих пор, наверное, колеса на оси крепили. Но их здесь было шестнадцать ограненных. Четыре смены по четыре мага.

Высокое начальство — это мы втроем. А также свита из инженеров Игнатова, парочки моих ребят, а также прихлебателей, адъютантов, помощников, офицеров по непойми чему, начхозов, начмехов и прочих нач., в общем немаленькая такая толпа, вытянулась вдоль стеночки.

«Исполин» оглушительно чихнул и заполнил ангар низким гулом и отвратительным черным выхлопом. Всем нам заранее раздали респираторы, сопроводив этот аттракцион неслыханной щедрости комментарием: «Вонять будет, хуже, чем в сельском коровнике».

Разговаривать стало совершенно невозможно. Игнатов просигналил нам с генералом, чтобы мы шли на выход.

— Что могу сказать, — когда мы отошли от ангара на достаточное расстояние, чтобы не орать, констатировал Игнатов. — Пуск прошел. Пока все штатно. Сейчас минут пятнадцать прогрев двигателей. А потом будем монтировать на нашем красавце эрзац-зиккурат. Затем дорога до манора и обратно. Если все будет в порядке, уложимся в двое суток.

— И, если все будет в порядке, когда мы соберем два остальных? — Спросил я, хотя все графики, конечно, видел.

— К концу месяца, точно. Сборку мехов мы закончим даже раньше. Но давайте не забегать вперед. Каждый раз, когда из наших ворот выезжает очередная новинка, я переживаю, что все посыпется, ничего не поедет, и вообще в пути развалится.

— Настолько не веришь в себя и своих людей, Алекс? — Подколол его я.

— Да это не на уровне сознания. Так-то я знаю, что все мы правильно сделали. Эмоция такая. Мандраж дикий, как в первый раз все время. А все ты виноват! — Он весьма некультурно ткнул меня пальцем в бок. — Меня устраивало быть руководителем провинциального отделения клана. А ты меня втянул в этот проект имперского значения. Если облажаюсь я — облажаются Игнатовы. Клан. А мне вот в болт не уперлась такая ответственность, Олег!

— Эх, молодежь. — Подкрутил ус Бальмонт. — Чтобы вы знали об ответственности. Когда под твоим руководством люди гибнут, вот это шок и трепет. Подумаешь железка развалится. Новую построишь. Главное, чтобы по итогу людей погибло как можно меньше.

— Как-то пессимистично звучит, про людей, Константин Дмитриевич. Заранее потери считаете? — спросил я вроде как с усмешкой. И нарвался на довольно серьезную отповедь.

— А вы что же думаете, Олег Витальевич. Эта наша затея без трупов обойдется? Это поход-то в Хмарь? Да еще в красную зону? Будут потери. И смерти. Непременно будут. Хмарь свою плату за наглость нашу возьмет, будьте уверены. Железки вы напридумывали весьма занимательные, спору нет. Но считать их полной гарантией безопасности — заниматься самообманом. Да уже наш проект кровушкой полит. Трое простецов погибли. Двое на производстве. Один во время испытаний. Не бывает по другому-то, драгоценные мои господа. Я, если честно, за большую удачу буду считать, когда мы сможем проникнуть достаточно далеко и вернуться, хотя бы частично. Даже если не найдем там ничего. Это все равно будет уже прорыв!

Для меня такой фатализм был не очень понятен. Я всегда рассчитывал вернуться после задания. Но, возможно, в этом и состоит фундаментальная разница между солдатом и убийцей. Или я брежу.

А еще он прав. Потери уже есть. Неважно — усталость, неосторожность, производственный брак. Проект уже забрал чьи-то жизни. Ну и стоит помнить, что в центре красной зоны, без защиты, я, как и любой магистр и выше маг, продержусь не сильно дольше, чем какой-нибудь адепт. Так что смертельный риск нас всех касается. А не ограненных с нами в экспедиции вообще не будет. Они точно не переживут адаптацию даже к оранжевой зоне, молчу уже про красную.

— Что? Нагнал тоску на вас, молодежь? — Бальмонт снова подкрутил ус. — На самом деле и хорошо, что вы о таком не думаете. Для того я сюда правителем поставлен. А ваше дело — мечтать. Проектировать. Строить.

— Я-то, в любом случае иду, Константин Дмитриевич. Это не обсуждается! — а то заведет сейчас свою песню: «Смертельная опасность для профессионалов… Ваши мозги слишком ценны…» и вся вот эта пафосно нравоучительная муть, которая периодически из него вываливалась.